Толяна мы увидели в столовой на следующий день.
–Порядок, – кивнул он в ответ на вопросительные знаки наших физиономий.
Черт его знает как он это делал! Он умел разбираться в чужом почерке, текстах учебников, и, похоже, после этого, в самом предмете.
А между тем сессия неумолимо приближалась. К третьему курсу каждый из нас выработал свой метод подготовки. Кто-то уходил в читальный зал и проводил дни напролет в шелестящей тишине, где сотни спин как в молитве склонялись над текстами манускриптов. Было что-то загадочное в самой атмосфере зала.
–Смотри на эти умные лица, – говорил он тебе. -Вот как надо учиться, балбес.
Но там были и девушки, много девушек.
Лично я предпочитал забираться в пустующие классы учебного корпуса с книжками наперевес. Здесь можно было не стесняясь комментировать емкие курсы Ландау, отсылающие читателей довольно далеко к самостоятельному выводу "несложных" формул. Можно было критиковать бестолковых авторов за сухость формулировок и неумение изложить материал. Можно было лечь на скамью закинув ногу за ногу. А можно было просто сидеть и смотреть в потолок. В конце концов можно было блестяще выступить на любую тему перед любой аудиторией не рискуя своей репутацией.
Но большинство готовилось в общаге. Зачем куда-то ходить?
Честно отработав световой день захожу в комнату к соседям. Женя, мой одногруппник, сидит за столом при свете настольной лампы низко склонившись над клочком бумаги с чернильной перьевой ручкой в руке.
–Что за чудеса! Покажи. – Я долго и с удовольствием разглядываю компактный листочек в линейку, на котором уютно разместилась целая глава Фихтенгольца. Из футляра для очков выглядывают листочки с тем же аккуратным почерком. Я понимаю, что сейчас главное – не капнуть слезу восторга: Женя потратил не один день на переиздание третьего тома. После экзамена подарочный набор ручной работы будет в большой цене.
На кровати в глубине комнаты сидит Леня. Он сидит в позе лотоса в эпицентре разбросанных книг, конспектов и исписанных листков. Как настоящий кореец, Леня глубоко погружен в процесс и может пребывать в таком состоянии бесконечно долго, не отвлекаясь на шум, музыку и даже на "скачки".
Кстати, так называются еженедельные танцульки по субботам, которые спонтанно запускаются энтузиастами активного отдыха в холлах между крыльями "Восьмерки" (это наша общага, если что). Дикие "скачки" возникли здесь до нас и будут существовать после. Их регулярно пытаются запретить, организовать или направить в более культурное русло. Но это "Восьмерка", здесь девять этажей и восемь удобных холлов между двумя крыльями здания, на любом из которых может неожиданно выстрелить ударный рок. Низкие ритмичные звуки уверенно пробивают стены здания. В грохочущий зал поначалу неуверенно диффундируют первокурсники, жмущиеся к стенкам. Видавшие виды старожилы не торопятся. Но вот, наконец, критическая масса начинает движение в такт грохочущим ритмам. Заслышав там-тамы, внутрь постепенно просачивается публика из соседних общаг.
Леня небрежно заполняет стандартные листы формулами. У него противоположная концепция – неаккуратный почерк, исправления и разброс материала на листе должны отражать творческий процесс во время экзамена. Серый экзаменационный пиджак, исправно работающий со второго курса, ждет в шкафу окончания первого этапа. Подготовленный пакет будет разложен по темам, пронумерован и разложен по отсекам пиджака. Ленин пиджак, как концертный фрак музыканта, важный элемент экзамена. Пиджак придает вес и солидность, и в конце концов служит талисманом, даже когда не используется по назначению.
За столом в углу за стаканом чая сидит Славка. На его столе аккуратно сложены все три толстенных тома Фихтенгольца. Два дня до экзамена – времени еще достаточно.
На экзамен по матанализу мы приходим пораньше. Профессор один, команда помощников – экзекуторов подтянется примерно через час и этим нужно пользоваться. Леня в выходном сером костюме выгодно отличается от небрежно одетой студенческой братии. Внимательный взгляд мог бы отметить непропорциональную полноту, но профессору не до этого. Женя в очках и с изящным футляром тоже вне подозрений. Но вот билеты у нас на руках, и мы занимаем галерку. Славка проходит первый и на его могучей спине под пиджаком отчетливо проступает третий том. Я оперативно загораживаю вид на конспиратора и все проходит гладко.
Через пять-десять минут зал заполняется до отказа, шелест и бормотание затихает, и начинается работа. Профессор, закончив выдавать билеты, с видимым удовольствием разворачивает газету и отгораживается от нас событиями в мире.
Мы не против, за три семестра мы успели друг другу слегка наскучить и надеемся сегодня перейти в разряд просто знакомых. Уже завтра, проходя мимо, мы сможем позволить себе нейтральное выражение лица, легкий кивок:
–Профессор…
–Да, да, добрый день, – кивок в ответ, задумчивый взгляд. Где-то он нас видел…?
Громкий звук падения чего-то твердого и тяжелого заставляет весь зал пригнуться. Ритмичное шкрябание раздается слева от меня. Повернув голову, я вижу Славку, сидящего за последней партой в невменяемом состоянии. На полу под ним лежит толстый том Фихтенгольца. Правая нога Славки судорожно толкает его назад. Но припертая к стене книга, не поддается.
Впечатление упавшей бомбы бросило почти все наши тела вниз, к земле, к партам. Слева от меня на полу запорхали небрежно заполненные листочки. Леня лежит немного впереди меня и отчаянно смотрит на выпавшие из пиджака листы.
