Оценить:
 Рейтинг: 0

Клиника «Божий дом»

Серия
Год написания книги
1978
Теги
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 19 >>
На страницу:
12 из 19
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Морг. Оттуда не возвращаются. Но, мне кажется, идея сработала. Послушай.

– Я ХОЧУ ДОМОЙ, ХОЧУ ДОМОЙ, ДОМОЙ…

Я был в ужасе при мысли о том, что спровоцировал инфекционный процесс, который окончательно уделает Софи. Недобрым знаком казалось и то, что в соседней палате Потс как раз разбирался со своим первым покойником. Его пациент, молодой отец, вчера игравший с сыном в бейсбол, умер. Потса позвали, чтобы официально зарегистрировать смерть. Мы заглянули в комнату. Потс стоял у койки, его студент держал Библию, на которую Потс возложил руку. Другая его рука была поднята и протянута в сторону тела; оно было белым, как собственно и положено телу покойника. Потс произнес:

– Властью, данной мне штатом и этой великой страной, объявляю тебя, Эллиот Реджинальд Нидлман, умершим.

Молли прижалась ко мне так, что я почувствовал ее грудь, и спросила: «Это что, обязательно?» Я сказал, что не знаю и уточнил у Толстяка. Он ответил: «Конечно нет. Единственное, что ты обязан сделать по закону государства и штата, – это положить две монетки из своего кошелька на глаза умершего».

Совершенно опустошенный, с красными от недосыпа глазами, Потс сидел с нами около поста медсестер. Еле ворочая языком, он пробормотал:

– Он мертв. Наверное, мне надо было отправить его на операцию раньше. Я обязан был что-то сделать! Но когда его привезли, я так умотался, что вообще не соображал!

– Ты сделал все что мог, – утешил его я. – У него лопнула аневризма, ничего бы его не спасло. Хирурги же отказались его брать.

– Да, они сказали, что уже слишком поздно. Но если бы я действовал быстрее…

– Хватит об этом, – прервал Толстяк. – Послушай меня, Потс. Есть закон, который ты должен выучить. ЗАКОН НОМЕР ЧЕТЫРЕ: ПАЦИЕНТ – ТОТ, У КОГО БОЛЕЗНЬ. Понятно?

Но прежде чем Потс успел что-либо понять, нас прервал шеф-резидент, Рыба. Лицо его было очень озабоченным. Как выяснилось, и Желтый Человек, и Нидлман были не пациентами частников, а пациентами Дома, и поэтому Рыба был за них в ответе.

– Болезни печени меня особенно интересуют, – заявил Рыба. – Я недавно имел возможность познакомиться с последними мировыми исследованиями, посвященными быстротекущему некротизирующему гепатиту. На самом деле, этот случай с Лазлоу может стать очень интересным исследовательским проектом. Возможно, кто-то из молодых сотрудников в определенный момент решит заняться этой работой?

Добровольцев не оказалось.

– В любом случае мы, и я, и Легго, считаем, что ты, Потс, слишком долго ждал с назначением стероидов. Ты меня понимаешь?

– Вы абсолютно правы, – потерянно согласился Потс. – Я понимаю.

– Я сейчас отправляюсь на импровизированный консилиум, посвященный случаю Лазлоу. Мы пригласили специалиста из Австралии, он мировая знаменитость и эксперт по этой болезни. Со стороны Дом в этой ситуации выглядит не очень-то хорошо. Вы ждали слишком долго. Да, и еще, – заявил Рыба, глядя на грязный халат и расстегнутую рубашку Чака, – вопрос внешнего вида, Чак. Это не слишком профессионально и неподобающе для Дома. Чистый халат и галстук завтра же. Ясно?

– Да, да, – сказал Чак.

– А ты, Рой, – сказал Рыба, кивая на только что зажженную мной сигарету, – наслаждайся, пока можешь, так как каждая сигарета отнимает три минуты твоей жизни.

Я едва сдерживал раздражение. Рыба свалил на свой консилиум. Болезненная тишина окутала нас. Толстяк нарушил ее, сплюнув:

– Урод! Теперь послушай меня, Потс, если ты хочешь стать таким же дерьмом, то верь ему. Если нет, то слушай меня: ПАЦИЕНТ – ТОТ, У КОГО БОЛЕЗНЬ.

– Ты серьезно собираешься одеться прилично? – спросил я Чака.

– Конечно, нет, старик, конечно, нет. В Мемфисе мы не надеваем галстуков даже на похоронах. Старик, эти гомеры – что-то. Ни один из четырех поступивших пациентов не поверил, что я их доктор. Они думают, что я сутенер.

– Сутенер?

– Сутенер, сутенер. Цветной сутенер.

Уставившись в окно, Потс бормотал что-то о том, что должен был дать Желтому Человеку роиды, но Толстяк прервал его, приказав:

– Потс, отправляйся домой.

– Домой? В Чарльстон? Знаешь, мой брат занимается строительством и сейчас, наверное, лежит в гамаке на пляже, потягивая коктейль. Или сидит на плантации, среди цветов и прохлады. Я не должен был уезжать. Рыба говорит правильные вещи, но если бы мы были на юге, он бы не говорил так. Не таким тоном. Моя мама называет таких «мужланами». Но я же все-таки я сделал выбор? Что ж, я пойду домой. Слава богу, там Отис.

