Жизнь вместо жизни

– Как в армию попал? Сколько отслужил?

– Очень просто. Поступал в университет, срезался на сочинении.

– Много ошибок наделал?

– Нет, всего одну – написал то, что думал, а не то, что нужно. Нас так в интернате учили, – детдомовский я. Отслужил почти год, решил стать военным.

– Почему выбрал авиатехническое?

– Посоветовал один офицер, бывший авиатехник – сказал, что самые лучшие люди в военной авиации…

– Почему бывший?

– Часть, в которой я служил, когда-то, давно была авиационной; он начинал службу авиационным техником.

Ничего не предполагая, абсолютно автоматически, спросил:

– Как звали офицера?…

То, что я услышал, повергло меня в шок.

– Майор Турецкий.

Теперь мой вид шокировал собеседника – он даже испугался моей реакции.

– Турецкий Зиновий Иосифович?

– Да. Вы его знаете?

– Конечно, знаю – это мой двоюродный брат. – Теперь пришёл его черёд удивляться.

– Вам он тоже советовал это училище?

– Нет. – Я не стал ему рассказывать о мнении брата насчёт двадцати пяти лет офицерской жизни – он мог его неправильно истолковать.

– Давай так. Считай, что сегодня ты нашёл своего старшего брата. Не возражаешь? Правильно – мы с тобой одной крови. Это – первое, самое главное. Второе – когда мы вдвоём, никаких «ВЫ», только «ТЫ». Согласен?… Прекрасно! Третье – о чём бы мы ни говорили, – только откровенно… Договорились! Тогда слушай.

Представь себе, прошёл ещё год. Ты демобилизовался, вышел за ворота. Кто тебя ждёт?… Никто… Что будешь делать?… Пойдёшь учиться? Куда? На что будешь жить?… На стипендию?… Будешь подрабатывать? Что ты умеешь делать?… Вагоны разгружать? А когда учиться? Некогда! Куда тебе идти? … Правильно! В военное училище. Здесь ты на полном пансионе, только учись! Получи специальность и работай, устраивай личную жизнь.

У меня – другое. У меня была специальность, я ушёл в армию со второго курса института, у меня есть родители, дом, где меня всегда ждут. Зачем мне это училище, армия? Правильно. Не нужна! Поэтому, мой брат, майор Турецкий резко возражал против моей идеи насчёт училища… Почему я его не послушал? Мне не правится специальность, на которую я начал учиться. Та работа, на которой я работал, через несколько лет мне будет не по силам. Мне уже двадцать два. Начинать всё заново? Здесь я начну с третьего курса, и в двадцать пять у меня будет специальность… Снова не понравится? Не знаю, может такое случиться, жизнь покажет…

– Турецкому написать о нашей встрече?

– Турецкому написать надо, только о нашей встрече писать не надо…

Поблагодари за хороший совет, как устроился, в общем, сам сообрази… Теперь слушай сюда, как говорят у нас в Одессе. Предлагаю на обсуждении два варианта. Первый. Ты уже год отслужил. Тебя наверняка назначат командиром отделения… Начнутся занятия – у тебя должно получиться лучше, чем у остальных. Справишься! Должен справиться! Присвоят старшего матроса. Будет полегче, и рубль к жалованию не лишний. Дальше видно будет… Второй вариант. Будешь писать, напиши, как бы между прочим, что начальник училища имеет право своим приказом разрешить срочникам сдать экстерном, или досрочно, зачёты и экзамены по общеармейской подготовке и перевести сразу на второй или даже на третий курс, как меня, через собеседование, которое он проводит сам, но надо иметь воинское звание, лучше сержантское. Может быть, майор сможет это организовать задним числом. Вдруг удастся перескочить, хотя бы, через один курс. Подумай. Только сам о звании не проси – он мужик не глупый, должен догадаться сам… Договорился с Егоровым взять под пригляд Ларионова – сына капитана и Дмитриева, их можно было выдвигать на командиров групп. День курсанта встречал вместе с новоиспечёнными курсантами. Празднование дня «курсанта» началось с праздничного завтрака для всего училища. После торжественного построения и поздравления начальника училища, молодые курсанты давали клятву верности своему училищу, избранной специальности, подтверждая её поцелуями кувалды, заедая мешаниной, напоминающей по виду солидол и запивая «машинным» маслом.

