Первое погружение

– Что предпримите, если нечаянно разольёте на пассажира-мужчину сок и попадёте на самое интимное место?

Несколько неловких часов с незнакомыми людьми, правильные и услужливые ответы на каверзные вопросы – и ключи от неба в кармане.

Раз в полгода повторный тест на стрессоустойчивость и знания правил – с подсказками Сьюзи и невмешательством Буча – вполне решаемая задача.

До Лиссабона оставалось лететь всего пять часов, обед и напитки розданы, пластиковые контейнеры собраны и запечатаны в специальный отсек, а значит Лого справился на “отлично”.

Выпускайте Буча, он уже заждался и засиделся, его звёздный час настал.

Первым делом – треклятый воздушный маршал. Надеясь, что Сьюзи правильно его определила, Буч прямиком подошёл к дальнему ряду сидений. Зубочистка во рту яростно забегала.

Мужчина в тёмных очках всем своим видом показывал безразличие и безмятежность, вольготно устроившись в пассажирском кресле, откинув заднюю его часть.

– Сэр, вы не могли бы мне помочь? Другие стюарды заняты, а я не могу справиться со входной дверью в туалет. Заклинило скорей всего, – Лого подсказывал нужные слова из тёмного угла сознания, Буч с максимальной точностью их повторял.

С явной неохотой мужчина покинул кресло и последовал за Николасом. Тяжёлые тканевые ширмы, визуально отделявшие помещение с уборной от остального салона, закрылись за ними, стали своеобразным занавесом перед вторым актом воздушной пьесы.

Сьюзи заметила очевидно и неестественно оттопыренную демисезонную куртку. В салоне было тепло, но мужчина не спешил её снимать. Несколько раз поправил, как будто что-то пыталось оттуда выпасть…

– Уверена, что это он.

– Вот здесь надавите, да посильней. Сейчас вместе попробуем с двух сторон поднажать на дверь.

Разводной ключ лёг чётко посередине черепа, расколов его и не оставив шанса предполагаемому законнику даже на вскрик или предсмертное всхлипывание. Особого выбора в инструменте для выполнения плана у команды Николаса не было, не так просто на борт что-то пронести, поэтому пришлось использовать имеющийся. Заготовленный пластиковый пакет позволит не оставить следов от брызг крови и избежать ненужных вопросов от тех, кому вздумалось не вовремя помочиться.

Буч ловко подхватил тело, не дав ему поднять шум своим грузным падением. Весь напрягся от его тяжести, поволок, как мешок, в отделение для отдыха экипажа.

Задрав куртку на бездыханном теле Буч убедился – Мисс Конгениальность Сьюзи не ошиблась в своих выводах. Табельный пистолет, выдаваемый воздушным маршалам, не оставлял никаких сомнений. Холодная сталь блеснула в его руках, придав ещё большей уверенности в успехе задуманного предприятия.

Простая и понятная надпись – Сделано в Австрии – Глок 17. В настоящее время является одним из самых популярных и узнаваемых многозарядных пистолетов, пользующимся неизменно высоким спросом, как у полицейских, так и в специальных подразделениях по всему миру. Третье поколение помимо насечки и хаотичного рифления на боковых сторонах рукоятки получило также выемки под пальцы на передней поверхности. Буч сыпал терминами и грузил ими напарников не по-детски.

Покрутив заряженный пистолет в руках и пожевав зубочистку он обратился к Лого:

– Дороги назад нет. Сиди до конца полёта тихо, носа не показывай. Ты нам ещё возможно пригодишься.

Сьюзи мысленно растирала затекшую шею и плечи Буча, из них двоих ей всегда больше нравился этот парень. Надёжный, как швейцарские часы, стабильный, как швейцарский банк. Хлюпик Лого, хоть и был поумней, не вызывал у неё никаких эмоций, кроме откровенной жалости. С таким капитаном экипажа – только бесславная пенсия впереди.

– Моя прелесть… – сымитировала она собственным голосом. Вот уж точно – у того персонажа было больше шансов завладеть заветным кольцом, чем у неё хотя бы прикоснуться к Бучу. Если один выходил из тёмного угла, то второй – тут же занимал вакантное место на скамейке запасных. Оставалась только одна надежда – что они будут вместе хотя бы по ту сторону Стикса.

Воздушные Бонни и Клайд, как две стороны одной блестящей позолоченной монетки, отлично дополняли друг друга. Аверс и реверс – орёл и решка. Лого всё больше становился в их команде лишним – ведь не бывает трёхсторонних монет! Сьюзи временами даже казалось, что она любит своего аверса. По крайней мере она хотела стать с ним одним целым, обладать общим и единственным голосом.

«Я люблю тебя» – вот что успевали написать гибнущие люди из «башен-близнецов» и из падающих самолётов во время атаки террористов. С большой глубины из затопленной подводной лодки и из-под завалов после землетрясения. В последние секунды люди успевали написать эти слова тем, кто был им по-настоящему дорог. Последняя мысль о прекрасных моментах, вместо жалоб, молитв о спасении, проклятий врагам или нравоучительных афоризмов.

Хотя все они уходили из дома в разном состоянии – они же не знали, что больше не вернутся. И некоторые ссорились – ругались, что не могут найти ключи, что завтрак невкусный, что опять ты лезешь под ноги или где мои туфли?.. Дура какая! Приду вечером домой и на развод подам! Или: как этот кретин мне надоел! Сил больше нет! Да-да, такие мысли бывают. У всех.

