– У них все уже настолько в хлам, что ничего исправлять не надо. Дешевле купить новый. Им не помогло бы даже приглашение на роль президента их «федерации» уйгура, ничем бы хорошим это не кончилось. Будет вам начало. Кстати, меня давно беспокоит один деликатный вопрос, а спросить не у кого. Даже не беспокоит, а как бы заинтриговывает. На русском так говорят?

– Да там чего только не говорят. Ты делаешь всем им жуткое одолжение, уже только пользуясь им.

– В общем, местами интригует. И спросить не у кого. Короче, проблема вот в чем. Там у них на правительственном канале номер один работает одна говорильня, тоже под номером один – и день и ночь, говорит, говорит. Я раз включил по ошибке звук – сразу выключил, чтобы лишний раз не расстраиваться. И чешет, и чешет… Как комбайн, когда что-то сломается, а выключить некому. Он там, как я понял, все больше по своей музыке, раз актера с Голливуда туда за каким-то чертом завез, ни к селу ни к городу, я так ничего и не понял. У меня сразу первый вопрос: это сколько же эта зараза ему сунула? И голос еще такой, как бы это сказать, завышенный. С высокими требованиями. С очень высокими запросами. Короче, понятно. Ведущий, в общем. Так вот, он там всю дорогу чего-нибудь ведет, то то, то это, и все больше под музыку.

– Приторный, как банкомёт для пересчета денежных пачек в особо крупных размерах. Кажется, я примерно знаю, о ком ты говоришь. «Такой хорошенький и такой весь из себя темненький…»

– Во! Ну точно он, в самую точку. Я могу не знаю на что поклясться, что у него и язык с той же самой производительностью труда в валютном выражении. Я дорого бы дал, чтобы примерно узнать, сколько они ему суют.

– Много. Поверь мне на слово, суют так, что все остаются довольны. Очень много. Он что-то без конца говорит и все хлопают в ладоши. И чего он ни скажет, все хлопают.

– Вот-вот. Самое то. Еще фото его там всем показывали, всему континенту. Я так и не понял, в какую тему. Он рядом с микрофоном, его фото, где он как бы невзначай обнажил бицепс, он что-то комментирует, – и все опять хлопают. Я уж в растерянности, думаю, ну что там можно такого сказать. А он опять – все хлопают. Я уж даже засомневался, не иначе – большого ума мужчина. Я тоже так хочу, это не работа – непрерывный хлеб с вареньем.

– Хорошо тебя понимаю. Ты все знаешь, а желающих хлопать немного.

– И там был еще один экземпляр. Вот это уже тебе, наверное, обрисовать будет труднее. Короче, ему там тоже все без конца хлопают, какое-то болезненное явление. Как я понял, он там больше по их кино, тот, значит, по музыке, этот по кино, я сам еще не все до конца определил. Русские там, русские здесь, он с ружьем и оптическим прицелом в Америку – Америка падает навзничь, я тоже включил – побыстрее выключил. Уже потом снова включаю – конец фильма, стою, значит, стою, смотрю, пытаюсь понять и ничего не понимаю. Потом Де Ниро поехал на похороны со своими гангстерами, и мне уже стало не до него. Так что если мне кто-то возьмется его на пальцах обрисовать, то я пойму его даже еще меньше твоего. Короче, расклад в их фильме такой: он там актером, все остальные ему помогают. Ну там подвезти, то, это. Звук я включать не стал, чего там, думаю… О Заратустре он мне, что ли, что-то расскажет или о смысле жизни. В общем, популярное лицо в их кино. Где-то даже сказали его официальный титул премии: «Русский символ секса». Вот тля буду. Я тоже так и не понял, в какую тему.

– Ну надо же. И что же в нем такого хорошего и замечательного.

– Не знаю. Деньги, говорят, любит.

– Да, это проблема.

– Там еще что-то было, про мальчиков. Не помню.

– Может, про осликов.

– Вот я тоже думаю, причем там мальчики.

– Ну это же принципиальная разница. Мальчики или ослики.

– Когда ты вот это сказал, я только подумал, как мало мы все-таки еще знаем об окружающем мире.

– Жаль.

