Ночь вне закона

«Но почему ДВА стакана на журнальном столике?»

Сделал последний глоток, прежде чем отослать эсэмэску. Потом Бен закрыл глаза, ощущая ветер на лице. Здесь, наверху, было немного приятнее, хотя и не особо прохладно. Бен чувствовал, как корзина колышется на стальном тросе, и это еще больше лишило его душевного равновесия.

«Ах, Джул».

Парадокс заключался в следующем: с одной стороны, Бен не верил, что его дочь хотела лишить себя жизни. С другой – задавался вопросом, как она вообще так долго выдержала и не пыталась покончить с собой.

Пока ее подруги приводили домой первых кавалеров, ей приходилось потеть на сеансах реабилитации. Пока ее одноклассники танцевали на фестивалях под открытым небом, она слушала равномерное гудение МРТ-аппарата. Бесконечные обследования, тонны медикаментов с инструкциями по применению толщиной с телефонную книгу, две операции, затем мучительные фантомные боли и осознание, что уже никогда не придется нормально ходить. Он восхищался ее силой.

Бен открыл глаза и отогнал от себя ту страшную картину, которая появлялась у него перед глазами, когда он слишком долго думал о дочери.

Головой на земле. Один глаз широко раскрыт.

Он проверил сотовый, увидел, что Дженни еще не ответила, и решил поехать домой, даже если «домой» означало то место, которое ему не принадлежало.

Тобиас Майер, бывший член Fast Forward, предоставил ему на несколько дней свою квартиру в Веддинге, пока сам в качестве осветителя находился на гастролях в Азии с какой-то группой. Тем самым Тоби стоял номером 728 в списке тех, кому Бен был должен, потому что они или помогали ему с наличными, или сдавали угол.

Бен повернулся в сторону телевизионной башни, с восхищением понаблюдал за темным облачным образованием, которое медленно росло на заднем фоне, затем снова перевел взгляд на север, ненадолго задержал дыхание, моргнул. Потом развернулся обратно.

«Что за…»

В студии он узнал, что многих раздражал звук собственного голоса, когда они впервые слышали его в наушниках. Появлялось ощущение чего-то фальшивого, и люди почти стыдились этого чужого звучания, которое так им не подходило. Но это чувство было ничто по сравнению с тем шоком, который Бен только что пережил, когда неожиданно увидел свое собственное лицо. Так крупно, что даже на расстоянии пары сотни метров можно было разглядеть маленькое родимое пятнышко на правой щеке.

«Какого черта?..»

На экране напротив, на крыше отеля, красовался его портрет. С логотипом телеканала в углу и титрами, которые он не мог прочитать.

Бен не сомневался ни секунды, хотя фотография была давнишняя. Его показывали по телевизору. Старый снимок времен Fast Forward, который по каким-то причинам обработали.

Бен подумал о той девушке на парковке.

Его взгляд сам собой упал на часы. Восемь часов восемь минут.

Во рту появился металлический привкус. Сердце заколотилось, как после спринта.

«Что происходит?»

Было и без того непостижимо видеть себя в прайм-тайм на огромном экране перед публикой, но графическое обезображивание своего лица Бен объяснить никак не мог.

Но вот она, восьмерка.

Как у той женщины.

Прямо у него на лбу.

Глава 9

Эдди потребовалось семь минут, чтобы спустить его на землю.

Позже, анализируя свои действия, Бен понял, что отреагировал абсолютно нелогично. Так как у Эдди в кассовой будке не было телевизора, Бен помчался вниз по Фридрихштрассе в сторону Ляйпцигерштрассе. От волнения он думал нерационально, поддался импульсу – желанию разыскать то место, которое считал источником всего непонятного. Там, где он увидел себя. На крыше-террасе роскошного отеля, наискосок от воздушного шара.

Дизайнерская пятизвездочная гостиница носила скромное название «Пульс», о чем прибывающим гостям сообщала табличка у дверей.

Портье в ливрее был как раз занят тем, что раздавал указания двум носильщикам, которые должны были разгрузить подъехавший «бентли», поэтому Бен беспрепятственно прошел в прохладный холл, а оттуда – к лифтам.

Нажал «12» на сенсорном экране, и пахнувший кедром лифт повез его прямо на крышу.

«Зона Spa & Health» – значилось на сдержанно оформленной платиновой табличке. Бен пошел туда, куда указывала пиктограмма бассейна, на звук музыки, смеха и обрывков разговоров, пока не попал на площадку, которую только что рассматривал с высоты птичьего полета.

– Простите, разрешите, секунду, пожалуйста…

Бен протиснулся мимо группы людей, которые, вооружившись бокалами с коктейлями, шампанским и пивом, стояли на краю бассейна, и тщетно пытался найти самого себя. Бассейн, лежаки, экран – все на месте. Только его лицо сменила ведущая новостей, которая как раз перешла к прогнозу погоды:

«…самое позднее завтра утром нас ожидают сильные грозы на юго-востоке…»

Звук сделали тише, почти ничего не было слышно. Гости, необычно молодые для отеля такой ценовой категории, видимо, собрались у бара на аперитив перед ужином и вели оживленные, иногда даже возбужденные разговоры.

Бен слышал резкий женский смех, видел мужчин, которые почти с негодованием мотали головой, улавливал обрывки разговоров, не видя людей, которые произносили слова:

– …вообще, хорошая идея…

– …чепуха… это же невозможно…

– …А если все-таки возможно?

– …безумие!..

– …думаю, он способен на многое, но такое…

– …потерял рассудок?

– …Ах, вы в этом участвовали?

– …что-то принести?

– Простите?

Бен повернулся к совсем юной официантке с азиатскими чертами лица, которая одарила его профессиональной улыбкой и повторила вопрос:

– Я сказала: добрый вечер, меня зовут Ника, могу я вам что-нибудь принести?

– Как? Что? – Бен взглянул на ее пустой поднос и наконец-то сообразил: – Нет, спасибо. Я просто ищу здесь кое-кого.

«Самого себя. Если быть точным».

– То есть да. Подождите. Можно вас спросить?

Ника, которая уже отошла в сторону, снова обернулась к нему. Заученная улыбка была уже не такая уверенная, как до этого, наверное, она ожидала услышать одну из тех глупых фраз для знакомства, которые обычно говорят гости, считающие себя остроумными, а на самом деле просто напившиеся.