Немножко по-другому

Такие мысли точно лучше оставить при себе.

И думать о браге тоже не стоит. Однажды мы с соседкой по комнате приготовили огромное количество пунша в пластмассовом баке и высыпали туда виноградный «кул-эйд». Все парни сказали, что он походил на брагу. Вот откуда сынкам богатых родителей знать, как она выглядит?

– Еще вопросы? – спрашивает Зовите-Меня-Инга. Наверно, я забылась, пока думала о браге.

– Партнера можно выбирать самим?

– Конечно. Это ведь не детский сад. – Улыбается она, словно выдала суперумную мысль. И снова перестает мне нравиться, хотя я ее уважаю.

Провожу рукой по волосам и оглядываю аудиторию. Нас четное число – это хорошо. Но не хочу в итоге остаться с занудой Виктором. Я весь семестр поглядывала на милашку Гейба. Склоняюсь к пустому стулу между нами. Он похож на парня на мотоцикле, с которым встречалась моя сестра. Тот был сексуальным. Ей, однако, не хватило мозгов удержать его.

– Гейб! – окликаю его, словно мы с ним старые друзья.

Он не отвечает.

Я комкаю кусок бумаги и кидаю в него. Он подпрыгивает и глядит на меня. Я самым соблазнительным образом маню его пальчиком, показывая «иди сюда, стань моим партнером по писательскому мастерству». Он поднимает брови.

– Давай работать вместе, – говорю, кладя подбородок на руку. Я едва не выхожу из себя: приходится тратить лучшие уловки на недотепу. Хотя вряд ли можно его так назвать. Он особенно мил, когда небрит, и смущается, если приходится говорить перед группой. Носил бы он обувку покруче. Может, пока мы будем работать над заданием, у меня получится приучить его к другой обуви. Он вечно носит слипоны, я ни разу не видела его в обуви со шнурками. И на вид они всегда дешевые. Ну, хотя бы не кроксы.

– Ну? – подгоняю я.

– А-а-а, – он отводит взгляд, – ну, можно.

Поворачивается ко мне и кивает.

Есть!

Мы сдвигаем стулья.

– Пока мы не начали, я должна кое о чем тебя спросить. Ты итальянец? Люблю итальянцев.

– Гм, я по большей части португалец и валлиец.

– Из Южной Америки? Даже лучше.

Он странно на меня смотрит.

– Ты ведь знаешь, что Португалия находится не в Южной Америке, правда?

– Ну, конечно, дурачок, – говорю, касаясь его руки. – Я просто пошутила!

Черт, а где эта Португалия?

Инга (преподаватель писательского мастерства)

Я заканчиваю раздавать задания и наблюдаю, как Лия делает заметку, а Гейб глядит ей в затылок. Самое время им подружиться. Надеюсь, у них не было трудного детства. Мне кажется, нет лучше задания для того, чтобы моя пара семестра прониклась симпатией друг к другу. Разговоры о детских воспоминаниях всегда сближают.

А часики Гейба и Лии уже тикают. Я пока даже не видела, как они разговаривают. Они подолгу мечтательно глядят друг на друга, так что равнодушия между ними явно нет. Они словно создали тайное общество взаимного восхищения, и пришла пора поделиться им друг с другом.

Лия поднимает взгляд от блокнота и улыбается мне. Но мы одновременно замечаем, как Гейб разговаривает с Хиллари.

Чтоб тебя, Хиллари!

Тебе совершенно не рады в тайном обществе взаимного восхищения. Кажется, словно все мои надежды и мечты о любви Гейба и Лии вылетают в окошко с каждым взмахом длинных, подцвеченных пепельно-каштановых волос Хиллари. Я знаю, что под дорогими оттенками пепельного и медового скрывается ее родной мышиный цвет. Не то чтобы я считала, что Гейб из тех парней, кого впечатляет откидывание волос, но я мало его знаю, а следовательно, не могу выделить ему кредит доверия.

Я так громко вздыхаю, что чувствую, как это замечает половина первого ряда, поэтому, вместо того чтобы свернуть шею Хиллари, улыбаюсь и на секунду отворачиваюсь, возвращая самообладание. Пэм это не понравится. Отчасти потому, что мое состояние подчеркивает, насколько эмоционально я вовлечена в эти недоотношения.

Снова поворачиваюсь, чтобы проверить, как там Лия: у нее все хорошо. Кажется, ее зовет работать соседка по парте. Но ведь я хотела, чтобы Гейб и Лия влюбились, беседуя о его десятом дне рождения, или чтобы она рассказала, как строила самую лучшую крепость из лоскутного одеяла, сшитого для нее бабушкой, или как у Лии застряла голова между прутьями стула, как Гейб упал с крыши, потому что старшая сестра ему сказала, что он сможет полететь. Именно такие истории и связывают людей. Все это – примеры эссе, которые студенты писали в прошлом.

А теперь этого никогда не случится из-за Хиллари.

Не знала, что так сильно возненавижу это имя. Я киплю почти от такой же ярости, какую Виктор источает на занятиях каждый день.

С пониманием гляжу на Лию, а она привычно улыбается в ответ. Я с Хиллари еще не закончила. Она разбудила во мне зверя.

Сэм (брат Гейба)

Я уже выхожу из студенческого центра, как замечаю, что в дальнем уголке, за лестницей, почти невидимый, прячется Гейб. Мама надоедает мне тем, чтобы я за ним приглядывал, хоть я и говорю, что у него все нормально. Сажусь напротив.

– Я и не замечал, что здесь есть сиденья.

Он, кажется, меня не видит. Я стучу по столу – он вздрагивает, вытаскивает наушники и глядит на меня.

– Привет, – говорит он, – я тебя не слышал.

– Ну надо же. Говорю, что даже не знал, что ты здесь сидишь.

Он оглядывается, как будто сам не знает, где сидит:

– Должно быть, эти скамейки поставили недавно, но мне нравится, что они в стороне.

Я киваю.

– Как дела?

– Хорошо.

– Чем занимаешься?

– Договорился встретиться с девушкой с писательского мастерства, она будет моим критиком.

– Будешь работать с той цыпочкой, Лией?

– Не-а, с самой приставучей девчонкой в мире. Хотел бы я, чтобы это была Лия.

Я ему верю: он такую мину скорчил. Как назло, во мне поднимает свою уродливую голову старший брат.

– Так она тебе действительно нравится!