– Символ секса еще там где-то тусовался и лазил в этом, как его… или, может, его тусовали, в «Мисс русская красавица». Ну не он мисс русская красавица, конечно, я так понял, его туда пригласили для общего весу и оформления, говорить, толкать там и проталкивать свой символ. В общем, все в натуральном виде: стоят, значит, эти две красавицы – все в белом, в чистом, и глядят в объективы. А объективов много. И красавицы там сам примерно представляешь, какие: все на два метра и все на сцене в натуральную величину. И все на шпильках. В общем эти стоят, ждут – и он между ними. И ушами аккуратно под их бюст. С руками на талиях. Уши, значит, пригласили греть. Я прямо расстроился.

– Не уверен, но тоже примерно могу представить, о чем речь. Тоже хорошенький, приторный и весь из себя темненький.

– Во! Ну все у них хорошо и со смыслом. Так вот я не дорассказал: где он актером в кино, я включаю начало, а начало там – не начало, сказка. Американская мечта. Особняк в Америке на три этажа. Девочка – и ее американская мама укладывает на ночь спать. Папы еще нет, черт знает, где его бабы носят. Но что интересно: все почему-то говорят исключительно на русском наречии. Вся Америка, не говоря уже о режиссере. Тебе это о чем-нибудь напоминает?

– Да у них на правительственном канале это обычное явление. Ближе к сути.

– Короче, я конец только помню, включил, там Мел Гибсон как раз со своим Шекспиром начинался, все расстроенные, я тоже целиком посмотрел. Так вот, расскажу концовку. Девочка, которую уложили на ночь спать, прилетает одна на вертолете в американскую тюрьму к своему русскому папе. Это уже днем. Спасать, значит. В общем, концовка мне, можно сказать, понравилась. Девочка беленькая, папа небритый. А я забыл сказать, он там всю дорогу у них небритый, где только ни объявится и его ни покажут. Тоже, наверно, с глубоким смыслом. Короче, я что хочу спросить. У них тот ведущий популярный – и этот актер популярный. Меня вот какой вопрос взволновал: почему они до такой степени напоминают турок? Оба. Ну прямо один к одному. И спросить ведь не у кого. Я прямо покой потерял.

– Это ты в самую точку заметил. Проблематика национальных героев. Но об этом, наверное, лучше у них самих спросить.

– Я сколько думал, не иначе, тут рука Турции.

– Тут уж, наверное, не рука… Где-то говорили, что когда кино исчерпает всю свежую тематику, людям ничего больше не останется делать, как начать думать.

– Это мы же сами и говорили. Хлопать только было некому. Меня вот еще какой момент смущает. В Штатах в каждом доме – свой домашний склад оружия. Младенцы одной рукой играют с соской, другой с многозарядным армейским пистолетом. Все девочки, способные держать в руках зонтик, проходят основы самообороны с оружием и без оружия. Как русятина там думает всех оккупировать и делать русскими – тайна, укрытая мраком.

– Боюсь, они не думают. Не та категория. Цивилизация насекомых. Ее прогрессорская деятельность не предназначена делать такие сложные логические построения. Кстати, тут рецепт свободы. Если то же сделать у себя. Русский тоталитаризм и младенец с пистолетом несовместимы. Этим и объясняется их ненависть к Соединенным Штатам. Но цена, скорее всего, за нее была бы высокой. Свобода всегда давалась самой дорогой ценой.

– Словом, еще один представитель культурной жизни.

– Я примерно представляю, о чем ты говоришь. И голос, наверное, тоже – точно знающий, что всё впереди у него будет хорошо.

– Во. В самую интимную часть. Нам бы его уверенность. Я как включил – так сразу выключил, чтоб лишний раз не расстраиваться.

– Уверен, что потерял в жизни не много. С чересчур громким голосом в глотке почти невозможно иметь тонкие мысли, сказал один мудрец.

– Хорошо сказал.

– На днях один рыбак между делом говорит странную мысль. Все «бархатные» революции – в Грузии, в Молдове, на Украине, в Абхазии – по одному сценарию. Вроде протеста, что Москва делает с республиками. Эти быки ведь сидят и сидят, как в масле, сами сидят, других быков сами выбирают и сами передают власть, как эстафетную палочку. Сидят и никуда не уходят – и ничем ты их не достанешь. Они как телевизор: с ним можно разговаривать, но нельзя выбросить. Делают так, чтобы изменить ничего было нельзя. С Грузией Москва теперь вообще может обмениваться только дипломатами. Больше никаких тебе доминирующих движений и надменных выражений. Соответственно, реакция москвы. Агония. Московское время кончилось, и началась истерика. У вас что думают?