– А где жена?

– На дежурстве в ЛБЧ. Со мной будет только Отис. Это хорошо, он меня любит. Он будет лежать лапами вверх и храпеть. Как хорошо пойти наконец-то к нему, домой. До завтра.

Мы смотрели, как он, спотыкаясь, шел по коридору. Он прошел мимо палаты Желтого Человека, где шел консилиум, и постарался проскользнуть к выходу незамеченным.

– Это безумие! – сказал я Толстяку. – Я ждал от интернатуры совсем другого. Что мы в конце концов делаем для этих людей? Либо они умирают, либо мы их ПОЛИРУЕМ и СПИХИВАЕМ другим резидентам.

– Не безумие, а современная медицина.

– Я не могу в это поверить!

– Конечно, не можешь. Ты был бы ненормальным, если бы сразу поверил. Но это всего лишь второй твой день. Подожди до завтра, мы будем дежурить вместе. А пока молись, чтобы промышленный индекс не падал, Баш, молись, чтобы этот ублюдок остался на высоте.

Да кому какое дело!

Я покончил с работой и направился к выходу. Народ, толпившийся у палаты Желтого Человека вокруг австралийского эксперта, расступился, и оттуда выкатился Коротышка. Он выглядел еще хуже, чем за обедом. Я спросил, что происходит.

– Австралиец сказал, что надо попробовать замену плазмы. Это когда выкачиваешь старую кровь и закачиваешь новую.

– Это же никогда не работает! Новая кровь в любом случае проходит через печень, а она полностью выключена. Он умирает.

– Да, он сказал то же самое, но поскольку пациент молод и еще вчера еще ходил и разговаривал, они хотят попытаться. Они хотят, чтобы я это сделал это сегодня вечером. Я боюсь до смерти.

Из палаты доносились крики. Желтый Человек бился в конвульсиях, как огромный тунец на крючке. Мимо нас прошел уборщик, толкающий перед собой тележку, заваленную грязным бельем, робами, вещами из операционной и огромными полиэтиленовыми пакетами с надписью: «ОПАСНОСТЬ ЗАРАЖЕНИЯ». Старшая сестра сообщила Коротышке, что кровь для Лазлоу будет готова через полчаса и что только одна медсестра согласилась ему помогать – остальные отказались из-за боязни уколоться и подхватить смертельную инфекцию. Коротышка посмотрел на меня с ужасом в глазах, положил голову мне на плечо и заплакал. Уборщик, насвистывая, удалялся по коридору. Я не знал, что делать. Я бы вызвался помочь с заменой плазмы, но я ужасно боялся подхватить эту гадость, которая всего за один день превращает болтающего и флиртующего человека в тунца, бьющегося на крючке.

– Сделай доброе дело, – попросил Коротышка. – Если я умру, возьми деньги с моего счета и пожертвуй их ЛМИ. Учредите фонд и пообещайте награду первому студенту, который осознает безумие всего этого и согласится сменить специальность.

Я помог ему облачиться в стерильные причиндалы: завязать халат, надеть перчатки, маску и шапочку. Он неловко и осторожно, как астронавт, вошел в палату, стараясь ничего не задеть, подошел к койке и приступил к процедуре. Пакеты со свежей кровью прибывали. Чувствуя ком в горле, я направился к выходу. Крики, запахи, чудовищные образы пролетали через мой мозг, как пули. Хоть я и не прикасался к Желтому Человеку, я направился в туалет и как следует простерилизовал руки. Я чувствовал себя ужасно. Мне нравился Коротышка, который сейчас мог оцарапать себя зараженной иглой и заболеть разрывающим печень гепатитом, пожелтеть, биться в конвульсиях, как рыба на крючке, и в итоге умереть. И ради чего?

Я сидел словно в аквариуме, за толстым стеклом, отделяющим меня от мира, разговаривал с Берри и читал очередное письмо от отца:

«Теперь ты уже не новичок, и работа должна казаться рутиной. Тебе нужно еще столько узнать, и ты потихоньку разберешься. Врач – великая профессия, и это счастье – излечить ближнего. Я вчера прошел восемнадцать лунок на жаре, и это стало возможным, только благодаря галлону воды и трем ударам на лунке номер…»

В отличие от отца, Берри пыталась не сохранить мои иллюзии по части медицины, а понять, что я чувствую сейчас. Она спросила меня, на что все это было похоже, но я не смог описать, так как понял, что «это» не похоже вообще ни на что.

– Что же делает все это таким ужасным? Усталость?

– Нет. Мне кажется, это гомеры и этот Толстяк.

– Расскажи мне об этом, милый.

Я объяснил ей, что не могу понять, безумно ли то, чему нас учит Толстяк. Чем больше я смотрю вокруг, тем больше смысла вижу в том, что он говорит. И уже чувствую себя сумасшедшим – потому, что считал сумасшедшим его. Для примера я рассказал ей о том, как мы смеялись над Иной в ее футбольном шлеме, избивающей Потса сумочкой.

– Мне представляется, что называть стариков «гомерами» – это психологическая защита.

<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 19 >>
На страницу:
12 из 19