В спортивной части праздника были перетягивание каната между звеньями, прыжки в мешках и в противогазе, чистка картофеля, отмывание бочки, изображающей мытьё самолёта, перетаскивание крупных узлов самолёта, откручивание гаечным ключом круглой гайки…

Начхим, переодевшись старшиной, зажигал сигнальную ракету, раздавал курсантам белые простыни, заставлял завернуться в них, и ползком преодолеть 20 – 25 метров до «укрытия». Последнему вручался приз – кусок обугленного теста, с намёком на последствия плохой защиты от атомного взрыва. Гомерический хохот всех присутствующих вызывал вид ползущих как привидения, завёрнутых в простыни, «мощных» курсантов.

Все эти мероприятия сопровождались праздничными обедом и ужином. Традиции нарушать не позволено никому, даже самому старому «молодому» курсанту. Поэтому, я, наравне со всеми, принимал участие почти во всех «мероприятиях» посвящения в курсанты – даже получил приз за откручивание круглой гайки, сделав плотную прокладку из, подвернувшегося под руку, куска наждачной бумаги, что не раз приходилось делать на своей прежней работе.

Отшумел день «курсанта»» и начались прозаические учебные будни. Несмотря на то, что программа и объём изучаемого материала оказались несколько меньше и задачи проще, чем в УПИ, учёба давалась очень нелегко, гораздо тяжелее, чем я ожидал. И не только мне. Многие курсанты, мои сокурсники, жаловались, что после двух лет армейской подготовки, мозги «включаются» очень тяжело.

Преодолеть это состояние помогала осознанная необходимость, осознанное желание учиться. Для этого требовалось только одно – упорные занятия. Физика, химия, начертательная геометрия и основы матанализа – для меня эти предметы были не в новинку.

Две пары лекций до обеда, – две пары – после. Ближе к вечеру – как правило, практические занятия – решение задач, лабораторные работы по физике и химии. Десять часов в неделю – «физо», по часу в день – строевая или огневая, «химическая», чтоб не забывалось и что б спать не хотелось…

Группы – небольшие, по 10 – 12 человек, поэтому преподаватель успевает поработать, практически, с каждым курсантом, выяснить все его слабые и сильные стороны, оказать адресную помощь. Это очень хорошо помогает – в институте такого не было.

Очень много времени уделяется решению задач. Обязательный разбор решения «домашних» задач. Постепенно, медленно, с большим трудом, мозги «включались» в работу, возвращалась способность соображать и мгновенно не забывать прочитанного. В глазах некоторых преподавателей, наверное, выглядел настырным дураком, но пока не добивался полного понимания материала, я не успокаивался.

Конечно, у меня уже был, пусть небольшой, но всё же опыт учёбы. Самое главное – это я усвоил ещё учась в институте, – не запускать материал – ни теорию, ни решение задач, ни отчёты по лабораторным и практическим работам – ничего. Учить и решать сразу, понемногу, не оставлять всё на потом, на сессию, тогда весь материал уложится в голове равномерно; его легче будет вспоминать на экзаменах. И не заниматься по ночам – самое бесполезное занятие – всё равно в голове ничего не остаётся. Только следующий день будет безнадёжно испорчен. Совмещая учёбу и работу, я не мог придерживаться этих правил, как бы ни хотел, в силу физической нехватки времени, из-за чего получалось всё с точностью да наоборот, но сейчас мне ничего не мешает учиться систематически, равномерно, без рывков и авралов. Для этого, я весь год пожертвовал увольнениями.

Эта и есть та самая главная задача, которую я поставил перед собой и которую мне предстоит решать все три года учёбы в училище… Ещё в середине сентября меня нашёл начальник строевой части майор Кузнецов.