– У нас думать некому. Всех, кому было чем думать, москва сдала на бессрочное хранение у себя в гулаг. Обычная история. Революции по одному сценарию, и москва всегда заранее знает, кто за ними стоит.

– Ну да. Что бы она делала без врага с большой буквы. Тогда бы пришлось допустить, что к идее свободы от нее этноультуры приходят сами. Какой ужас… Кризис в болезни какую функцию выполняет? Ту же, что и в Грузии, Молдове, на Украине и в Абхазии. Конфликт, создается кризисная ситуация – и приходит свежий поток воды. Все старое к черту смывает. Организм выздоравливает.

– Или нет. И чтобы он не пришел, Москва исключает саму возможность кризиса. Но это, по сути, она лишает организм возможности выздоровления.

– Об чем и речь. В математике тоже что-то такое было. Спрашивается, с чего вдруг беготня с аплодисментами, чего они забегали с мурзилкой на руках? До москвы дошло, где на хлебе колбаса. Дошла наконец историческая альтернатива. Всю нефть республики Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы всех рабочих под галочку – в «Сгребанную Руссию» Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы загнать все коренное население на выборы Москвы хочешь? Пожалуйста. Мертвую тишину и молчание ягнят в республике Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы его республика независимость чеченцев не поддерживала и не помогала Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы никто ничего против Москвы не сказал Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы открытия второго фронта не было Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы против ее диктатора никто ничего не напечатал Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы ничего лишнего в его республике напечатано не было Москва хочешь? Пожалуйста. Поставить его республику в любую понравившуюся позу Москва хочешь? Пожалуйста. Налоги его Москва хочешь? Пожалуйста. Республику сраком кверху Москва хочешь? Пожалуйста. Чтобы никаких опасных союзных контактов не было Москва хочешь? Пожалуйста. Национальную независимость Москва не хочешь? Пожалуйста. Национальное самоопределение для non-Russian nation Москва тоже не хочешь? Да тоже пожалуйста. 30 млрд его рублей себе забирать, а возвращать 10 Москва хочешь? Пожалуйста. Границы ему поставить тоже не хочешь? Пожалуйста. И латинскую графику Москва тоже не хочешь? Пожалуйста. Да все, что скажешь. Ты, главное, только скажи, чего от жизни хочешь.

– Мямяй-ауз. Клейменная московская проститутка. Сука.

– Можно просто: «мурзилка». Как говорят американцы, у руссиян в стране одна проблема: длинные названия. Теперь прикинь, что будет, если кто-то вынул бы один из кирпичей из того, что я тут наперечислял. Вообще любой. Закрытыми глазами. Вроде альтернативной истории. Понимаешь, на каких у Москвы соплях держится вся ее история и всемирно-историческая миссия великого русского народа (это дословная цитата)? Это ведь уже не только мы с тобой видим. И Москва видит, что мы это видим. Они так держатся друг за друга, потому что знают: слетит один – полетят все. Вроде кирпича в стене.

Вначале они запрещают в чужом национальном языке латинский шрифт, а потом тут же под жидкие аплодисменты вручают президенту республики русскую медальку. За понимание, чего от него нужно. Латинская графика – это что-то из категории их шедевров. Мне особенно понравилось, как они там бегали. Пока старое деревенское бревно в президентском кресле взвешивало да вдумчиво разглядывало, со всех исторических перспектив прикидывая, как он и его нация будут смотреться в ракурсе нового поворота эволюции алтайской ветви языков, – русское правительство, спотыкаясь и опрокидываясь на поворотах, торопливо садится и запрещает латинскую графику вообще. Но как бы невзначай – на весь Кусок. Здорово перепугались.

