Человек-эхо

А потом без единого слова поворачивается и выходит в гостиную. Ей невыносима мысль об очередном тоскливом часе с доктором Кроуфорд – женщиной, которой на ее проблемы совершенно наплевать и которая ничего не понимает. Она вечно задает Джесс вопросы, на которые у той нет ответа. «Что заставляет вас наносить себе увечья? Чем, по-вашему, может кончиться подобное саморазрушение?» Джесс чудится скрытая угроза в этом вроде бы совершенно невинном вопросе.

Она слышит, как включается телевизор, из которого доносятся звуки футбольного матча. Патрик знает, что она терпеть не может футбол. Этим он сейчас говорит ей: «Держись от меня подальше. Я не хочу сейчас находиться рядом с тобой».

Джесс его в этом не винит. Она и сама не хочет находиться сейчас рядом с собой.

* * *

Укладывается в постель. Смотрит телевизор в их общей спальне – какой-то очередной документальный сериал про реальные преступления, – но всякие страсти на экране не настолько отвлекают ее от собственной жизни, как она надеялась. Через какое-то время Джесс слышит, как Патрик чистит зубы, а потом закрывает дверь гостевой спальни. Она никак не может решить, надо ли пойти туда и пожелать ему доброй ночи, еще раз извиниться, а потом понимает, что не стоит. Да и что ему сказать? «Прости, и я постараюсь больше такого не делать»? Совершенно никчемные слова, особенно когда она знает, что все это совсем не так.

Джесс выключает телевизор, погрузив комнату во тьму.

Лежит, уставившись в черноту перед глазами и медленно считая про себя в такт вдохам и выдохам. В комнате дочери ни звука, Патрик в гостевой спальне тоже затих. Она медленно проваливается в сон.

* * *

Как только ночь вступает в свои права, чья-то рука приподнимает крышку щели для писем на входной двери[2 - Хотя англичане упорно называют это «почтовым ящиком», как такового ящика для писем в большинстве британских домов и квартир нет – только щель в двери, нередко даже не прикрытая откидной заслонкой, и почта падает прямо на пол в прихожей.]. В прихожую льется некая жидкость, растекается по плиткам пола, пропитывает коврик у порога. А потом за ней следует кое-что еще – зажженная спичка.

Падает на пол, и в ту же секунду с фыркающим хлопком над полом взлетают языки пламени.

«Хэмпшир кроникл», 15 июля 1994 г.

УБИЙЦА ЖИВОТНЫХ ПО-ПРЕЖНЕМУ НА СВОБОДЕ –

ЖЕСТОКО ЗАРЕЗАНЫ УЖЕ 12 КОТОВ И КОШЕК

Садист, убивающий домашних животных и предположительно лишивший жизни уже восемь котов и кошек, окончательно распоясался, изувечив при помощи ножа еще четырех на протяжении последних двух месяцев. По данным КОПЖОЖ[3 - КОПЖОЖ (англ. RSPCA, Royal Society for the Prevention of Cruelty to Animals) – Королевское общество по предотвращению жестокого обращения с животными, благотворительная организация, действующая в Англии и Уэльсе.], целью преступника могли оказаться и другие домашние питомцы, учитывая тот факт, что в тот же временной период было заявлено о пропаже двух собак и четырех кроликов.

Мишель Смит, мать двоих детей, сообщила редакции, что ее отпрыски были «глубоко травмированы», когда, вернувшись домой в пятницу, обнаружили на крыльце дома своего любимого кота Стимпи, мертвого и с выпущенными наружу внутренностями. Нашим анонимным источникам в полиции известны и другие случаи, когда домашних животных находили освежеванными и выпотрошенными, причем не исключено, что и живьем, хотя данные факты еще требуют подтверждения.

КОПЖОЖ и Хэмпширское управление полиции, которые объединили усилия, чтобы поймать убийцу, просят всех граждан, заметивших подозрительные действия такого рода, срочно позвонить по телефону 101[4 - 101 – «информационный» номер британской полиции, в отличие от номера экстренного вызова чрезвычайных служб 999 и действующего наряду с ним номера 112, принятого в Европе и России.].

Всем владельцам домашних животных настоятельно рекомендуется не выпускать своих питомцев из дома, пока преступник не будет задержан.

Глава 2

Окна светятся оранжево-красным – пламя пляшет за стеклами, превращая внутренность дома в полную черноту. Густой дым карабкается по стенам, протягивая к небу свои серые пальцы.

Почти беззвучно метнувшись по ковру, пламя накидывается на занавески, мебель – буквально на все на своем пути. Стекла трещат от жара, темные струйки дыма ползут вверх по лестнице, просачиваются под двери.

Проникают и ей в ноздри. Проснулась она от собственного кашля, и от недостатка кислорода приходится натужно втягивать воздух полной грудью. Джесс открывает глаза. Вокруг практически беспросветная темень, но она видит какой-то туман, притаившийся по краям потолка. Тот парит в воздухе обманчивым призраком, густой и устрашающий. Она вновь заходится в кашле – кажется, что легкие чем-то намертво забиты.

И вдруг, прорвавшись сквозь одуряющую дремоту, сознание со щелчком включается. Джесс спрыгивает с кровати, натягивает на себя лишь старую безразмерную футболку и устремляется к двери. Дверная ручка на ней холодная, и она медленно толкает ее от себя в коридор.

