Доктор. Книга 1

Он хорошо владеет собой, но я «вижу» все стандартные элементы его стресса (пульс, прилив крови и т. д.). Хм, вроде это я сейчас должен сходить с ума от стресса из-за деда, а не он…

Врач отмирает:

– Ну, можно и так сказать. Но вот с этими проблемами, говоря твоим языком, мы и не можем справиться. Из-за них – в его возрасте, при его клинической картине, это обычно и заканчивается… – мужик замялся.

– Доктор, так давайте попробуем откорректировать систему. Его систему дыхания заливает жидкостью. Эта жидкость – попытка удалить интоксикацию как продукт флоры, которой в системе быть не должно – видно, что частота колебаний чуждая, генерация колебаний автономная. Канал откачки жидкостей тоже можно усилить. Ненадолго, как минимум. Кажется, это лимфатическая система, – осеняет меня воспоминание уроков анатомии.

– Мы всё это время пытаемся «откорректировать систему», – холодно бросает врач. – Поверь, мы не курим сигары сутками, не зная, чем бы себя занять.

– Пожалуйста, скажите, вы все эти три дня сражаетесь с этим результатом?

– Да. И то, что он жив, это очень хороший результат.

– Ясно… Пожалуйста, дайте минуту.

Пока мужик пребывает в прострации, делаю замеры. Вот скорость генерации шлаков микрофлорой – настроившись, я чётко вижу эти чуждые организмы. Вот скорость поступления «воды» из организма в систему. Вот скорость откачки «воды» из системы. Систему просто «заливает».

Там я не был ни врачом, ни биологом, но этот пункт тамошнего протокола биологической безопасности очень хорошо помню: он написан на инструкции к каждой универсальной аптечке.

Уж чего-чего, а бактерий и вирусов там хватало, и мутировали они очень бодро – не в пример местным.

Первое, что надо сделать – погасить паразитные колебания. Только в роли универсальной аптечки сейчас буду выступать я сам.

Тупо подаю на колонию микрофлоры, не разбираясь в её деталях, свою частоту. Усиливаю амплитуду. И вижу, как генерация колебаний «примеси» прекращается. Почти моментально. Почти все представители микрофлоры становятся крайне нестойкими при подаче им на мембраны (или что там у них снаружи) чужой частоты. Я давно не страдаю от инфекций. Надо было просто убить эту патогенную флору, или как там оно называется.

Озвучиваю:

– Лишнюю флору санировал. Сейчас верну частоту в лёгкие. Дайте ещё три минуты.

Подаю частоту крови деда на лёгкие. Фиксирую.

Вижу, диффузия кислорода скачкообразно усилилась.

Опа! Дед делает несколько глубоких вдохов – чуть ли не зевает – и лицо сразу меняет цвет, даже невооруженным глазом видно насыщение кислородом.

Последний момент: замеряю скорость оттока «воды» из «системы» и сравниваю со скоростью поступления её же. Ура. Отток превышает.

Сверяю частоты. Частоты в норме. Соответствуют частотам деда. Согласованные. Паразитных частот нет. Автономная генерация исчезла.

Говорю врачу:

– Микрофлоры нет. Та жидкость, что «заливала» ему лёгкие, сейчас откачивается из них быстрее, чем поступает – отёк спадает. Диффузия кислорода в кровь выросла, сейчас почти на том же уровне, что у вас. Ну или процентов на десять пониже, чем у вас, но для системы это не критично. Доктор, по вашим планам, это и нужно было сделать? Или что-то ещё?

Зав. отделением, высоко подняв брови, какое-то время беззвучно ими шевелит, то поднимая, то опуская:

– Да, это и нужно было сделать. Так, выходим отсюда, и дай свой телефон – нам нужно поговорить.

Выходя первым, слышу, как он что-то бормочет, думая, что его не слышно.

3

Плавать мне понравилось. Непередаваемые ощущения. Был не прав, когда думал, что тело рахитичное: нормальное тело, если оценивать с позиции плавания в воде.

Без навыков этого тела сам плыть бы не смог – очень непривычная культура движений.

Пытался применить тот же метод, что в зале бокса. Чуть не пошёл ко дну. Прекратил экспериментировать, когда тренер с бортика стал кричать, чтоб не баловался. Тогда включил мышечную память тела – и всё встало на свои места. Правда, пришлось добавить гемоглобина в кровь – чтоб исчезло ощущение кислородного голодания. Не знаю, как я раньше плавал: дистанция полтора километра, разбитая на пятнадцать сотен, в режиме сто метров за минуту двадцать секунд, смывает кислород из тканей, как ливень – муравьёв с асфальта.

