С Фимой по жизни. Сборник рассказов

Алевтина была дамой разведенной, а потому очень озабоченной поиском очередного мужа. Но, увы, приезжие заходили редко, и, как правило, не с марьяжным интересом. Тем более, что и внешне Алевтина – девушка на очень большого любителя. Роста невысокого, с правильными чертами лица, но овал лица (как бы это сказать) был не очень правильным, одним словом кривоватый. И дополнял всю эту «красоту» роскошный, необъятный зад. Деревенские часто над ней подшучивали: «Алевтина, как же ты в проходах не застреваешь?» Она по началу обижалась, а потом привыкла и не обращала внимания.

Гришка был на три года моложе Алевтины, к тому же единственный холостяк в деревне и когда-то, очень даже недурён собой, но многолетняя страсть к алкоголю изменила его до неузнаваемости. Хотя этот факт Алевтину не смущал, в деревне все мужики такие, вон хотя бы и муж её бывший Фёдор, что жил по соседству с магазином, и был закадычным Гришкиным другом.

Накануне, друзья хорошо посидели, от чего сегодня Гришке было не хорошо. Он всё норовил где-нибудь прилечь и забыться, а тут как назло директор прикатил и Алевтина всё ему работу искала. Наконец, он нашел себе пристанище в дальней кладовочке, на мешках. Под потолком маленькое окошечко и его приятно обдувал ветерок, снилось что-то вкусное. Там его и застукала Алевтина. Она всегда делала одно и тоже в таких ситуациях: хватала веник и выдавала Гришке по первое число, не разбирая где лицо, а где совсем наоборот.

Вот и сегодня, не изменила себе. Гришка, спросонья, не понял, что происходит, вскочил и побежал отчего-то не к двери, а полез по мешкам к окну и попытался сквозь него просочиться. Алевтина, видя такое дело, решила его догнать и полезла за ним. Он, имея конституцию субтильную, в окошко выскочил, она же, не оценив, что по габаритам не пройдет, в проём втиснулась и застряла. Да так неудобно: по пояс она на улице, а филейная часть на рабочем месте осталась. Долго кричала в след убегающему Гришке всевозможные угрозы, предрекала ему смерть неминучую от её карающей руки, но он (подлец) скрылся, и возвращаться за исполнением наказания не собирался.

Алевтина сначала попыталась выбраться из этой ловушки, но при каждом телодвижении только ещё крепче застревала в ней. Прошло минут десять, и тут она почувствовала, что кто-то решил воспользоваться её бедственным положением. И воспользовался. Она же, во-первых, всегда помнила установку: «Если вас пытаются изнасиловать – не сопротивляйтесь, а попробуйте расслабиться и получить удовольствие»; а во-вторых, так истосковалась по этому самому удовольствию, что даже и не думала сопротивляться. Расслабилась так, что сама не заметила, как освободилась из плена. Но рядом уже никого не было.

Стала Алевтина думать: «Кто же это такой отчаянный, что не побоялся её прямо посреди рабочего дня обесчестить?» По всему выходило – Гришка. Больше не кому, это он ей так решил отомстить за веник и за угрозы. Два дня Алевтина думала, а на третий пошла в соседнюю деревню, к участковому, заявление на Гришку писать. Но в тюрьму его сажать она не хотела, думала: «Припугну – он на мне и женится!»

Участковый репу почесал, заявление ещё раз прочитал и говорит: – Пошли, будем место преступления осматривать.

Пришли на место, а по пути к Гришке зашли, и хоть тот от всего отказывался, его с собой тоже прихватили. Осмотрел участковый кладовочку, окошко проверил и говорит: – Будем следственный эксперимент проводить. Ты Гришка, сиди тут. Ты Алевтина, давай показывай, как ты застряла. А я, на улицу выйду, посмотрю, что там.

Алевтина полезла. Гришка видит всю эту мизансцену, и думает:

«Сейчас этот участковый чего-нибудь найдет, мне это дело припишет, а я, ни за что в тюрьме сидеть буду? Нет, сидеть – так за дело»

Подпёр дверь изнутри и к Алевтине. Так она была вторично изнасилована, причём в этот раз в присутствии участкового. Тот даже сначала не понял, от чего это потерпевшая такие сладострастные звуки издаёт, а когда до него дошло, то факт уже стал свершившимся.

После этого Гришку в кутузку отвезли и делу ход дали. Почти два месяца разбирательство шло. На суд все ходячие поехали, уж больно хотелось на этот «театр военных действий» посмотреть. Суд был как в кино: с прокурором, адвокатом и даже свидетели нашлись.