По этой самой методике шли попытки воздействовать на электорат на Украине, в непослушной Грузии и в Башкирии – там вообще была откровенная попытка не стесняясь, прямо из Москвы подменить национального президента лицом московской национальности.10

– Этот абсурд рабочая скотина ведь даже не видит. Москва навязывает Восточной Федерации свои «референдумы», как бы между прочим старается успеть ликвидировать один этнодомен за другим, растворяя национальные исторические границы. Там еще никакого референдума не было, а эта сволочь в кресле через свои «новости» по 1-му правительственному каналу уже как бы невзначай навешивает нужное решение, что он «обещал новой области самую широкую поддержку». Референдум кенгуру.

– Мурзилка – это вообще событие. НТВ11 откровенно хихикало тогда и делало из него кубик под угол своей темы, где тот кипятится насчет почему русское правительство запрещает республике нерусскую графику да куда смотрят родители. Думаю, тут даже гадать не стоит, кто куда смотрит, все предприятия такой категории не обходятся без их диктатора. Но смысл раскадровки НТВ и Москвы, по-моему, не дошел ни до кого. «Мы закопали горцев – и вас закопаем тоже, не то что вашу графику. К нашему кадру вы только дополнение». Сейчас то же НТВ под видом своих новостей с того света тщательно дозирует выходной валовой продукт сведений, и где только бестактный Запад начинает наседать со своим любимым анекдотом насчет «break-down of Russia», тут же склеивает из высказываний своего диктатора наиболее удобные комбинации и отсекает все «ненужное» – и делает вид, что оно лучше других.

До такой степени откровенная имитация того, под чем размашисто ставили свою подпись в международных соглашениях под условия инвестиций и в своей же собственной, нарисованной ими же конституции.

– Предотвратить Прибалтийский синдром. Это самый короткий диагноз.

– Посмотри, как интересно получается. Мне говорят, в Татарских Эмиратах делали попытку отделения от Москвы. Причем вот это слово «пытались» является ключевым. «Ну, мы же пытались…» То есть, ну, мы же попытались, чего еще надо. Сделали попытку – но обстоятельства бывают сильнее. И пытались они, явно робко тиская в руке пустую пачку туалетной бумаги под названием «русская конституция». Казалось бы, овце понятно, что национальная независимость именно данной республики и именно там банально делила всю географию континента надвое, на «федерацию» русского концлагеря и все остальное, – и для москвы это вопрос между жизнью и смертью. Нетрудно представить, как в глазах любого приоритета должна выглядеть такая «попытка» стать свободным со стороны нации, глубоко, искренне, до дрожи ненавистной для каждого пня до последней его органеллы последней его клетки. Казалось бы, даже овца дойдет, что нет такого преступления, на которое бы пни не пошли, чтобы национальную независимость конкретно этого этнодомена сделать невозможной, и что изменить положение смогут только абсолютные меры и чрезвычайные условия. И это при том, что на самом большом унитазе страны официально сидит официальный преступник, подонок по убеждениям и кристально чистое отражение своей нации, маленький мозг которого официально спятил дебилом на идее 11-ти часовых поясов континента в свою собственность, которые предполагаются компенсировать недостатки у него в штанах. Мне одному кажется, что слово «пытались» здесь выглядит странным?

– Еще спросить, почему ни один русский учебник не содержит ни одного упоминания о процессе оккупации и казней населения Казанского ханства, об оккупация Башкирии, подавлении восстаний и казни повстанцев. Ничего. Только о цветах. От Крымского Ханства, Нахичевани, Горного Алтая и до Северных Территорий Японии – «все встречали русский сапог с цветами на руках». Что-то мне подсказывает, что в том, что касается подробностей казней нерусского населения, русосы не самый рекомендуемый источник. Для оккупации предусмотрен другой персонаж. Условия диктатуры никому не оставляют выбора. Его нет. Умывают руки обычно те, кто в любом концлагере увидит тарелку с супом на столе. Не знаю, что хуже.