А таких дистанций и режимов – несколько за тренировку.

Причём уровень физподготовки в воде не помог – очень специфический режим и дыхания, и усвоения кислорода. «Техника» рулит.

* * *

Деда из реанимации перевели в нормальную палату буквально через сутки, и его стало можно проведывать. Я ходил к нему каждый день после обеда (разрешённые часы – с двух до шести). С главврачом не пересекался, хотя и оставил ему свой мобил, как он просил. Выписали деда через неделю, я приехал забрать его на такси, и уже в машину мне позвонил тот зав. отделением:

– Добрый день, это Сергей Владимирович.

– Да, я узнал (не стал говорить, что голоса индивидуальны, и его частоты я ни с кем не перепутаю). Слушаю вас.

– Ты бы не мог, после того, как отвезёшь дедушку, выйти на улицу на полчаса? Я знаю ваш адрес из карточки твоего дедушки. Мне очень нужно с тобой поговорить по профессиональным вопросам. По ряду причин я не счёл возможным общаться в больнице.

– Да, конечно. Буду готов примерно через полчаса.

– Я в парке по Гоголя, у вашего дома, на единственной короткой аллее с лавочками.

День солнечный, потому через полчаса я присоединяюсь к нему на лавочке. Он ест мороженое и запивает каким-то лимонадом. Увидев меня, встаёт, выбрасывает обёртку и бутылку в урну и протягивает руку, второй рукой указывая на лавочку.

– Тебя же зовут Саша?

– Да.

– Я спросил твоё имя у медсестёр, они всегда знают всех родственников. Телефон твой ты мне давал, но я тебя записал как «ВНУК РЕАНИМАЦИЯ»… – никак не может перейти к делу, чувствуя неловкость. – Саша, не буду ходить кругами. То, что ты сделал со своим дедом, ты можешь повторить с любым человеком?

– Я могу видеть сигналы узких участков нервной системы (чем больше охват – тем ниже точность). Если у меня получается их интерпретировать, то – да. Могу. Сигналы нервной системы есть у всех.

– А методики терапии? Что ты можешь? – его просто захлёстывает интерес, но он не учитывает разницу в уровнях образования. – С точки зрения патологий и результата?

– Я не оперирую понятиями «методика терапии» и «патология», – развожу руками. – В моём понимании, всё выглядит так: в организме есть системы – например, нервная или мочеполовая. В системах есть программы – например, расщепление жиров при пищеварении или – рост волос и ногтей. Эти программы записаны в виде колебаний, как на компьютере. Эти программы бывают либо повреждены – например, артроз, псориаз; либо бывают устаревшими, либо не соответствующими текущим требованиям организма.

Мимо проходят люди, и я на минуту замолкаю.

– Я могу стирать, дописывать и корректировать эти программы либо их участки. Но об аппаратной части тоже не забываем: я не могу улучшить ногти на руках, если руки год назад отрубили. Плюс у этих программ есть уровень приоритетности: клеточный, межклеточный, системный, межсистемный, единый – но я пока не разобрался с уровнями. Нет опыта и статистики. Бывает, что по отдельности программы в порядке, но сбой в организме идёт из-за конфликта приоритетности.

Отпиваю воды из своей бутылки.

– Колебания имеют фазу, частоту и амплитуду. Больные «системы» рассогласованы в первую очередь по частотам, далее – по фазам. Все системы организма управляются изнутри самим организмом. Кажется, вы это называете «процессы центрального генеза». Вследствие нарушений как метаболизма, так и механической функции органов (например, переломы костей), их частоты выходят из резонанса – рассогласовываются. Вот я чётко вижу, что в некоторых случаях процессами организма можно управлять не только изнутри, но и снаружи. Примеры – мой дед или пастеризация молока. Молоко можно не только нагреть. Ещё можно выделить в нём все действующие генераторы излучений – живые микроорганизмы, подать на них колебания на частоте, «рвущей» их внутренний резонанс, и они просто погибнут. Вот в случае с дедом мы аналогичным образом справились с микрофлорой.

– Было бы интересно попробовать в инфекционном…