Граффити любви

– Вы к кому?

– Я художница, работаю, в этом доме.

– Проходите, нас предупреждали, – я прошла по широкой каменистой дорожке и поднялась к главным дверям. Дом был белоснежным. Особняк не был огромным, но все было аккуратно и на своем месте. Ухоженный сад, аккуратно подстриженный газон и небольшой бассейн, а еще была беседка и садовые качели. Это все что мне удалось рассмотреть, пока я шла к дому. Открыла дверь мне женщина преклонного возраста, в униформе,

– Вы – художница? Почему так поздно? – недовольно поинтересовалась управляющая особняка.

– Я учусь днем, но не переживайте, я начну и закончу сегодня.

– Тогда хозяин сам Вам заплатит, он предупредил, что сегодня будет здесь ночевать.

– Да мне не важно, кто заплатит. Главное чтобы наличными. Стремянка у Вас есть?

– Да, я Вас сейчас провожу и все Вам покажу.

Мне выделили высокую стремянку, это и понятно, ведь масштаб работы был огромным, но я уже прославилась в своем городе оперативностью и творческим подходом к выполняемым заказам.

Вот же черт, я так и не успела поужинать сегодня. Пообедать тоже не удалось, а завтрак так и вовсе я, как говориться, проспала. Дакота разбудила поздно, кстати, полное ее имя – Екатерина Павловна Смирнова, но Катей Смирновой ее зовут только учителя, а среди друзей и однокурсников она так и осталась Дакотой. Я достала плеер, вставила наушники в уши, включила любимый альбом рок группы «АС/DС» и приступила к созданию шедевра.

Предпочтения в музыки у меня всегда были примерно одинаковыми. Это конечно рок. Если настроение хорошее, то музыка не такая тяжелая, но если в сердце мрак, то музыка выбиралась самая тяжелая, например «Rammstein». АС/DС эта группа для работы. Мне эта музыка помогала не уснуть, терпеть голод и работать до завершения заказа, сосредоточившись, только на создании картины. Масштаб работы на сегодня – это белоснежная стена, четыре на пять метров, и я приступила для начала к фоновому нанесению краски. Да, то, что я закончу до полуночи, это я прямо очень сильно приукрасила. Честно говоря, до утра бы успеть, и я приступила к работе, больше ни на что не отвлекаясь.

***

То же время. Академия.

– Борис, встретимся в офисе в семь и все обсудим, – вел деловые переговоры Никита Валерьевич, уверенно вышагивая по коридору административного корпуса академии.

– У нас важные дела, а ты занялся образовательной деятельностью, – друг Борис обладал таким же высоким ростом, как и Никита. У него были темно-русыми волосы и зеленые глаза. Парень был пока холост, как и Никита и занимался только работой. Борис был на два года старше Никиты, и ему было уже двадцать девять лет. Они не позволяли себе расслабиться, а еще негативно относились к алкоголю и вредным привычкам.

– Хочу в своем штате иметь сотрудников из России. Вот увидишь. Это того стоит.

– Да как пожелаешь, только про основную работу не забывай.

– Я не забуду, и скоро буду на месте, Борис.

Никита Валерьевич подошел к своему автомобилю, и его взгляд упал на креативный рисунок на своем капоте. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть. На капоте был изображен козел, жующий капусту, украшенный креативными элементами вокруг, в стиле граффити.

Молодой человек теперь понял, почему у него сработала сигнализация, когда он был на собрании учителей. Ему пришлось просто отключить эту самую сигнализацию, посчитав, что это не несет за собой никаких последствий, так как в последнее время устройство срабатывало иногда без причины, и Никита планировал на днях загнать свой БМВ в СТО.

– Кто такой умелец? Пикассо, блин, – выругался парень, и его осенило, – Пикассо? – Никита готов был придушить эту маленькую соплячку. Он так и не посмотрел ее личное дело. Отвлекли важные дела, но он понял, почему ее так называют. – Отомстила мне. Ну, ничего, завтра с тобой разберусь, сегодня еще дел много.

Никита с головой погрузился в работу, а именно, предстояла встреча с местной администрацией. Помимо основной деятельности в США, Никита занимался благотворительностью и хотел помочь местной администрации в восстановлении музея братьев Ткачевых. Борис был другом Никиты, и когда-то давно они проживали в Брянске у своих бабушек на каникулах, хотя оба друга были родом из Москвы.

Борис в итоге вернулся в Брянск и стал работать в администрации. Он делал все, чтобы город развивался и процветал, а Никита по возможности оказывал ему посильную помощь. В администрации Никита задержался почти до полуночи, обсуждая проблемы связанные с восстановлением музея. И вот, наконец, Борис Сергеевич Грачёв и Никита Валерьевич определились с предстоящей работой и объемом инвестиций, на которые администрация может рассчитывать. Никита не бедствовал. Не смотря на то, что его отец являлся владельцем крупной транспортной компании в России, Никита не обращался к нему за помощью. Он занимал высокую должность в компании «Standard Oil», и его все устраивало. Потратить около десяти миллионов на благотворительность раз в год Никита мог себе позволить.

