Превозмоганец-прогрессор. Книга 6

Хотя вначале попаданец возвращался не по тем проулкам, по которым приходил на встречу со своими агентами, почти сразу свернув с набережной вглубь припортового района, тем не менее через километр он вновь оказался возле оврага, где утром устроил показательную порку потерявшим берега голодранцам.

Зачем он опять дал волю своей доброте, которую Латана да и Тания в один голос с ней называли мягкотелостью? На кой чёрт ему приспичило обеспечивать нормальное существование нищенке и её детям? Тут и других таких же треть города.

Ответ Игорь нашёл. Морковка. Да, именно этот мелкий, грязный, надкушенный овощ в руке несчастного ребёнка в очередной раз пробил образовавшуюся в этом жестоком мире на душе попаданца броню.

Неудивительно, что напавших на него оборванцев в этот раз Егоров не встретил. Не потому, что на улице стоял яркий день, а наверняка оттого, что бедолаги сейчас где-нибудь отлёживаются и залечивают раны. Бил Игорь пусть и не на убой, но и не в шутку.

Родалия встретила своего квартиранта, сидя всё на той же скамье в саду.

– Егор, ты пришёл вовремя, – улыбнулась она наполовину беззубым ртом. – Кая сготовила рагу. Я тебя обязательно угощу. Ты должен попробовать её стряпню. И в этот раз отказа не приму.

– Уважаемая Родалия, – попаданец подошёл к хозяйке дома и изобразил неуклюжий поклон. – Честное слово, пусть Порядок и Хаос будут свидетелями, но я и в самом деле сыт по горло. Только что из-за стола. Кстати, в трактире мне рассказали много интересного.

«Превозмоганец-прогрессор хитрый, – подумал про себя Егоров, – он знает, как отвлечь бабушку от её хлебосольства».

Судя по запахам, еда, приготовленная старой рабыней Родалии, наверное, в самом деле вкусная, и Егоров бы не стал ломаться, но беда была в другом. Вдова, даже при том, что какой-то нужды в деньгах не испытывала, проявляла прижимистость. Она не только отказывалась от покупки молодой служанки, как ей советовал старший сын, но и экономила на всяких хозяйственных мелочах, в том числе и на мыльных отварах.

Нет, на то, чтобы самим помыться, хозяйке и её рабыне хватало, зато посуду древняя Кая очищала с помощью песка, и, учитывая возраст служанки, делала это крайне плохо.

Понятно, что чрезмерной брезгливостью бывший спецназовец и жилец рабского барака в замке Рой не страдал. Только вот к хорошему быстро привыкаешь, и есть из засаленной миски, которую и в руки-то брать было неприятно, граф Приарский не желал.

– Садись же, Егор, рассказывай, – оживилась старушка, предлагая жильцу занять место рядом с собой на скамье. – Жаль, больные ноги не дают мне возможности самой ходить в трактиры. Эх, раньше я, бывало, любила в них погулять.

Шутила старушка или говорила всерьёз, Игорь не понял. Вообще-то, женщины, если они добропорядочные горожанки или поселянки, здесь не очень часто без сопровождения мужчин посещали кабаки, в отличие от кондитерских залов при пекарнях. Хотя шлюхи и – удивительные выверты местных порядков – дворянки в трактирах встречались часто.

Родалия благородной не являлась, да и на отставную гулящую девку нисколько не подходила. Значит, всё же шутит, решил попаданец, устраиваясь на предложенном хозяйкой дома месте.

Он ей подробно пересказал содержание первого в этом мире периодического издания, не раскрывая источник информации, иначе пришлось бы долго объяснять и выслушивать ахи и охи, а Егоров не хотел задерживаться.

– Видишь, сколько новостей, – закончил он.

– А про цены люди что говорят? Урожая хорошего ждут в первом сборе или нет?

Как любой страдающий глухотой человек, Родалия говорила очень громко, и Игорю приходилось сдерживать себя, чтобы не морщиться и не отодвигаться на самый край доски.

– Нет, про это ничего не слышал, – покачал он головой.

Вопрос старушки навёл его на мысль, что газете не помешал бы и экономический раздел.

Жаль, что до создания бирж этому средневековому миру ещё века развития, а то можно было бы заколачивать огромные деньги без всякого производства и прогрессорства, лишь манипулируя через своё СМИ информацией.

На сегодняшний день достаточно будет публикации сведений о росте или снижении (в Орване такое реально случалось) цен на те или иные товары, про виды на урожаи зерновых или овощей, можно и начать размещать рекламу, пусть пока прогрессорские изделия в ней не нуждаются. Попаданец решил об этом со временем подумать.

– Уже уходишь? – расстроилась Родалия. – И кто у тебя на этот раз?

Старушка уже знала, что её арендатор моснорец Егор большой ходок по женщинам, потому, посещая столицу, в снятом жилье и не ночует, используя флигель только для хранения вещей и переодевания.

– Разреши, я оставлю это в тайне, – дружелюбно улыбнулся землянин.

– Даже от меня? – напустила на себя обиженный вид домовладелица.

Жилец ей понравился с первого дня знакомства, и она вела себя с ним как родная бабушка.

– Даже от Каи, – Егоров мотнул подбородком на вышедшую во двор рабыню, угрюмым видом показывавшую своей хозяйке, что еда давно стынет. – Мне надо бежать.

Во флигеле Игорь снял с себя одежду моснорца Егора и вновь надел дорожный костюм, подобающий как небогатым дворянам, так и обеспеченным горожанам.