Один – Федька, бывший муж Алевтины, он Гришкино алиби подтверждал. Получалось, что во время первого изнасилования они на пару бражку пробовали, а после этого, ни в какое дело употреблены быть не могли, вплоть до вечера следующего дня.

Вторым свидетелем был бомж, Иван Каземирович, он в аккурат в это же самое время в магазин за водочкой зашел и видел, как из кладовочки-то, директор выходил и штаны на ходу застёгивал.

В общем, долго судили, да рядили. Дали всем заключительное слово. Дошла очередь до Алевтины, она встаёт и говорит: – Я от всех претензий отказываюсь, путь только Гришка на мне женится.

Тут Гришка, как заорёт: – Нет! Я лучше в тюрьму сяду, но жениться не буду!

Судья молотком постучал и ушел приговор выносить. В итоге больше всех пострадал участковый, ему служебное расследование назначили и в результате с работы уволили. Гришке срок всё-таки дали, но условный. На Алевтине он так и не женился, хотя веником она его гонять перестала.

Да, весёлое в тот год выдалось лето, вот только участковому не повезло.

Электро-баян и туфли от армянов

Глава 1

Когда мы пришли к тётке, она не плакала, но состояние было близкое к истерике. Шутка ли: ушёл старший сын служить в армию, и в самом финале службы прислал письмо, в котором сообщил, что должен жениться.

Сразу скажу, что кузен мой всегда был разумным и последовательным. При внешней привлекательности вниманием барышень не избалован. И вдруг должен!

Главная интрига сюжета в том, что выбора не было. Служил в Украине (тогда она была ещё союзной республикой, а не суверенным государством), причём не в столице, а самой, что ни на есть глубинке с замечательным названием деревня Хмелевое. Там, как в Иванове, невест много, а женихов не очень. Выручала географическая близость с военной частью. Барышни знакомились, и если повезёт, с кольцом на правой руке покидали отчий дом. Кузен имел неосторожность влюбиться не просто в барышню, а в несовершеннолетнюю девицу. Её папенька не препятствовал их тесному общению, но в нужное время предупредил, что из этого дилижанса только два выхода: первый – в ЗАГС, второй – под трибунал. Но братец мой, как честный человек и отличник боевой и политической подготовки, не собирался обманывать барышню. Тем более его уверили в скором рождении ребёнка.

Делать нечего, надо ехать на свадьбу. Родственников было на ту пору много, а средств всегда не хватало, потому делегировали восемь человек. Состав такой: родители жениха Лев Андреевич и Раиса Петровна – будущие сваты; моя матушка Тамара Петровна – общее руководство процессом; двоюродный бат Александр – незаменимый тамада; его жена Елена – профессиональный повар; тётушка Любовь Петровна – потому что куда же без неё; я – как портниха любительница; и десятилетний брат жениха Рома – какая же свадьба без младшего брата. Собрались в путь дорогу, накупили гостинцев, взяли нарядные одежды и поехали.

Глава 2

На станцию назначения поезд прибыл в два часа ночи. Украинские ночи и так тёмные, а уж ноябрьские и подавно. Моросил лёгкий дождичек, ветрено. Нас встретили, (только мужчины), но, слава богу, целоваться не пришлось. Погрузились в машину и поехали. Казалось, что ехали очень долго. Кругом непроглядная темнота и видимо поэтому очень хотелось спать.

Наконец машина остановилась перед каким-то домом, забегали незнакомые женщины. Тётушка моя тщетно искала глазами сына, как нам пояснили он в части, увольнительную дадут завтра. Мне же интереснее было взглянуть на невесту, но я никак не могла вычислить её в толпе снующих людей. Или ночная дорога так подействовала, но когда мы вошли в дом, то было странное ощущение того, что внутреннее его пространство гораздо меньше, чем он кажется снаружи. А ещё удивил пол, застеленный газетами. На вопрос: «А зачем это?», получила очень резонный ответ: «Ну, полы же вымыты, чтоб не натоптать»

Наконец столы накрыты, и в половине четвёртого (ночи или уже утра, я, честно говоря, затрудняюсь определить это время суток) предложили снять неловкость общения местной горилкой и немудрёной закусью.

И тут я разглядела невесту. Обыкновенная девушка, выглядевшая гораздо старше пятнадцати лет, но может к утру, сняв бесформенный фланелевый халат и сделав макияж, она помолодеет?

На ночлег нас определили тут же, просто вынесли столы и стулья. Будущих сватов положили на единственную в комнате кровать, остальным же на полу были постелены матрасы и перины. Но лечь и заснуть не представлялось никакой возможности. Сначала (пардон за подробности) очень хотелось посетить дамскую комнату, но мы не знали о месте её нахождения. Терпение дошло до той границы, когда становится всё равно у кого спрашивать «где находится уборная?», нам показали это благословенное место. Удобства были во дворе. Но на пути к нему ждало очередное препятствие в виде огромного и злого пса, отчего-то посаженного на цепь прямо перед туалетом. Мы с Ленкой, вернулись в дом с просьбой убрать собачку.