У него была девушка Оксана, с которой они расстались год назад. Однажды он, вернувшись домой, застал ее с любовником. Это был ее личный массажист, и Никита просто выставил ее за дверь. Она пыталась его вернуть. Нет, она его не любила, но его деньги она, конечно, обожала и, потеряв спонсора, готова была сделать все, чтобы Никита вернулся. Чтобы вернуть его, необходимо быть рядом, а жизнь у молодого человека была насыщенной и, в ней было много командировок. Оксана устала разыскивать Никиту. В те короткие моменты, когда она все-таки с ним встречалась, он явно давал понять, что между ними все кончено. Никита многое мог простить, но измену, ложь и предательство никогда, да и в сердце парня была теперь совсем не Оксана. Все мысли его занимала его новая ученица, которая разрисовала его машину. Это не была любовь с первого взгляда, а скорее удивление и желание проучить.

Уставший Никита, уже за полночь въехал в главные ворота своего загородного дома и прошел в свой кабинет. На столе лежала записка.

«Никита Валерьевич, у меня важные дела, я ушла. В гостевом зале работает художница. Сказала, что будет работать, возможно, до утра, заплатите ей, как договаривались, если я не вернусь. Деньги, которые Вы мне давали, я оставила в ящике вашего стола».

– Еще одна художница на мою голову, – Никита с шумом выдохнул и, скинув пиджак, отправился посмотреть на девушку, которая работает в гостиной. Когда он шагнул в зал, то увидел художницу.

– Пикассо? – я стояла высоко на стремянке, на последней ступеньке с кистью в руках, и оформляла небольшой участок листвы на дереве. Я уже заканчивала. Остались последние придирчивые штрихи. Никита рассмотрел картину и, вероятно был в восторге. Еще утром на этом месте была белоснежная стена, а теперь там был водопад, лебеди и деревья с зеленой насыщенной листвой. Я Никиту Валерьевича не услышала, так как в ушах были наушники. Никита откровенно растерялся, но в следующий момент подошел ко мне…

Когда он коснулся моей ноги, я обернулась и, увидев Никиту, испытала шок. Сказалось и недоедание, и переутомление, и испуг. В итоге, я как девушка восемнадцатого века, просто отключилась. Я прикинула, сколько переломов я сейчас получу и даже мысленно представила, как мне будут накладывать гипс. Я потеряла сознание раньше, чем ощутила удар от падения…

***

– С ней все в порядке, Никита Валерьевич, – но вы правильно сделали, что сообщили. У девочки самый обычный обморок от голода и переутомления.

– Спасибо, доктор, – врач поднес тампон с едкой жидкостью к носу.

Я пришла в себя и поморщилась, а еще поняла, что я ничего не сломала, никаких болевых ощущений я не испытывала.

– Юная леди, как Вас зовут? – поинтересовался врач. Это был мужчина, слегка полноватый в красивых очках с серебристой оправой. На вид ему было лет сорок.

– Пикассо, – буркнула я и посмотрела на доктора, – а, Вы ведь врач, тогда Коралина Дмитриевна Зимина. – Я, конечно, не любила свое имя, но врачам и полиции мое прозвище говорить не стоит.

Никита изучающе на меня смотрел, а мне сначала вообще показалось, что то, что я увидела его в том зале, где я работала, это был мираж.

– Коралина Дмитриевна, значит, – с угрозой в голосе повторил мое имя Никита.

– Я оставлю Вас, Никита Валерьевич. Девушка в полном порядке. Просто ей нужен отдых.

– О, вы не волнуйтесь, я о ней позабочусь, – отозвался мой препод, только от этих слов мне как-то страшно стало.

– Доктор, можно мне с вами, я что-то как-то опасаюсь находиться в одном доме с этим неадекватным, – тут же выпалила я.

– С каким? – мой преподаватель по ценообразованию и экономике, кажется, готов был меня придушить в прямом смысле этого слова.

– Доктор, посмотрите на его глаза, ему бы прививку от бешенства, – если меня понесло, то остановиться мне было всегда не просто.

– Не волнуйтесь, доктор. С девушкой все будет в порядке, давайте я провожу Вас до двери, – спокойно проговорил Никита и одарил меня очень многообещающим взглядом.

Никита вышел за дверь вместе с доктором, а я решила времени зря не терять и шагнула на балкон.

– Вот же. Второй этаж, высоковато. Ага, а если этот вернется, – и тут я увидела ту самую машину во дворе, которую я разрисовала еще днем. – Надо срочно валить отсюда. Угораздило же взять заказ в доме, где живет этот учитель. Времени жалко и денег, и мой телефон, а ещё сумка с красками у него где-то. – Я уже сидела на перилах и приготовилась к прыжку, когда меня резко дернули назад, я даже язык прикусила.

– Совсем жить надоело? Второй этаж. Ногу сломать захотела? Я и так едва тебя поймал, когда ты со стремянки свалилась. Ты никуда сегодня из этого дома не пойдешь. Время три часа ночи, спать ложись, а нет, сначала поужинаешь со мной, а потом спать ляжешь. Ты ведь утром на занятия собираешься?

– Что? – от слов Никиты, я реально зависла. Я думала, он меня за машину начнет отчитывать, а он предлагает мне поесть?

– Что, со слухом проблемы, Коралина? – он назвал меня по имени, а я почему-то не испытала раздражение, как бывало раньше.

– Можно мне домой, Никита Валерьевич? – почти умоляюще прошептала я.

– Нет, – отозвался мой учитель и, наконец, отпустил мои плечи, которые все еще удерживал, словно он был не уверен, что я опять не отправлюсь к балкону.