Вся лестничная площадка второго этажа затянута дымом. С бешено забившимся сердцем Джесс инстинктивно падает на колени и ползет по ковру. Бросает взгляд вниз по лестнице, и ее передергивает от того, что она видит.

Входной двери не видно – вся прихожая объята пламенем. Целое море огня лижет край лестничного пролета. Треск пожара, заглушающий все остальные звуки, приводит ее в ужас. И тут она кое-что сознает. Пожарная сигнализация! Джесс поднимает взгляд сквозь серую завесу над головой, высматривая белые кругляши на потолке, которых здесь даже в избытке. Почему они не сработали? Почему не разбудили Патрика или Элис?

Мысль о родных пробуждает ее окончательно. Она вновь и вновь выкрикивает имя мужа, пока ползет по полу коридора, давясь, кашляя и ощущая за спиной жар пламени. Потянув на себя, открывает дверь комнаты дочери, врывается внутрь и трясет Элис, пытаясь разбудить. Дым здесь еще гуще, он уже почти заполнил комнату до самого потолка. Джесс понимает, что времени у них в обрез. Но Элис не двигается, ее глаза остаются закрытыми, дыхание натужное.

Крыльцо – прямо под окном гостевой спальни, где спит Патрик. Она оглядывается назад, молясь, чтобы ее муж уже успел выбраться. Туда никак уже не попасть. Пол коридора теперь полностью охвачен красно-желтым пламенем, вздымающимся до самого потолка. Она чувствует его удушающий жар, ковер начинает плавиться у нее под коленями.

Держа дочь на руках – та по-прежнему без сознания, – Джесс пинком захлопывает дверь, лихорадочно пытаясь сообразить, каким еще способом можно отсюда выбраться. Пригибается как можно ниже к полу и пробирается к окну.

До сада – обрыв в два этажа. Она знает, что как только откроет окно, приток кислорода еще больше взметнет пламя, и всматривается сквозь потемневшее от сажи стекло. Прямо под ними – поросшая высокой травой лужайка, но все равно. В мороз она будет твердой, как бетон.

Однако оставаться здесь почти неминуемо означает смерть для них обеих.

Теперь уже совершенно неконтролируемо кашляя, Джесс распахивает створки окна. Свежий воздух немного успокаивает легкие, но тут она слышит, как пламя у нее за спиной, взревев, резко набирает силу.

Неуклюже, по-прежнему с Элис на руках, она влезает на подоконник – ноги болтаются над бездной. Смотрит в лицо дочери. Непонятно, дышит ли Элис, и паника охватывает ее окончательно.

Смотрит вниз во тьму.

И прыгает.

Все тело сминается, когда Джесс ударяется о землю и на миг застывает в холодной траве, ухитрившись удержать Элис сверху. Чувствует, что стукнулась головой о что-то твердое, – похоже, что о край вымощенного бетонной плиткой дворика. Сотрясаясь всем телом от выброса адреналина, она поднимает взгляд на дом. Все окна ярко освещены, за ними бушует красно-желтое пламя. Окна эркера гостиной уже вылетели, выбитые неистовой вспышкой в тот момент, когда огонь глотнул насыщенного кислородом воздуха.

Джесс пробует двинуться, но жутко кружится голова, мутит, и она вновь опускается на траву, судорожно хватая ртом воздух.

Слышит вой сирен, видит синие всполохи на дороге. Появляются какие-то люди. Рядом с ней стоит мужчина в светоотражающем желтом комбинезоне, вызывая по рации медиков. Она видит пожарные лестницы, кругом кипит лихорадочная деятельность.

Дочь забирают у нее из рук. Джесс бессильно хватается ими за воздух.

– Куда вы ее тащите? – судорожно выдыхает она, глядя, как Элис уносят прочь. Откуда-то сбоку появляется фельдшер со «Скорой».

– Теперь ваша дочь в безопасности. Мы отвезем ее в многопрофильную, а скоро и вас тоже.

Джесс чувствует, как он ощупывает ее со всех сторон, проверяя, насколько она пострадала при падении.

– Я сейчас уколю вам кое-что, чтобы не было так больно, – говорит он.

– Мне совсем не… – начинает было Джесс, но она слишком выбилась из сил, чтобы спорить, когда в плечо ей вонзается игла.

Над ней склоняется пожарный.

– Кто еще в доме? – кричит он.

– Патрик, – бормочет она. – Мой муж. В гостевой спальне, которая окнами на эту сторону.

Сообщение тут же передается дальше, а Джесс все так и лежит в траве. Фельдшер пытается заговорить с ней, но она его не слышит. Не может думать ни о чем, кроме дочери.

К лицу ей прижимают кислородную маску. Вокруг шеи застегивают жесткий фиксирующий воротник.

Джесс чувствует траву у себя в волосах, футболка насквозь пропиталась влагой.

В голове все никак не укладывается то, что только что случилось, – пожар, скорость, с какой он распространился, языки пламени, уничтожившие ее дом. Ей нужен Патрик. Каждая частичка ее желает, чтобы с Элис все было хорошо. «Возьми лучше меня, – думает она, – все у меня возьми, кроме моей дочки!»

Эмоции захлестывают ее целиком, и Джесс начинает всхлипывать – слезы прокладывают чистые белые дорожки на перемазанном сажей лице. Ее несут в «Скорую». Все тот же фельдшер сидит рядом, когда машина мчится в больницу, завывая сиреной, и держит ее за руку.