Клуб ликвидаторов ошибок: международная драматическая повесть

– А что, кстати, он сделал? Как исправил ошибку вашего императора?

– В своих пьесах он возродил почти разрушенную Петром исконную русскую культуру! Язык и русский быт! Кстати, поэтому на его пьесах в театрах всегда аншлаг! Так что, дорогой барон, тебе есть чем гордиться в России! Тебе лично!

Ольмер подскочил к Ольге и обнял девушку.

– Оля, милая, ты меня возрождаешь к жизни!

И они поцеловались, как близкие люди.

Вася аж задохнулся:

– По-моему, нам пора возвращаться! Что-то мне Финляндия не очень…

Ольмер, обнимая Олю, сквозь смех вдруг сказал:

– Мне тоже!

А Таня многозначительно продолжила:

– Ну так приезжай к нам! И Урхо захвати!

– Обязательно! – весело воскликнул барон… Тем более что он по образованию историк. Правда, финский, он учился в университете Хельсинки. Но я не уверен, что он знает об ошибке Петра Первого, а тем более – об исправлении её моим родственником Александром Островским.

Ольга внесла научную ноту в этот разговор:

– Ничего. Приедет в Кинешму и узнает!.. У нас ведь Таня – тоже историк. Будет на днях защищать диссертацию по Финно-Угорской, а точнее – мерянской культуре.

У Ольмера зазвонил телефон.

– Урхо, ты очень кстати позвонил! Мы плывём на моём служебном судне. Уже возвращаемся. Между прочим, о тебе речь как об историке. Ты знаешь, что такое мерянская культура?.. Не знаешь! Ну так тебе Таня объяснит, она тоже историк… Хочешь нас встретить? Отлично! Подходи к причалу через 27 минут. Пообедаем вместе.

Ольмер спрятал телефон.

– Вы поняли, господа, к нам через 27 минут присоединится Урхо. Пойдём обедать. Здесь есть неплохое местечко на воде.

Таня в волнении поправила свои тёмные волосы. Они с Ольгой представляли собой контрастную картину: Таня – брюнетка, а Оля – блондинка. Обе – природные. И обе – русские милашки! Так подумал барон.

– Я Урхо всё объясню, – вполголоса сказала Таня, – как историк историку. Тем более что у нас одна культурная группа. Финно-Угорская!

– Браво, Таня, – воскликнул барон, – ты настоящий учёный!..

Таня смущённо, как-то не по-учёному улыбнулась…

Через сорок минут Ольмер, Урхо, Таня и Ольга сидели в ресторане на палубе корабля, стилизованного под старинный барк.

Вася не пожелал обедать в компании, мотивируя тем, что обнаружил на карте Вантаа Международный деловой центр с представительствами разных фирм нескольких стран. Причём недалеко от того места, где они находились. Он сказал:

– Прошу меня извинить, Я вас покину. Хочу, не теряя времени, посетить Деловой центр.

Урхо подсказал:

– Он тут недалеко, Василий. Чувствуется, к нам приехал настоящий бизнесмен! Если в дальнейшем понадобится организационная помощь, обращайтесь прямо ко мне. Вот мои телефоны и почта.

И Урхо протянул Васе свою визитную карточку.

– Большое спасибо, Урхо! Барон, я приду прямо в дом, если не возражаешь. Подкреплюсь там же, в Деловом центре.

– Хорошо, Василий. Мы будем дома часа через три. Не заблудись! Дом я отметил на твоей карте.

– Да-да, мы уже шли по твоему ориентиру, не волнуйся. Счастливо и приятного аппетита!..

Первый, кто обрадовался отсутствию за обедом Василия, это – Ольмер. Он чувствовал, что тот неравнодушен к Ольге, и барон его раздражает. Второй была сама Ольга. Года два назад у нее с Васей был роман, даже с близостью, чему Оля была потом совсем не рада, ибо Василий вёл себя нетонко, нахраписто, как бывший спецназовец. В спецназе он служил в армии, очень этим гордился и бравировал. Его супербоевые заслуги сыграли для его характера, как думала Ольга, вредную службу. Не помогало даже его стихотворство, кстати, неплохое. Например, из посвященного ей:

У майских гроз пронзительные крики.
Одним ударом гром сломает грусть.
На яблоню с дыханьем Эвридики
Мальчишкою влюблённым засмотрюсь…

Оля даже любила его повторять вслух.

Однако дальше дело не пошло, вскоре она почувствовала равнодушие к автору на его беду. Он даже на коленях стоял. Сейчас его отношение к Ольге было менее пылким, но остались нежность и готовность воспылать вновь.

Они вчетвером сидели за столиком в обстановке палубы старинного парусного корабля. Теперь барон чувствовал, что Урхо смущён, и дело тут в Тане. Урхо был женат, но у них как-то не ладилось. Детей не было, и за два с лишним года контакт у них с женой постепенно исчез, и они разошлись. Урхо в свои тридцать лет весь ушел в чиновную круговерть. И сейчас, глядя на очень симпатичную брюнетку, которая поглядывала на него с явным интересом, он испытывал давно забытое чувство влечения к женщине.

Таня вдруг сказала полушепотом:

– Мы с вами, Урхо, оказывается, коллеги…

Сразу возник Ольмер:

– Господа! Так не годится! Мы за одним столом и только половина – на «ты»!.. Может быть – брудершафт?

Урхо и Таня одновременно воскликнули: «Не возражаю!» И все рассмеялись.

– Наливаю! – сказал Ольмер и налил всем вина. Мужчины взяли свои бокалы, встали и подошли к девушкам. Они тоже встали с бокалами. Пригубив вино, все поцеловались. Нежные улыбки говорили об удовольствии. Когда вернулись за стол, всеми почему-то овладело смущение. Его нарушила Таня:

– Урхо, ты как историк, конечно, знаешь, что мы относимся к одной культурной группе – финно-угорской? Тем более что у нас с Олей, как кинешемок, мерянское происхождение.

Урхо проявил некоторую осведомленность:

– Насчет финно-угорской группы языков, это мы немного проходили в Университете Хельсинки. А что такое «мерянское»?

– Какой у тебя приятный акцент! – почти прошептала Таня. – Меря – это дославянская народность. Она, эта народность, растворилась в славянах, подчёркиваю – абсолютно мирным путём. И далее жила у них в генах. У мерян был даже свой язык, «Кинешма» на нём – «Глубокая вода». И всё это вместе с вами – финно-угорская группа!

– Вот почему мне так легко с тобой разговаривать, Таня! Мы с тобой одной национальной группы.

– А можно поесть? – весело спросил барон. – Надеюсь, это не противоречит финно-угорской культуре?