– Та ни чОго, – сказала будущая сватья, – Мишаня вас проводит.

Мишаней оказался старший брат невесты, недавно вернувшийся из армии. Делать нечего: лучше один раз неловкое смущение, чем длительные проблемы с мочевым пузырём. Вернувшись, переоделись в более подходящую для сна одежду – в халаты. Только я успела запахнуть полы своего, как в комнату вошёл ещё один потенциальный родственников. Он был немолод, высок, пьян в телогрейке, зимней шапке и кирзовых сапогах. Увидев меня, манерно изобразил смущение, сказав: «Ой, вы така карасива, як артыстка», улыбнулся щербатым ртом и вышел. Я критически оглядела себя: «Может и на свадьбу в этом халатике пойти, раз он такое впечатление производит?»

К пяти утра наконец-то приняли горизонтальное положение, но спать не могли, потому что с пяти минутным интервалом заходил кто-нибудь из будущих родственников с вопросом: «Вам ны чОго нэ надо?» После седьмого захода всех начал бить истерический смех, моя маменька и тётушка Любовь Петровна, (как самые старшие из присутствующих там дам), деликатно и твёрдо намекнули о том, что надо бы выспаться. После этого всё, наконец, смолкло.

Глава 3

А в восемь часов пришёл из части мой кузен. Увидев его, мы зарыдали, такой он был худой и измученный в этой болтающейся шинели и огромных сапогах. Он тоже слегка всплакнул (ему же было всего двадцать), не знаю, отчего: то ли от радости, что видит маму, то ли от внезапного понимания того, что мы всё-таки приехали, а он и не надеялся. В общем, когда схлынула первая волна эмоций, надвинулась реальность. А заключалась она в следующем: уборка помещения с расстановкой столов и стульев, подгонка костюма жениха и приготовление угощения.

Ну, по порядку.

Накануне вечером, мы не всё увидели. В красном углу комнаты в обрамлении вышитого рушника висела (как мне казалось) икона. Каково же было мое удивление, когда при дневном свете это оказался не лик святого, а выгоревший постер с изображением некой полуголой наездницы, а ниже весь угол завешан открытками в стиле «люби меня, как я тебя». Пока выносили лишнюю мебель, маменька моя довольно бесцеремонно всю эту красоту ликвидировала, как класс. Видя её решительность, никто не посмел возразить.

Я же в это время занялась подгонкой свадебного костюма жениха, ведь его покупали без примерки. Благодаря пропорциональной и стандартной фигуре кузена, работы у меня было немного. Закончив, по своей наивности, поинтересовалась у невесты, а что с её нарядом, всё в порядке? И во время, когда я увидела этот «золушкин» наряд, то выпала в осадок. Складывалось ощущение, что в этом платье уже семеро умерло: не новое и совсем не чистое, хотя и не плохого фасона.

– Откуда оно? – поинтересовалась я.

– Та, то батька у клуби на прокат, узяв – ответила невеста.

– Как на прокат? – не поняла я.

– Так, у нас усе так делают – последовал ответ.

– А туфли, какие? Каблук высокий? – продолжала я.

И тогда мне их показали. Каблуков не было вообще. Это были не туфли, а картонные белые тапочки сорокового размера покрашенной золотым лаком. Видя моё недоумение, девушка искренне не поняла:

– А шо? То батька у армянов купыв! – с гордостью добавила она.

«Наверное, на вырост» – подумала я, ведь у невесты ножка не больше тридцать шестого. Маменька моя, видя всю эту «красоту» тихонько мне сказала: «Я б в таких, даже в гроб ложиться не согласилась». Тут подошла будущая свекровь. Тётушка обречённо посмотрела на меня с немым вопросом в глазах: «Что делать?»

– Платье я приведу в порядок, – обнадёжила я, – но вот туфли от армянов….

Не весть от куда взявшийся сват, сказал, что они едут в город, и тётушка тут же сорвалась с ним, прихватив будущую сноху. Вскоре они вернулись. Девушка светилась радостью, не выпуская из рук коробку с туфлями, таких у неё ещё не было никогда.

Для подгонки платья, невесте пришлось его примерить, видя её тонкую талию, тётушка моя Любовь Петровна, строгим учительским тоном вопросила: – А на каком ты сроке беременности?

– Та ни, – бесхитростно ответила невеста, – то просто задэржка була, я нэ берэменная.