На этот раз он вышел через калитку, выводящую на относительно ухоженную улицу, во всяком случае, здесь коммунальные службы города хотя бы иногда обозначали своё существование. В этот раз даже канализационная канава с одной стороны проезжей части была вычищена.

Игорь направился к штабу стражи, сильно не торопясь. По дороге зашёл в пару лавок. Порадовался в душе, что изделия из Приара имелись в продаже в обеих. И стеклянные в ассортименте, и горелки, и книги.

Одно из первых прогрессорских изобретений – спиртовую горелку-светильник – землянин отдал в производство мастерам гильдии жестянщиков своего города за четверть доходов с продаж, да так и забыл про него.

Неожиданно выяснилось, что люди, и не только владельцы трактиров, постоялых дворов или лавок, но и обычные обыватели оценили преимущество горелок перед жировыми плошками и даже, в вопросах стоимости освещения, перед свечами, и спрос начал расти в геометрической прогрессии. Так образовался ещё один ручеёк дохода, по сравнению с другими проектами небольшой, зато незапланированный. Сюрприз, можно сказать, получился приятный. Ещё бы найти нефть и наладить производство керосина, совсем бы красота была.

Здание стражи находилось на спуске к южным воротам неподалёку от ратушной площади, Игорь сделал небольшой крюк, чтобы не проходить по ней. После подавления бунта столица и так была заставлена виселицами с трупами казнённых голодранцев, а главное лобное место вообще имело ужасный вид – там исполнялись гораздо более изуверские расправы, и части тел никто не спешил снимать со столбов и крюков.

Общая гуманизация законодательства, проведённая доброй герцогиней Гирфельской, позволила большинству бунтовщиков избежать смерти, отправившись на приарские каторжные работы, но и количества тех, кого правительница категорически отказалась помиловать, вполне хватило, чтобы наполнить город тошнотворными запахами.

По целому ряду преступлений и в отношении некоторых категорий подданных городская стража выступала не только в роли полиции, но и прокуратуры, адвокатуры, суда и службы исполнения наказаний, если пользоваться терминологией родного мира попаданца.

Поэтому место, куда прибыл Игорь, совсем не походило на полицейский участок. Это был трёхэтажный равносторонний корпус с двором-колодцем, где проводились экзекуции преступников.

У комиссариата, которым руководил Дильян, имелся отдельный вход с восточной стороны здания. Землянин показал охранникам у подъезда жетон (разумеется, тоже его придумка) и поднялся по лестнице на второй этаж.

В приёмной пришлось немного подождать, хотя секретарь графа Приарского хорошо знал в лицо и попытался впустить советника правительницы в кабинет начальника, не дожидаясь, пока оттуда выйдет посетитель, точнее, посетительница – пожилая дознавательница. Женщина вышла от Дильяна с равнодушным, каменным лицом, однако в глазах её бушевал огонь.

– Ты чего подчинённых до бешенства доводишь, акулья твоя душа? – спросил Игорь, заходя в кабинет и посмотрев, как секретарь плотно закрыл за ним дверь. – Ну, здорово, что ли.

– Командир! Я уж думал, ты про меня забыл. Совсем заезжать перестал, – бывший героический боцман приходу графа Приарского искренне обрадовался и подошёл к нему за объятиями. – Хотел сам к тебе отправиться.

Осмотрев обстановку кабинета, изменившуюся за счёт новой, доставленной из владений землянина мебели, Егоров по-хозяйски уселся в кресло Дильяна.

– Какие-то проблемы? – спросил Игорь.

– Да, командир, – удручённо вздохнул комиссар и пристроился на стуле для визитёров. – Ты её только что видел. Старшая дознавательница Нагалия. Дура. Подозреваемый у неё во время допроса умер. Сердце, видишь ли, оказалось слабое. А иск-мага вначале вызвать, исцелить лечением, а лишь потом глаз выжигать, до этого додуматься тяжело было? Почему я, всю жизнь проведший на кораблях, должен их этому учить, а не они меня? Нет, я, конечно, догадываюсь…

– Вот как? – хохотнул попаданец, сам удивившийся ситуации, сложившейся в местном следственном комитете. – И в чём же причина твоего превосходства над гирфельскими пинкертонами?

Дильян встал, подошёл к шкафу и извлёк из него стеклянный штоф с красным вином. А вот стеклянный же бокал взял только один, для гостя. Отношения со спиртным у бывшего морского волка оставались по-прежнему неопределёнными – и хочется, и колется, и мама, то есть правительница, не велит. Потому и получалось, как у того Троцкого, ни мира, ни войны, а армию распустить.

Комиссар поставил перед командиром бокал и наполнил почти до краёв.

– Благодаря тебе, Игорь, – ответил он, возвращаясь на гостевой стул. – Нет, правда. Не улыбайся. Я из каждого разговора с тобой узнаю больше, чем за десять лет жизни раньше. Ещё и эта, дедукция та, ерунда ведь на самом-то деле, но истории про господина Холмса, они так много мне дали. Жалко, что я пользоваться полученными знаниями не умею.

– Не прибедняйся, Дил, самоуничижение паче гордости. Всё у тебя нормально.

– Если бы, – вздохнул комиссар. – Только-только тропинку нащупали, по которой можно было добраться до дворцовой канцелярии, а эта Нагалия так подвела. Самая опытная ведь из дознавателей. Я так на неё надеялся. Что мне теперь нашей госпоже говорить? Герцогиня же хотела, чтобы я этого купца в Башню Страха отправил, а мне, видишь, отличиться захотелось.