Секрет королевы Маргарет

Девчонка вытаращила глаза и, остановившись как вкопанная, принялась отнекиваться. Видно было, что не для вида.

– Возьми. – Я сунула цепочку ей в руку и загнула пальцы. – Носи либо продай и помоги семье.

– Ладно, – Роза улыбнулась и спрятала подарок в карман.

– Скажи, я когда-нибудь тебя била?

– Да Вы что?! – Она снова остановилась. – Нет, конечно. Вы со мной и не разговаривали раньше.

«Уже плюс», – мысленно подытожила я и решила пойти ва-банк.

– Я раньше вообще мало с кем разговаривала.

– Это точно. Даже с леди Бер и леди Маквил, бывало, за целый день словом не обмолвитесь, – призналась Роза, имея в виду Анну и Сесилию. – Только с леди Болвел говорили в основном. Молились да Евангелие читали.

Я улыбнулась. Теперь понятно, почему Изабелла – единственная, кто мне пишет.

– Думаешь, я изменилась?

– Ну, ещё бы не изменились! Сначала Вашего брата казнили, потом лошадь эта, затем леди Хэмптон.

Услышав неприятное имя, я вздрогнула. Теперь понятно, почему Леонард меня сразу в монастырь не сослал. Решил удостовериться в Бриджет, чтобы не совершить такую же ошибку, как с Маргарет когда-то. А точно ли она родит, а точно ли сына? А то вдруг не доносит. Свою мужскую гордость он уже защитил. Причём перед всем двором разом. Бог его благословил. Фаворитка понесла, а королева до сих пор с пустым чревом. Он – молодец, я – сухое деревце. Умно, нечего сказать. Если у кого и были мысли о его бесплодии, теперь пропали напрочь.

Про любовника вряд ли кто подумал, да и мне в версию Абигейл, сказать по правде, не особо верилось. Замужем Бриджет не была, король доверял ей безоговорочно и, похоже, познакомился задолго до того, как привёл в мои покои и сделал фрейлиной. Зуб даю, что она ему невинной досталась. Да и вид у неё уж больно довольный. Изменив, она бы поскромнее себя вела. Интересно, а до неё фаворитки беременели, или король раньше старался не грешить?..

С неба упало несколько капель дождя. Природа медленно стряхивала с себя зиму, и из земли начали проклёвываться первые светло-зелёные побеги. Поглядев на них, я посильнее натянула на голову капюшон и опять вспомнила Абигейл. Больше всего меня расстроили её слова о проклятии. Она не знала, как его снять, и не знала никого, кто бы мог помочь. Надежда на возвращение домой таяла, как воск, поэтому оставалось только одно – жить дальше. Жить дальше здесь и делать всё для того, чтобы эта жизнь была более-менее сносной.

***

Через два дня, когда закончились месячные, Леонард снова посетил меня. Бросил на кровать, задрал кверху сорочку и навалился всем телом. Сжав ладони в кулаки, я старалась не смотреть на него и думала об Элизабет. Что в словах Абигейл было правдой, а что выдумкой? Неужели он действительно убил собственного брата и дал кому-то задание устроить выкидыш невестке? Или смерти Джорджа и его сына оказались волей случая? А может, Элизабет после изгнания сбрендила и решила уйти «красиво». То есть потрепать напоследок нервы всем? Задать эти вопросы королю я не осмелилась, но всё же окликнула его у дверей и заставила задержаться. Мы по-прежнему почти не разговаривали, но мне до боли в печёнках нужно было исправить эту ситуацию.

– Я уже давно не получала писем от своей семьи. Они живы?

Король чуть приподнял левую бровь. Подозрительности в его взгляде стало ещё больше, чем раньше.

– Живы.

– Я хочу написать матери и справиться о её здоровье.

– Ты можешь писать кому угодно.

– Мои письма доставят?

– Если я решу, что они неопасны.

Я кивнула и сложила руки на животе.

– Люди в городе голодают. Я боюсь бунтов.

Леонард чуть улыбнулся, но его улыбка не показалась мне ни доброй, ни искренней.

– С каких пор ты начала увлекаться политикой?

– С тех пор, как узнала, что народ меня ненавидит.

– Не тебя первую, не тебя последнюю. Народу просто надо какого-то ненавидеть. Ненависть к одному врагу здорово объединяет.

Слышать такое было неприятно, но я постаралась не придавать значения последней колкости.

– Ты не можешь сократить налоги или хотя бы сравнять их для своих и чужеземцев?

– Нет.

