Добыча золотого орла. Пророчество орла

– Долго ли ты пробудешь с нами? – осведомился командующий.

– Долго ли? – Нарцисс удивился. – Но ты ведь еще не спросил, зачем я прибыл.

– Полагаю, это связано с желанием императора получить более полное представление о ходе кампании.

– Отчасти так оно и есть, – признал грек. – Ну и как успехи, командующий?

– Тебе ли не знать. Ты ведь наверняка читал все донесения, которые я посылал во дворец.

– А, донесения… Конечно. Прекрасные отчеты, содержательные, со множеством подробностей. Не говоря уже о том, что у тебя превосходный стиль письма, чем-то напоминает записки Цезаря. И какую надо иметь голову, чтобы управляться с такой огромной армией. Это ведь невероятно трудно…

Плавт знал Нарцисса достаточно долго, чтобы не принимать за чистую монету лесть, которой грек всегда стремился приукрасить свои речи. Командующему не внове была принятая у придворных манера изъясняться, и в последних словах императорского посланца он почуял скрытую угрозу.

– Я, разумеется, весьма польщен тем, что ты сравнил меня с божественным Юлием, но замечу, что мне ни в малейшей степени не присуща его жажда власти.

Нарцисс улыбнулся:

– Право же, командующий, любой человек в вашем положении, в чьем полном распоряжении находится такая сильная армия, должен иметь определенные амбиции. Это вполне ожидаемо и, замечу, отнюдь не предосудительно. Рим ценит честолюбие в своих полководцах.

– Рим – возможно. Но сомневаюсь, чтобы это ценил император.

– Рим и император неразделимы, – мягко поправил Нарцисс. – Хотя находятся люди, чей мятежный дух позволяет предположить нечто иное.

– Мятежный дух? – Плавт поднял бровь. – Не может быть, чтобы ты говорил серьезно. Неужто в Риме дела так плохи?

Нарцисс сделал еще один долгий глоток и внимательно посмотрел на собеседника поверх ободка чаши, прежде чем поставить ее на стол.

– По правде говоря, Плавт, ситуация хуже, чем ты можешь себе представить. Как давно ты последний раз был в Риме?

– Четыре года назад. И не скажу, что так уж сильно туда стремлюсь. В ту пору у кормила власти был Гай Калигула. Правда, я слышал, что положение Клавдия гораздо прочнее и дела при нем пошли куда лучше.

Нарцисс кивнул:

– В основном – да, лучше, с этим не поспоришь. Беда, однако, в том, что в последнее время император склонен чересчур полагаться на людей… не того склада.

– Полагаю, мы говорим не о присутствующих здесь людях?

– Само собой. – Нарцисс нахмурился. – И замечу, это совсем не смешно. Я верно служил императору. Можно сказать, жизнь свою положил на то, чтобы обеспечить его успех.

– Друзья в Риме извещали меня о том, что в последние годы ты добился финансового процветания.

– Правда? А что плохого в том, чтобы получить награду за верную службу? В любом случае я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой мои личные финансы.

– Несомненно.

– А твоим друзьям я бы настоятельно посоветовал впредь хорошенько думать, прежде чем позволять себе высказываться на этот счет. Такого рода толки порождают брожение умов, а это может повлечь за собой неприятные последствия… если ты меня понимаешь.

– Надеюсь, что да. Я доведу твои соображения до их сведения.

– Очень хорошо. Так вот, как я уже говорил, в последние месяцы император попал под дурное влияние. Он не всегда способен к здравым суждениям, особенно когда взгляд его… и не только взгляд скользит по маленькой шлюхе Мессалине.

– Я о ней слышал.