– Мы получили телекс из школы младших авиаспециалистов. Нам сообщили, что заявленных нами командиров групп – отделений по армейскому, не будет, придётся выдвигать из числа курсантов. Можешь кого-нибудь предложить из своих бывших подопечных?

– Троих могу. Первым предлагаю бывшего суворовца Егорова. Вторым – курсанта Дмитриева. Он отслужил год срочной службы, думаю потянет. Им обоим можно присваивать старших матросов, а затем и старшин.

– Кто такой курсант Дмитриев? – Мой коллега – срочник. – Документы его есть? Давайте посмотрим… – Да он не только твой коллега, но и твой брат… по крови. Характеристика хорошая, оценки тоже весьма неплохие. Может быть ты и прав.

– Третьим – курсанта Ларионова. Этот парень показался мне серьёзней, вдумчивей и сообразительней остальных из его группы, сын офицера, – можно попробовать, должен справиться. По остальным – нужно переговорить с Егоровым, он своих людей должен знать. Мнение лейтенанта Лукина тоже нужно знать и учесть.

– Генерал не знает, что с ним делать. У него в столе лежит приказ о присвоении Лукину старшего лейтенанта. Генерал держит приказ – не хочет ставить его на эскадрилью.

– Тут я вам не помощник. Во-первых, обсуждать командира не положено, во-вторых, сначала он мне показался толковым, затем… Может у него дома что-то случилось – вот он и нервничает. По крайней мере «запаха» я от него не слышал. Может помощь какая нужна?… Могу предположить, что он знает о приказе, о его задержке. Надо поговорить с ним…

Четыре месяца напряженнейшей учёбы пролетели, как четыре дня.

Два новогодних дня «отдыха» и … сессия. Сначала зачёты, затем экзамены.

Однако, не так страшен… Систематические занятия сделали своё дело.

Спокойная обстановка, доброжелательное отношение офицеров – преподавателей – всё это придавало уверенность в своих силах. К тому же не хотелось подводить своих командиров и выглядеть плохо в глазах товарищей. Все выкладывались на полную катушку. Результат – ни одного «уда», есть и «отлично» Для первой сессии – прекрасный результат.

Можно перевести дыхание и немного отдохнуть. Спокойно написать письма. В первую очередь домой, родителям. Неприятно, но опять придётся сочинять про студенческую жизнь – писать им правду рука не поднимается. Единственное, чем можно похвастаться – хорошими результатами сессии. Можно написать в роту связи, но моих друзей второго года службы уже нет: они отслужили два с половиной года и демобилизовались. Затем школьным друзьям. Наверное, уже устроились, кто как, после «дембеля». Может уже женились. Только один мой школьный товарищ, Виталий Базикало всё ещё служит. Где-то на флоте, на Тихом океане. Пока служили, письма чаще писали – получали тоже чаще. Обязательно написать Толику Штанько…

Спустился на первый этаж, в первую учебную эскадрилью, к своим прежним подопечным. Обрадовались. Я тоже.

Майор Кузнецов прислушался к моим рекомендациям. Суворовец Егоров, Ефим Дмитриев уже старшие матросы. Курсант Валерий Ларионов тоже командует группой – поговорил с ним, поинтересовался службой. – Кончился для тебя нелёгкий период? – засмеялся, втянулся, но служба только начинается. Молодец! Будешь писать домой, передай привет. Поговорил с Ефимом Дмитриевым. Доволен. Всё хорошо. О Турецком ничего не сказал, значит, ничего не получилось, а может, и не писал. Быстрее всего, что не писал…

В баталёрке посидели с Егоровым. Он и на группе, и за старшину – на хозяйстве. Достаётся ему. Что с Лукиным?

– Нормально, пришёл в себя.

Неделя заслуженного «отдыха» и снова занятия с утра до вечера. Продолжаются лекции и практические занятия по физике и химии. Новые дисциплины – дифференциальное и интегральное исчисление, теоретическая механика, иностранный язык, черчение, детали машин. Основы сопромата. Объём материала больше. Распорядок дня – ещё напряжённее. Решение задач, «знаки», чертежи. Всё надо успевать в срок.