Два букета. Бегущая… от своего счастья!

– Пятнадцать.

– Сейчас?

– Тогда. Сейчас побольше.

– Всё равно немного. Но как же я тогда такую красавицу не заметил?!

– Ты тогда вообще ничего не замечал, – ответила польщённая Света. – Слишком был зол на «Зенит»!

– Теперь я на него не злюсь. Как-никак, а в прошлом году «бронзу» отхватил. Поверь моему слову: через несколько лет чемпионом станет!

– Верю. Жаль, что в этом году уже не станет.

– Ты тоже болельщица?

– Не такая страстная, как ты, но спортивные страницы газет читаю.

– А по-мОему, ты очень даже страстная! – ляпнул Юрий.

Света улыбнулась, но тут же спохватилась:

– Ты чтО это себе позволяешь?!

– Да я… того… А! Я сказал, что ты страстная болельщица.

– Знаешь, Юра, если ты со мной хочешь только «расслабиться», то поезжай в дом отдыха. Там с этим проще. А от меня отстань!

– ЧтО ты, Светочка! Я с тобой серьёзно!

– Тогда познакомь меня со своими родителями.

– Ладно. Немного повстречаемся, а потОм познакомлю.

У метро какой-то то ли грузин, то ли армянин продавал какие-то цветы – довольно красивые.

– Три штуки, – небрежно бросил Юрий.

– Пят-дэ-сЯт, – произнёс по складам кавказец.

Младшего научного сотрудника чуть ни хватил удар. Эта сумма равнялась его авансу. Молодой человек не стал торговаться в присутствии избранницы и начал рыться в карманах.

Вместе с заначками, которые Юрий на всякий случай прятал от родителей, набралось 34 рубля и 69 копаеек.

– Как раз на два цветка, – пробормотал незадачливый покупатель.

– Я ещё живая, – напомнила Света, – а чётное число дарят покойникам.

«Дешевле сделать тебя покойницей!» – со злостью подумал Юрий и обратился к продавцу:

– Слушай, кацо! У меня немного не хватает. Может, уступишь за тридцать четыре?

– Нэ хватает! – блеснул кавказским остроумием продавец и выразительно похлопал себя пО лбу. Затем назидательно изрёк. – Нэт дЭнэг – сыдЫ дОма!

Юрий от стыда готов был утопиться в любом водоёме, включая не очень чистый Обводный канал.

– Одну штуку, – процедил он.

Света не выдержала такого унижения своего кавалера. Она открыла рот и стала «нести» какую-то совершенно непонятную тарабарщину.

Юрий с удивлением увидел, что кавказец расцвёл больше, чем продаваемые цветы и пять минут оживлённо беседовал с его (Юрия) избранницей. Из всего диалога молодой человек понял только одно слово: «Юра»!

Наконец, счастливый продавец обратился к Гордееву:

– Руп.

Юрий посмотрел на Свету, ожидая перевода.

– АдЫн руп, – пояснил продавец.

– Ничего не понимая, Юрий протянул рубль. В обмен на это кавказец выбрал пять самых роскошных цветов, обернул их бумагой и даже перевязал ленточкой:

– БэрЫ!

Обалдевший от подобной щедрости Юрий взял цветы и вручил их своей спутнице.

Когда молодые люди спускались на эскалаторе, многие пассажиры с поднимающегося эскалатора завистливо смотрели на букет (да и на девушку, держащую этот букет!).

– Слушай, полиглотка! – поинтересовался Гордеев. – На каком языке ты «шпарила»? На «инглиш» вроде бы не похоже.

– Да и мой «цветочный» собеседник не похож на человека, который «спикает»… Это азербайджанский язык.

Так тЫ азербайджанка?

– Половинчатая. По отцовской линии.

Юрий решил, что мать собеседницы русская.

– Ты там жила? – поинтересовался он.

– Да. Я там родилась.

– В Баку?

– В ШемахЕ. На родине шемаханской царицы. Но уже десять лет живу в Ленинграде.

– Ровно полжизни! – заметил Гордеев.

– Тебе, Юра, до какой станции?