Любовные элегии

С музами дружбу вожу, читателю песней любезен,
Каллиопея со мной кружится дни напролет.
Счастлива дева, воспетая в книге, где каждая песня —
памятник, созданный в честь, дева, твоей красоты.
Стройная мощь пирамид – до звезды достающая роскошь,
и повторенье небес – Зевса Элейского храм,
даже немыслимый блеск усыпальницы пышной Мавсола:
все-таки обречены на неизбежную смерть.
Пламя пожрет, или дождь изничтожит былое величье,
или под натиском лет немощно рухнут они.
Не умирает добытая гением слава и длится
песенным блеском – ее со свету смерть не сживет.

3.3 (visus eram…)

Снилось, как будто лежал я в сладкой тени Геликона,
там, где источник исторг Беллерофонтов Пегас.
Альба, деянья твоих повелителей мог я, казалось,
славить на лире – такой был бы мне труд по плечу.
Снилось: припал тихим ртом к источнику шумному. Энний,
предок наш, жаждой томясь, некогда пил из него.
Пел Куриациев он и копья Горациев, братьев,
в море Регуллов триумф, царский трофей на борту,
Фабия пел, промедленье победы, злосчастье при Каннах,
милость богов как ответ на благочестье молитв,
славил он ларов, с чьей помощью выдворил Рим Ганнибала,
славил Юпитера, чьи стены спас гомон гусей.
Но наблюдавший за мной близ пещеры, из рощи кастальской,
Феб, опершись на загиб лиры златой, не смолчал:
«Что тебе проку, безумец, в этой реке? Кто понудил
браться за выспренний труд – песнь о героях слагать?
Не по тебе это дело. Здесь славы не сыщешь, Проперций.
Легкий потребен возок, чтоб разъезжать по лугам.
Взяв твою книгу, пусть дева читает ее на скамейке,
не отрываясь, пока встречи с любовником ждет.
Так почему же в стихах за черту отведенную тянет,
тяжестью песен не смей перегружать челночок.
Правым веслом – берегов, другим же – касаясь прибоя
(в море лютует сильней буря), останешься цел».
Плектром из кости слоновой туда указал говоривший,
где по замшелой земле новая тропка вилась.
Своды зеленой пещеры покрыты обточенным камнем,
бубны по стенам (стена – полая пемза) висят,
утварь священная муз и глиняный слепок Силена,
рядом повисла твоя дудка тегейская, Пан.
Поодаль – стая го?лубок владычицы нашей Венеры,
влагу Горгониных струй алые клювики пьют.
Каждой, по жребию, музе достались свои полномочья,
нежные девы из рук не выпускают даров.
Плющ собирает для тирса одна, другая связует
пенье с му?зыкой, а та венчик сплетает из роз.
Тут же одна из Сестер прикоснулась ко мне и сказала
(я посмотрел и узнал Каллиопеи лицо):
«Будешь доволен, когда лебедей запряжешь и помчишься,
конь боевой не заржет, в схватку не ввергнет тебя.
Сиплый рожок не тебе прохрипит о военной победе,
кровью сражений не ты рощу зальешь аонид.
Ты не расскажешь о битвах, в каких там полях под значками
Мария бились, когда Рим смял тевтонскую мощь.
Или как варварский Рейн с кровью свевов смешался, а трупы —
горы изрубленных тел – плыли в угрюмой реке.
Нет, ты любовников славь и венки у чужого порога,
бегство ночное воспой, пьяных сражений значки,
чтобы узнал от тебя, как на улицу вызвать затворниц,
тот, кто оставить спешит строгих мужей в дураках».
Так говорила она – и, воды зачерпнув родниковой,
влагу Филитовых струй мне на уста пролила.

3.4 (arma deus Caesar…)

В Индию двинуть войска задумал божественный Цезарь,
флотом желает рассечь влагу жемчужных морей.
Вдоволь поживы, квириты! Триумф над окраиной мира!
Скоро под нашей пятой Тигр потечет и Евфрат.
Новые земли, подвластные фасциям… Римский Юпитер,
славный парфянский трофей землю украсит твою!
Парус, знакомый с войною, расправьте, пусть выполняют
всадники долг – боевых к битвам выводят коней.
До?лжно – да сбудется песнь! – искупить поражение Крассов.
Станешь достоин теперь будущей славы, солдат.
Марс, наш отец, и владычица грозного пламени, Веста,
дайте, молю вас, дожить мне до заветного дня:
Цезаря видеть, обилье добычи в его колеснице,
медленный ход лошадей мимо ликующих толп.
Вот бы смотреть на триумф в стороне, в объятьях подруги,
список читать городов, взятых на этой войне,
стрелы увидеть, которые мечет конник парфянский,
горы доспехов, на них пленных вождей лицезреть.
Будь же, Венера, защитой потомкам твоим! Энеидов
род, тот, что видишь теперь перед собой, сохрани!
Долю добычи – другой заберет. На Священной дороге
хлопать идущим войскам будет достаточно мне.

3.5 (pacis Amor deus…)

Бог-миролюбец – Амур, посему будь смиренен, влюбленный,
против моей госпожи я прекращаю войну!
Сердце – оно не томится жаждой наживы. Из кубка
обыкновенного пью, нет самоцветов на нем.
Не для меня обширная тучность полей кампанийских,