– Краткая историческая справка. Побудем немного Гесиодом из Галикарнасса. Страница новейшей истории выглядит так:

_____________________________

В результате Первой чеченской войны ценой больших жертв независимая маленькая республика Ичкерия одерживает победу над режимом Москвы и добивается национального суверенитета. По всей нации объявлен праздник, народ выходит на улицы с детьми и цветами, в повестку ООН включен пункт об emergent nation (термин, обозначающий статус этнодомена). Президент республики наносит официальный визит президенту М. Шаймиеву (республика Татарстан, с формальным национальным суверенитетом). Московский президент объявляет Войну Номер Два; президент М. Шаймиев специальным распоряжением приостанавливает армейский набор. В Москве настроения граничат с паникой. Русские убивают легитимно избранного президента Ичкерии (Джохар Дудаев). Далее происходит анекдот, не имеющий в истории политики аналогов. На тот отрезок в 5 лет президентского правления, утвержденных национальными выборами республики за президентом Татарских Эмиратов, президент Москвы с крайне забавным ничего не выражающим выражением (как бы невзначай) накладывает собственный срок, в течение которого президенту республики тоже разрешено оставаться там президентом, – и тоже ровно 5 лет. Затем всех других президентов этого и других этнодоменов должен был выбирать лично президент Москвы. Абсурд, не поддающийся внятной передаче даже в рамках филологии, предполагал пожизненное закрепление за президентом Москвы такого права. Этот практически нигде не упомянутый опыт манипулирования чужим восприятием был призван «мягко» перевести не того президента с чужих рельсов на те, что были нужны москве. Напряженное пробирание кукловода Москвы на цыпочках к своим пожеланиям было лишь началом целой главы манипуляций чужим сознанием. Президент Татарстана объявляет о беспрецедентном для истории нации событии: о начале перехода своего литературного этнического языка с предписанного русского алфавита на собственную прежнюю национальную графику – латинскую. Свою враждебность «центральное» телевидение даже больше не прячет. «Ее еще надо выучить». Это дословная цитата русского рта с экрана. Смысл злобы послания, давящейся собственным гноем, был совершенно однозначен: такое доступно лишь приоритетной нации. Московский говорящий болван по невежеству был не в курсе, что латинская графика является родной для тюркоязычного населения, и письма в последнюю мировую войну им писались на ней. Правительство Руссии торопливо вводит закон, запрещающий использование на всей территории Руссии латинских букв и предписывающий русские буквы для всех как единственно возможные. Прямо ни соседняя Башкирия, ни фамилия президента, ни его этнический домен, ни переход его нации на утвержденную собственной историей родную графику нигде не упомянуты.

Частные медиа передают откровенное, едва сдерживаемое возмущение и ярость президента и угрозу направить материалы дела в конституционный суд – но не в Гаагу, а… в Москву. Престарелый идиот оказался неспособен предсказать результат элементарной последовательности действий. И это при том, что не существует такого преступления, на которое бы русятина не пошла, чтобы любой намек на независимость именно этого этнодомена задушить в основе.

Насильственная русификация и принудительная ассимиляция не могут быть конституционными.

Эта простая мысль оказалась непосильной для интеллекта президента республики. Больной деревенский дебил своим выращенным в концлагере мозгом шимпанзе попытался сделать прогноз на будущее, но его не хватило, чтобы понять все последствия того, что он сделал.

Приоритетное телевидение хихикает, больше уже не скрываясь. Москва громко присуждает Шаймиеву медальку. Информационные каналы Руссии подробно показывают аплодирующие ряды русских зрителей. Одновременно медиа Москвы сообщает о сорванном на гражданском объекте республики «теракте, подготовленном чеченскими сепаратистами». Мелкий со всех экранов, как испорченная пластинка, снова и снова рассказывает всем о проблеме терроризма и его «вакцине в глобальном масштабе». О его причинах нет ни одного слова. Как можно понять, он не имеет в виду терроризм своей нации и партизан со своей фамилией. Далее в программе шло спешное введение системы кресельных назначений персонально маленьким московским кукловодом и тщательная селекция мурзилок. История о том, как тряпка стала дешевкой закрыта.

Смысл запрета – раздавить любой намек на самостоятельность.

