Добыча золотого орла. Пророчество орла

Катон неохотно выполнил его требование. Макрон взял его запястья, нащупал пальцами стягивающие их путы, осторожно просунул под них острие клинка и начал двигать им туда-сюда. Несколько мгновений, и ремни были разрезаны. Катон принялся растирать запястья.

– Вот так. Возьми нож и займись путами на ногах. Тебе надо убираться отсюда.

– Куда?

– Главное, как можно дальше. Туда, где тебя не найдут.

– А потом?

– А хрен его знает.

– И далеко, по-твоему, может уйти горстка невооруженных людей?

– Почему это невооруженных? – Макрон потряс звякающий мешок. – Я раздобыл для вас кое-какие клинки. Будет с чем скитаться по буеракам.

Катон, разрезавший путы на лодыжках, поднял глаза:

– Такой, значит, у тебя план?

– А у тебя есть лучше? Или ты бежишь, или поутру умираешь – вот и весь выбор.

– Ну все-таки выбор.

Катон покачал головой. Казнь поутру или неизбежная гибель во время скитаний – если не от рук поисковых отрядов, то от рук варваров. Непохоже, чтобы их перспективы улучшились, не говоря уже о том, что теперь и Фигул оказался в списке приговоренных. Да и Макрону придется несладко, если откроется, какую роль он сыграл в этой истории.

Разрезав путы на ногах, Катон принялся энергично растирать лодыжки.

– И куда теперь?

– На запад, к болотам. Это твой единственный шанс.

Глава 21

Макрон велел всем, кому Фигул разрезал путы, не дергаться, чтобы случайно никого не поранить. Дождавшись своей очереди, легионеры растирали запястья и лодыжки, разминали болезненно затекшие руки и ноги. И конечно, все это время беспокойно озирались по сторонам, опасаясь, что попытка к бегству будет обнаружена. Каждый солдат получил от центуриона меч или кинжал: тот раздавал оружие, пока не опустошил принесенный с собой мешок. Лишь один несчастный, потерявший разум, остался лежать на земле даже после того, как разрезали его путы, и отказался от предложенного ему меча.

– А ну бери! – сердито шепнул ему Макрон. – Возьми эту хреновину, она тебе пригодится.

Вместо ответа легионер свернулся в клубок и застонал, причем стоны его делались все громче, переходя в душераздирающие вопли. Макрон бросил через плечо быстрый взгляд на поблескивающую линию палаток. Не заметив там никакого движения, он вновь обернулся к лежавшему на земле человеку и с силой пнул его между лопаток. Тот напрягся и вскрикнул. Макрон опустился рядом с ним на колени, подобрал с размокшей земли валявшийся меч и приставил острие солдату под подбородок.

– Заткнись. Еще раз пикнешь, и это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.

Голова легионера дернулась назад, глаза панически расширились, руки в попытке вывернуться скребли землю.

– А ну не дергайся! – яростно прошипел центурион. – Не дергайся, кому сказано!

– Оставь его, командир, – прошептал Катон. – Оставь, да и все.

Несколько мгновений Макрон жег легионера свирепым взглядом, но потом отпустил его, встал и повернулся к Катону.

– Нельзя его просто взять да оставить. Он может рассказать о моей причастности к побегу. Тебе нужно забрать его с собой.

Катон кивнул, и Макрон спокойно вложил меч в ножны.

– Давай подними его.

– Командир, я думаю, тебе лучше уйти отсюда.

– Так я и сделаю, как только вы все уберетесь. Давайте двигайте прямиком к частоколу.

– Но ведь тогда мы окажемся прямо напротив главного лагеря.

– Это всяко лучше, чем обходить кругом палатки. Там вас непременно заметят, особенно с этим бесполезным куском дерьма.

Носком сапога центурион пнул солдата, скулившего у его ног. Катон посмотрел на него и, проникнувшись жалостью к ошалевшему от ужаса человеку, наклонился и мягко потряс его за плечо.

– Как тебя зовут, боец?

Легионер повернул голову на его голос, и Катон увидел, как оскалились зубы на его искаженном гримасой лице.

– Прокул… Прокул Секунд.

– Когда ты говоришь со мной, то должен называть меня «командир». Понял, Прокул?

– Т-т-ак точно, командир.

– Поднимайся на ноги, – тихо произнес Катон, делая все возможное, чтобы его голос звучал твердо как сталь. – Мы никого не собираемся оставлять здесь на верную смерть. Вставай.

Он крепко взял Прокула за предплечье, помог ему подняться, а потом вручил меч, за миг до того брошенный Макроном с ним рядом.

– Вот. Держи крепко… так лучше?

– Так точно, командир. Думаю, да.

– Вот и хорошо, – промолвил Катон, похлопав солдата по крепкому мускулистому плечу. – А теперь идем.

Освобожденные солдаты поднялись с земли и последовали за Макроном, который двинулся в направлении лагерного вала. Катон озирался то налево, то направо, но никого на небольшом валу не заметил.

Макрон указал на подножие вала:

– Думаю, вы сможете перебраться через частокол и ров незамеченными. Во всяком случае, в лагере.

Беглецы вскарабкались по внутреннему склону, а когда они добрались до коротких деревянных кольев, вбитых вдоль гребня земляной насыпи, Макрон повернулся и махнул рукой. Люди замешкались, скучковались, натыкаясь друг на друга, но даже в этой сутолоке ухитрились не поднять шума. Макрон между тем снова повернулся к частоколу, взялся обеими руками за один из кольев и с усилием, так что у него на шее набухли вены, принялся его расшатывать. Наконец с мягким чмокающим звуком он вытащил бревно из утрамбованной почвы. Очень скоро рядом с первым тихонько лег и второй, вывороченный из земли кол. Катон беспокойно озирался по сторонам, утирая со лба капли дождя, и присматривался к палаткам, с замиранием сердца ожидая тревоги. Однако, судя по всему, легионеры Третьей когорты крепко спали, и предпринятая приговоренными попытка к бегству до сих пор оставалась никем не замеченной.

Наконец проем в частоколе сделался достаточно широким, чтобы в него мог пролезть человек. Катон повернулся и отыскал взглядом могучую фигуру Фигула.

– Оптион, пойдешь первым. Спускайся в ров и двигай к углу лагеря. Пригибайся.

Кивнув, Фигул протиснулся в лаз, лег на живот и соскользнул по крутому склону на дно защитного рва. Затем Катон подтолкнул к пролому следующего солдата, и так, один за другим, все они спустились в ров, распределившись по дну. Когда Катон остался один, они с Макроном обменялись крепкими рукопожатиями. Катон понимал, что, скорее всего, до новой встречи с другом не доживет, и при мысли о том, что дышащего уверенной силой, многоопытного Макрона уже никогда не будет с ним рядом, ему стало не по себе. Однако ему приходилось быть сильным, ведь отныне от него будет зависеть, какое будущее выпадет на долю беглецов. Глядя на старшего друга, в темноте сидевшего на корточках напротив него, молодой центурион заставил себя улыбнуться.