Но потом случалось страшное событие – и перед смертью все эти люди писали одно: «я люблю тебя!». Как будто бы поняли, что это – самое главное. Именно эти слова надо успеть написать или сказать своим самым близким. А вся остальная мелочная шелуха – обиды, раздражение, гнев, ревность – они ничего не значат, глупости это.

Наступило время для третьего и решающего акта. Буч снова был у руля, вёл собственный самолёт в виде тела Николаса в сторону кабины пилотов, управляясь без навигатора и других электронных помощников.

Сьюзи достала домашнюю заготовку – две прозрачные ампулы с цианидом, старым-недобрым и проверенным веками ядом. Крошкам ранее удавалось совершать государственные перевороты, свергать тиранов и убирать неугодных властям – тихо, бесшумно, но не сказать, что безболезненно.

Тук-тук…

– Это я, парни. Принёс ваш любимый халявный латте. Взбодритесь и мягко проходите все зоны турбулентности. Пассажиры немного волнуются, уже полчаса нас слегка трясёт.

Послышался щелчок внутреннего замка, а это означало, что парни клюнули, а может – просто захотели полагающимся им бесплатный латте. По правилам безопасности полётов кабина пилотов закрывалась изнутри во избежание попыток захвата авиалайнера. Об этом знали все трое пассажиров, находившихся в тот момент на борту Николас-айрлайнс.

Обломав ампулы, Буч небрежно высыпал содержимое в пену, аромат кофейных зерен и молока прекрасно скрывал необязательную добавку, вкус и крепость не должны пострадать от неё вовсе. Бариста из него был так себе, руки привыкли к более грубой работе.

Блестящий поднос, на котором стояли две пары кружек с особым напитком, красовался на правой руке Сьюзи.

– Очень любезно с твоей стороны! Глаза и правда уже устали, постоянно вглядываться в десятки приборов и датчиков.

Кабина пилотов встретила чуждую команду мигающими лампочками и приглушённым попискиванием радаров.

Капитан судна и второй пилот сделали по хорошему глотку, явно получая гастрономическое удовлетворение. Ухмылка и уверенный вид, полный контроль над ситуацией, мгновенные решения и отточенные навыки. Горячий напиток здорово освежал голову и придавал сил. По расчётам Сьюзи они не должны были долго наслаждаться, а лишь допить напитки до середины.

Металлический привкус во рту потихоньку набирал силу, зрачки пилотов расширились и началась резкая нехватка кислорода. Удушье смертельными лапами обхватило два горла, ноги и руки пилотов сводило судорогами.

Сьюзи не торопясь закрыла кабину на внутренний замок, нажала на кнопку перехода на автопилот. Нужно было дать смертельному порошку ещё пару минут на окончательный эффект.

Не в силах ни помочь друг другу, ни позвать на помощь, двое физически крепких и здоровых мужчин задыхались в тяжких муках. Со слезами боли на красных глазах, они пытались убрать невидимые руки, забирающие их жизнь. Лого лишь постанывал в тёмном углу сознания, желая одного – чтобы это быстрей закончилось.

– Никто из них не был достоин топтать и дальше землю. Капитан – наш дорогой капитан, примерный семьянин, спортсмен и любимец компании. В каждом втором аэропорту, где мы имели честь приземлиться, его ждала очередная шлюха.

– Второй пилот также давно скурвился – начал пользоваться неприкосновенностью своего багажа и провозить наркотики со всего света в Большое яблоко. Сука он, зарплаты в пятьдесят тысяч баксов в год ему было мало… – Буч нашёл бы для каждого из ста девяноста человек на борту причину больше не тратить кислород.

Рваное полотно сознания Николаса дало окончательную трещину на три неровных части. Николаса больше не существовало и никакими нитями его не сшить обратно. Мелкий Лого забился в самый тёмный угол, Сьюзи была на подпевках, а Буч рулил самолётом, отводя его с намеченного искусственным интеллектом курса.

P.S.

– Мы прерываем выпуск новостей для передачи экстренной информации. По прошествии двух недель тщательных поисков в предполагаемом секторе падения команде спасателей удалось обнаружить обломки авиалайнера, совершавшего печально известный рейс номер триста восемьдесят шесть по маршруту Нью-Йорк – Лиссабон.

Картинка на экране показала печальное зрелище – огромная растерзанная металлическая птица, разбросанная по безымянному островку в архипелаге Атлантического океана.

– Ровно пятнадцать дней назад экипаж воздушного судна перестал отвечать в радиоэфире, а самолёт пропал с радаров службы слежения. Надеемся, что найденные части авиалайнера, а также чёрный ящик, позволят установить истинные причины произошедшей катастрофы и дадут хотя бы толику утешения родственникам погибших.

Жителей Нью-Йорка и окрестностей потрясла новая информация о страшной находке. Многие семьи не дождутся своих близких на обратном рейсе, не будут рассматривать фотографии исторических памятников и ночных клубов за семейным ужином, не услышат восторженных отзывов и ярких впечатлений из первых уст.

Сто восемьдесят пассажиров рейса и десять членов экипажа навсегда нашли покой на том маленьком клочке суши, раздираемом могучими ветрами и бушующим океаном.

Маленькая записка, спрятанная в стальном сейфе для хранения ценных вещей могла бы прояснить причины произошедшего.

Три совершенно разных почерка и всего три предложения.

– Ничего не мог изменить, мой голос давно уже ничего не решает.

– Ни о чём не жалею, сделал бы это ещё хоть сотню раз.