Калейдоскоп. Стихотворения

Чернеющим дымом после салюта
Свет порождает тьму.

Что скажешь мне, волшебная бумага,
Про музыку других планет?
Но только собственное солнце мы видим среди флагов,
Блеск труб, нацеленных в рассвет.

Когда умру, я не скажу «прости»,
Червём, в дожде, в весне,
Синеющим ивритом на кости,
Все мы – лишь дети на войне.

Застряв в стихе неискренней строкой,
Грызём себе бока под боли вой,
Под стук копыт, идущих на забой,
Стук в пустоту коробки черепной.
Корона здесь есть сам король,
И ложь всё то, что не доказывает ноль.

Тлалок

Детей отдали илистой реке,
Чтоб ливни захлестали над Толланом.
Мой палец в маленькой руке
Становится куском обсидиана.

Тому, чьи зубы ягуара
Порвут нетронутую плоть,
Отцы младенцев топят в виде дара,
Чтоб головы испанцев на пики наколоть.

Тому, кто филина глазами
Узрит непрожитые жизни мёртвых сыновей,
Не поглощённых ядовитыми лесами,
Скормили своё семя волосам из змей.

Шаманы тучам лица подставляют,
Но льётся с неба не вода —
Глазные яблоки обвалом ниспадают,
Уставившись безумно в никуда.

Невинность поглотили из глубин водовороты,
Чтобы цветами наливалась красота.
Жестокость есть закон природы,
Как смерть, любовь и пустота.

Ведь «чистота»,
Есть только плоти чистота.
С презрением смотря на благочестие калек,
Не исполняют демиурги просьб скота,
Сменяя кровью веком век.

Идол

Направлен вверх твой взгляд кошмарный,
Рука схватилась за невидимую трость.
И из глубин небес зов планетарный
Пронзает твою каменную кость.

Ногами слился с троном чёрным
В конце дороги, по которой я иду,
Смотря с неё заворожённо
На вечности беду.

И что за ожиданье в этой шее напряжённой,
Скопилось после стольких тысяч лет?
В каких несчастиях твоя мечта виновна
Лишь знает ящера скелет.

О, идол мрака! Спящий бог!
То смерти свет мерцает в оке белом.
Ты в грудь вбираешь пыльный вдох,
Над миром возвышаясь тёмным телом.

Обсидиановый король, правитель древних тайн,
Ты эти берега укутал прахом,
В проклятье погрузив сей край,
Заколдовав непостижимым страхом.

Рабы молились, если б ты хотел,
Тебе и в этот серый век.
Но лучше цвет погибших тел —
Тебе милее мёртвым человек.

Сейчас

Давай увидимся сейчас
И, обменявшись голосами,
Упрёмся глазом в глаз
Друг друга, под бездушными часами.

Давай увидимся сейчас,
Сегодня, вместо сна,
Мой друг далёкий. Нас
Не может разделить весна.

Ведь нет такого места,
Где б мы увиделись потом,
И белая невеста