– Тебе стоило бы ее увидеть, – ухмыльнулся Нарцисс. – Нет, правда стоило бы. Признаюсь, я и сам в жизни не встречал ей подобных. Как только эта женщина появляется, все мужские взгляды тут же устремляются к ней. Государственные мужи трутся у ее ног, словно щенята. Тошнит меня от всего этого. Ну а Клавдий… что ж, он еще не так стар, чтобы оставаться равнодушным к молодости и красоте. А ведь Мессалина к тому же сметлива. Одному Юпитеру ведомо, со сколькими любовниками она делила ложе прямо в императорском дворце, сумев при этом внушить Клавдию, что влюблена в него и просто неспособна на дурной поступок.

– А она делает нечто дурное?

– Ну, не уверен. Во всяком случае, не намеренно. Разумеется, скандальный образ жизни, который она ведет, наносит ущерб репутации императора, выставляя его, надо признаться, полным дураком. Что же насчет того, не таит ли она какой-нибудь злой умысел… Врать не стану, доказательств у меня пока нет, одни подозрения. Но тут ведь еще и эти ублюдки-освободители.

– Я думал, ты разобрался с ними еще в прошлом году.

– Ну да, большую их часть мы перебили во время мятежа в Гесориакуме. Но их все равно осталось достаточно, и прошлым летом они переправили в Британию несколько партий оружия. Мои агенты разузнали, что эти злодеи затевают что-то значительное. Впрочем, пока преторианская гвардия и легионы держатся вместе, все их потуги обречены на провал.

– Итак, ты хочешь удостовериться в моей лояльности? – Плавт пристально уставился на Нарцисса.

– Ну а зачем еще я, по-твоему, сюда явился? Причем тайно?

– А ты уверен, что тебя не раскрыли?

– Ну, тут сомневаться не приходится, кое-кто явно прознал, что к чему, и мне остается лишь надеяться, что эта новость не слишком широко распространится. Я распустил во дворце слухи, будто отправляюсь на Капри отдохнуть и восстановить силы после болезни, и надеюсь вернуться в Рим до того, как вражеские шпионы из твоего окружения известят своих хозяев о моем появлении.

– Вражеские шпионы из моего окружения? – Плавт изобразил на лице возмущение. – Ты что, так называешь осведомителей императора?

– Я ценю твою иронию, Плавт. Но не стоит негодовать на моих людей. Они здесь ради твоей же безопасности, ну и, конечно, чтобы выявить угрозу для императора.

– Ради моей безопасности? От кого, хотелось бы знать, они могут меня защитить?

Нарцисс улыбнулся:

– От тебя самого, мой дорогой Плавт, от кого же еще. Их присутствие, о котором ты прекрасно знаешь, служит постоянным напоминанием о том, что император повсюду имеет глаза и уши, а это волей-неволей заставляет командиров поменьше распускать языки и поумерить политические амбиции.

– Ты думаешь, я в их числе?

– Да я и сам не знаю, – признался Нарцисс, почесывая бороду. – А что ты думаешь?

Командующий Плавт опустил глаза и посмотрел на чашу, которую вертел в пальцах.

Нарцисс непринужденно рассмеялся:

– Мне кажется, нет. И это заключение подводит меня к следующему вопросу. Если ты верен императору, то почему так усердно подкапываешься под него?

Командующий со стуком поставил пустую чашу на стол и сложил руки на груди.

– Не понимаю, о чем речь.

– Хорошо, попробую выразиться иначе, возможно, я был слишком резок. Почему ты так мало усилий прилагаешь ради успеха его кампании? Насколько я вижу, после удачных наступлений прошлого года армия не сделала почти ничего: силами легата Веспасиана и его Второго легиона вы лишь немного продвинулись на юго-запад. Ты до сих пор не смог вынудить Каратака сражаться, хотя половина племен, населяющих этот дикий край, уже перешла на нашу сторону. Трудно представить себе более благоприятные обстоятельства для того, чтобы выступить в поход, окончательно разгромить врага и завершить наконец эту весьма дорогостоящую кампанию.

– Хм, так ты переживаешь из-за денег? – усмехнулся командующий Плавт. – Должен тебе сказать, что не все на свете имеет цену.