Таким образом, Москва заткнула железкой рот единственному человеку ареала, имевшему возможность открыто говорить и быть услышанным. Лишь ценой невероятных усилий, «терактом, благополучно разоблаченным русскими службами безопасности», и публичным шумным присуждением специальной медальки удается сломать престарелого президента ненавистной республики и заставить его отправить под эгидой москвы военную часть в дружественную республику. Всего один деревенский идиот, за свою жизнь не державший в руках двух умных книжек, оказался надгробным недоразумением целой нации. Продав свободу собственной республики в обмен на украшенный яркими фантиками мусор, он обеспечил весьма сытную – и безопасную – жизнь не только себе, но и своему окружению. Свобода всегда была достоянием только носителей разума. Деревенское бревно с московского подиума что-то взвешенно читает, русское население с облегчением празднует победу, аплодируя своему диктатору как умельцу, который языком и микрофоном нейтрализовал и стравил обе республики, одно название которых у всех пней не вызывает ничего, кроме исторической ненависти, омерзения и страха. Та же схема кастрации проведена с остальными этнодоменами. Этническая война с Ичкерией завершается еще раз и переписывается уже в соответствии с пожеланием московского «президента» и руссиян – «как надо». Подконтрольное поголовье аплодирует. Важно понять: суть действий Москвы состояла не просто в том, чтобы свои проблемы сделать проблемами других. Смысл действий, почему преступному синдикату было так необходимо участие в его войне именно Спорных Территорий – Башкирии, Татарстана и всех других, лежал в законах восприятия архаичного мышления. Во всех древних родоплеменных отношениях объединяющим фактором было совместное жертвоприношение: кровавая жертва объединяла всех. Мелкому было необходимо заставить непричастные этнические ареалы стать соучастниками преступления.

Так событие действительно исторических масштабов – переход этнодомена на совершенно новый уровень культуры был подменен суррогатом: вместо латинской графики мира для целого этнического ареала Москва подсунула свою пустую железку одному старому бревну. Удушение ненавистных руссиянам культур посредством дальнейшей комбинации мурзилок тихо и осторожно праздновали все сопровождающие событие лица. Главный мотив всего фарса, заставить президента Татарстана признать свою нацию русской собственностью, был таким образом завершен. Полная и безоговорочная ассимиляция чуждых им наций оставалась теперь вопросом времени.

Сюжет, достойный хорошего сценария. По сути, русятина отобрала у ненавистной этнокультуры будущее и потом трусливо затаилась в ожидании, «когда все рассосется».

Железка с настойчивыми аплодисментами были точным эквивалентом вкусового подкрепления животного в процессе дрессировки: чтобы не ошиблось насчет чего от него надо. Запрет совершенно иным, по всем историко-политическим измерениям чуждым москве этнокультурам на введение у себя латинской графики объяснялся ее глобальной популярностью. Даже такой маленький шаг этнодоменов к свободе вызвал у нее рефлекторный, панический, истеричный страх.

Для понимания ситуации необходимо учесть, что ведение упомянутых военных действий на территории независимой республики Ичкерия оплачивал именно бюджет Татарстана, Башкирии и остальных нефтегазовых этнических республик: все они велись за счет уровня жизни их гражданского населения. 190 non-Russian этнокультур Восточной Федерации даже не имели право публично выразить сомнение и омерзение. Русская диктатура отслеживала все альтернативные варианты; русский диктатор посредством тотального контроля над телевидением делал их невозможными. Книги печатались только «те». Все усилия пропаганды пн были брошены на то, чтобы убедить их, что «это – ваша война». Как раз тогда сторонними наблюдателями был задан один крайне корректный вопрос. Решился бы Мелкий убить президента, а пни потом открыто аплодировать, если бы медалька та не возымела действие: если бы престарелого человека не удалось сломать?

По необъяснимым причинам этот без преувеличения крайне важный для будущего всей Европы и мира вопрос почти не получил дальнейшего обсуждения. Русская часть комментаторов склонялась в пользу версии об отравлении ядом отечественного производства: организованная вслед за тем «авторитетная правительственная комиссия» по расследованию инцидента, возглавляемая лично московским президентом, предполагалась выявить четкие и недвусмысленные доказательства причастности чеченских экстремистов. Ходили слухи, что для известных целей под угрозу была поставлена жизнь человека, близкого президенту Татарстана (если верить другим слухам, племянница президента была убита). Ходили и другие слухи, что именно вот этот безотказный инструмент угрозы криминальный синдикат Москвы приложил ко всем этажам, ступеням и не поддающимся контролю элементам системы власти. Так она и получила вид, который имеет. Сам московский «президент», безусловно, на такой поворот альтернативной истории имевший свой вполне конкретный план действий, ничего внятного не произнес.

<<1...5 6 7 8 >>

На страницу:

Перейти

7 из 8