– А раздать хлеб? Или…

– Послушай, Маргарита. – Леонард шагнул ближе и, схватив меня за рубашку, поставил на ноги. – Я готовлюсь к войне. А для войны нужны деньги. Много денег. И я не собираюсь идти на поводу у кучки бездельников. Хотят есть – пускай работают.

Я выдержала и его взгляд, и повышенный голос и расправила скомканную на груди сорочку.

– И ты думаешь, эта кучка бездельников пойдёт за тебя воевать?

Улыбка с его губ исчезла. В голубых глазах вспыхнул огонь. Я сама не ожидала от себя такой дерзости и, честно говоря, приготовилась к оплеухе.

– В мае состоится турнир. Энтони и Джозеф по-прежнему верны мне. Если твои мать и отец не выкинут какую-нибудь глупость, им я тоже позволю приехать. В этом году я хочу дать победителю что-то запоминающиеся. Особое. Не деньги и земли, а, – он как будто бы задумался, поводил взглядом по потолку, а после резко щёлкнул пальцами, – например, тебя. Всё равно ты никудышная жена и такая же никудышная королева.

Потом он расхохотался и вышел. Подождав с полминуты, я крепко выругалась, позвала в открытую дверь Розу и кинулась к шкатулке с драгоценностями. Возможно, жена я действительно никудышная, но королевой ещё могу стать достойной.

– Роза. – Я вложила ей на руку пару самых простых серёжек, что лежали на дне шкатулки. – Сходи завтра вместе со свояком на рынок. Найди ювелира или чужеземного купца. Спроси: сколько он сможет за них дать.

– Вы что, хотите сбежать?

– Нет, накормить нуждающихся.

_____________________________________________________

*Поуис – одно из реальных средневековых королевств Уэльса, занимавшее его восточную часть.

Глава 10

Сбыть серьги Розе удалось только на третий день. Какой-то богатей выложил за них аж пятьдесят золотых. Столько моя служанка не получала и за год работы горничной. Камни, похоже, были редкими, а огранка дюже дорогой. Значит, Леонард когда-то всё-таки любил Маргарет, раз делал ей такие подарки, потому как другие украшения выглядели ещё богаче.

С письмами родным я, к счастью, разобралась без посторонней помощи. Распинаться сильно не стала и, ограничившись простыми фразами, отправила записку «матери» тем же вечером: «У меня всё хорошо. Как Ваше здоровье и здоровье отца? Как Энтони, Джозеф и сёстры?» Ответ от неё не заставил себя ждать долго и пришёл ровно через два дня: «Здоровы. Спасибо Господу и Его Величеству». Далее шёл подробный отчёт о Марии, Кэтрин и Агнессе. Что делали, какие платья надевали, с какими людьми встречались. О неупомянутом раньше нигде брате Харли было сказано только одно: он денно и нощно молится о здоровье короля и о вашем будущем сыне. Про казнённого Лэндона мать Маргарет, естественно, не написала ни строчки.

Спрятав письмо в шкатулку, я успокоилась. По всему было видно, что Джульетта Мейлор – женщина умная и осторожная. Она не обвиняла меня в долгом отсутствии писем и через слово благодарила короля. За всё: за богатый урожай, за мир в королевстве и даже за хорошую погоду. Я решила, что буду писать ей раз в неделю. Также общими фразами. Что надевала, с кем говорила, а ещё об Изабелле, Анне и Сесилии.

Ещё спустя два дня Леонард уехал. Как будто бы на охоту, но к вечеру, однако, не вернулся. В марте он особенно часто отлучался, и меня это порой беспокоило. Впрочем, сегодня его отлучка сыграла мне на руку. Роза заранее раздобыла для меня одежду для города. Взяла то ли у старшей сестры, то ли у матери. Неброский дорожный плащ с капюшоном из тёмной шерсти и серое добротное платье, широкое и жёсткое, но тёплое. В них я больше походила на обычную горожанку, да и такая одежда позволяла быть на воздухе дольше, чем наряды слуг из замка. Волосы я самолично заплела в косы и спрятала под капюшон. Все драгоценности от греха подальше сняла, а золотые и серебряные монеты растолкала по разным карманам. Обувь из-под длинных юбок видна не была, но я выбрала самую разношенную и удобную. Ходить мне сегодня предстоит долго. И главное, чтобы это долго закончилось более-менее хорошо.

В этот раз Роза вела меня длинными окольными путями мимо помещений прислуги и многочисленных кладовых прямиком к служебным выходам из замка. Запустения, грязи, гнилого пола и паутины там не было, но внешнее убранство выглядело заметно беднее тех комнат, в которых проживали придворные, я и король.