Инженер

Инженер
Семён Исаакович Волошин

Сатирический рассказ о производстве крылатых машин и процессе усовершенствования оных на производстве.На обложке автор книги.

Написано Волошиным Семёном,

моим отцом

благословенна его память

Инженер

Я стал работать технологом, после 3-го курса нашего вечернего номерного ликбеза. К окончанию института, т.е. за последующие 3 года, благодаря хорошим учителям и имевшемуся к началу инженерной деятельности пятилетнему слесарному образованию, резко перескочив через ступеньку старшего инженера, волею судеб был по-быстрому зачислен в руководители технологической службы довольно ответственного цеха. Впрочем, на авиационном производстве не ответственных цехов не бывает.

Выглядел я тогда, во что трудно сейчас поверить совсем мальчишкой и для придания себе значимости, ни как не сочетавшейся с внешним видом, накрутил на лацкан пиджака институтский значок, который по моим представлениям должен был сглаживать вышеозначенное несоответствие. Это, по моим тогдашним понятиям должно было придавать дополнительный авторитет. Как-никак, а встреча по одёжке всегда имела место. На серийных машинах, конструкторы (тогда ещё такие «звери» водились в дебрях отечественной авиапромышленности) старались решать различные задачи , плодившиеся как грибы в недрах оборонки.

Теперь, как кажется мне эта категория работников уже, занесена в "красную книгу» вымирающих видов профессий. Машины назывались темными и производились небольшими партиями, на одной из них должны были решаться задачи по блокировке зон связи условного противника на период проведения специальных операций, различных родов войск. Т.е. создавался эдакий мешок , из которого крик блокируемых был словно глас вопиющего в пустыне. Ну нечем было ребятам заняться, вот и творили всякую всячину за оклад, сдабриваемый невеликой премией, трудясь при этом до ночи и как правило без выходных, не зная ни "распилов" ни "откатов". По современным меркам их назвали бы абсолютными обалдуями, почему к настоящему времени они почти и вымерли не выдержав естественного отбора в схватке с менеджерами, чиновниками и юристами различных мастей.

На одной из таких машин должны были устанавливаться контейнеры для создания активных и пассивных помех. Крепление последних осуществлялось к полу внутри фюзеляжа, через промежуточную конструкцию сваренную из термообработанных труб. Изготовление было поручено нашему цеху.Сколько мы себе не морочили голову извиваясь в технологических изысках,а фермы не получались, вернее получались но не подходили под требования точности, оговариваемые техдокументацией. Такая образовывалась объёмая кривулина, которую не то что военпредам показать– самим на них смотреть было тошно. Родина хотела машин, но в отличии от песни , где на вопрос о наличии последних автор отвечал без промедления, что они у него есть, мы сопели терпя начальственный мат и отговаривались тем, что они у нас вот-вот должны "пойти". Такая педиатрическая отговорка не устраивала руководство завода. Запас мер активного воздействия, как то: ругательства, включая изысканные,многоярусные , обещания не платить премию до пенсии и не отпускать по 3 года в трудовые отпуска, а по истечении оного срока предоставлять их по графику, предусмотренному для злостных алкашей, т.е. в глубоко осенний или поздно зимний период был исчерпан.

Угрозы не возымели действия. Фермы продолжали получаться кривыми. Тогда Главному технологу было поручено собрать срочно совещание, на котором и принять решения столь необходимые для выпуска изделий. Что это такое !, вопил и топал ногами Главный инженер: 70-е годы на носу, каждые три года новую машину осваиваем, а эту загогулину сделать не можем?! Позор всему трижды орденоносному коллективу! На этой высокой ноте, было созвано совещание, на которое были приглашены цвета инженерной мысли завода. Большой кабинет Главного технолога был переполнен. Убелённые сединами, многоопытные самолётчики с довоенным стажем, ломали голову, но ничего толкового сгенерировать не получалось.

Я был именником, на этом "банкете". Руководители заводских служб злобно косились на меня, как на виновника головомойки, но под взглядами Главного, упорно продолжали мозговой штурм. Обстановка наэлектризовывалась со страшной силой. Казалось ещё минута и они вцепятся друг в друга и на манер незабвенного Паниковского начнут, тряся за грудки, орать в лицо собеседнику "…а ты кто такой?"

Вдруг, в голову пришла как мне показалось неплохая идея, которая позже, на поверку, не имела под собой никакой почвы и была скорее всего плодом воспалённого воображения и фантастикой, нежели чем-то реальным. Пружина идеетворчества толкнула в седалище, словно иголка от примуса. Я подскочил со стула, прервав на полуслове Главного металлурга, требуя чтобы меня немедленно выслушали. Стасенко, так звали Главного технолога, обведя собравшихся затуманенным от долгой перепалки взглядом готов был уже произнести трёхэтажное напоминание в мой адрес о "сверчке и шестке". Вдруг, он широко улыбнулся и с неимоверной издёвкой произнёс : " Помолчите старые кашалоты, толку от вас никакого, только потолок закоптили (тогда ещё на совещаниях разрешалось курить), среди нас есть инженер, вот он вас и научит, как родину любить". Правда, в рамках своих прямых обязанностей он должен был сделать это раньше. Ну да ладно, лучше поздно чем никогда. Все собравшиеся с удивлением повернулись в мою сторону, поначалу не понимая почему инженер – именно я, а не они съевшие зубы о различные узлы технологической схемы членения самолётов. Понимания удивление собравшихся спецов, Стасенко изрёк: " А вы на его лацкан посмотрите и разом всё поймёте". Зубры заулыбались и захихикали. Наступила разрядка. Меня выслушали, но тут же на корню, гроссмейстерскими мазками указали на несостоятельность сказанного. Не понятно, то ли пауза и разрядка вызванная моим "инженерным отличием" помогла, то ли идея как изготовить, просто выкристализовалась сама по себе,но решение было быстро найдено. Фермы мы стали делать нормальные, в количествах необходимых для выпуска темных машин. Даже, потом мне премию за это выписали.

Завод был огромен, но юморные истории распространялись со скоростью сарафанного радио. Ещё долго при встречах с заводскими зубрами мне напоминалась эта история. Значок после того совещания я снял и больше никогда не надевал. Пиджак, с оставшейся от "образования" дыркой выбрасывать было жалко и носил его ещё долго. Ехидным собеседникам, косившимся на след от значка говорил, что прокрутил дырку для ордена, чем вызывал непременную улыбку и расположение .

Такая вот история.Идите в инженеры!

Если славы и не добьётесь, то в след, улыбку, а может и чего покрепче заработаете!!

Штайнбах

июль 2013