Газета в руках профессора дрогнула, но потом выпрямилась в уверенных руках. Профессор был не новичком в таких вопросах. Выждав нужную паузу профессор медленно опускает газету.
–Что у вас ребята?
Славка, наконец, в отчаянии затихает. Леня тоже замирает, прижавшись к парте.
–Футляр, профессор, – Женя поднимает вверх футляр от очков.
–C ключами.
Женя рискует, ключи должны быть амбарными.
–Осторожнее там, – профессор неопределенно качает портретом Корвалана и возвращает газету на место.
Мы справились с экзекуторами. Никто не пострадал, даже Фихтенгольц.
БРЮЧНЫЙ ВОПРОС
Состояние, при котором штаны переходят в брюки и наоборот, определить довольно сложно. В школе мы не носили форму, но правила требовали некоторых приличий. Из-за этих приличий приходилось каждое воскресенье гладить свою одежду, что, конечно, не вызывало восторга. По тяжести процедура была сопоставима с написанием сочинения. Нет, пожалуй сочинение похуже, сначала прочитай "Му-Му", потом найди красную линию, подчеркни, обозначь… А где ее искать – интернета тогда не было. Утюг все-таки был более близок и понятен. Да и красная линия всегда одна – пионерский галстук.
В университете мы сходу забыли об утюгах, все штаны и брюки превратились в джинсы, желательно потертые, можно даже с дырками. Дыры, правда, были общеприняты не везде. Когда, лихо взлетев на верхнюю полку в поезде по дороге домой, я понял, что молнию на джинсах не застегнуть, мне пришлось на двое суток зависнуть над своими соседями с книгой в руках.
Но зато дома меня ждали брюки, и не одни. Родители, вернувшись из командировки в Африку, привезли неведомые и невиданные предметы. Там были маски из железного дерева, настоящий кокос, плоды манго и папайи, невероятно компактная магнитола Panasonic и даже бутылка Кока-Колы!
Свою новую пару брюк я увидел на второй день. Я и забыл, что переслал родителям по их просьбе свои размеры. Ну что можно было ожидать в таком случае? К моему удивлению брюки почти сами скользнули вверх и застегнулись. Это была не набедренная повязка, это были настоящие классные брюки, сшитые из легкого эластичного материала. Я не чувствовал их вес, несмотря на три встроенных кармана и легкий клеш внизу, они не сковывали движений, в них можно было бегать, приседать, танцевать, в них не было жарко или холодно. Их не надо было даже гладить. У них был всего один недостаток – стрелки, которые невозможно было убрать. Вскоре я примирился даже с этим. Трудно было представить, что это чудо стачал загорелый туземец в тесной мастерской, глядя только на цифры на листе бумаги. Это был удивительный пример цифровых технологий!
Однако изрядное количество привезенного кримплена (он предназначался для нас с братом) заставило начать поиск местных мастеров взамен туземных. Мы посетили дюжину ателье по соседству, но, несмотря на сопоставимый с африканским интерьер, были вынуждены отказаться от коврового прочесывания местности. В каждом ателье нам предлагали пару проверенных временем покроев пиджаков, классические советские брюки, с большим интересом смотрели на привезенный журнал мод, но дальше разговор не шел. Ассортимент был давно утвержден инстанциями свыше, цены согласованы, единственной уступкой Западу мог быть небольшой клеш.
Пришлось менять подходы. К поискам подключились друзья, родственники, знакомые и знакомые знакомых, штатские и не очень.
И, наконец, среди множества пронумерованных государственных ателье, с разных сторон зазвучало имя мастера – Семен Абрамович. Имя внушало доверие. После нескольких попыток мы добыли пароль. С помощью сложных цепочек и договоренностей сам Семен Абрамович узнал о нашем существовании и согласился на встречу. В намеченный день наша делегация прибыла. Это было стандартное с виду ателье неподалеку от оперного театра, внутри него сидели, стояли и работали обычные советские служащие. Но мы уже знали секрет.
Семен Абрамович принял нас сухо и по деловому. Оглядев делегацию и вполне оценив качество материала, он терпеливо выслушал наши фантазии о костюме мечты и даже просмотрел несколько страниц привезенного "оттуда" журнала. Не прошло и десяти минут, как на бумаге начали вырисовываться контуры. Дело пошло.
Родители решили не рисковать – костюм мечты предстояло испытать сначала только на мне, а там будет видно. Минут через двадцать оживленного обсуждения и торга я был отдан советским служащим для замеров. Я и не подозревал, что состою из такого количества параметров. Но дело того требовало, это вам не Африка.
Уже через пару недель я пришел на примерку. Один. Слегка волнуясь, я зашел в ателье. Семен Абрамович узнал меня и даже кивнул. То, что затем вынесли из глубин мастерской, сложно было назвать костюмом. Это была вертикальная конструкция, шитая местами белыми нитками, но с двумя рукавами. Шок, выступивший на моем лице и фигуре, грозил сорвать примерку.
–Молодой человек, чего же вы хотите? Чтобы простыня, которую вы мне недавно принесли сразу стала похожа на костюм? Так не бывает. – Семен Абрамович с укоризной посмотрел на меня.
–Поверьте, это не первый наш костюм, но в таком ответственном деле лучше не спешить. – Доводы подействовали, летние каникулы продолжались, и я потихоньку настроился на продолжительное сотрудничество. Семен Абрамович лично осмотрел меня со всех сторон, подрисовал несколько линий цветным мелком и сделал пару указаний помощнику. Я понял – все идет по плану.
Ко второй примерке обе стороны подошли подготовленными. Я не ожидал увидеть костюм мечты, так оно и оказалось. Но это была уже рабочая конструкция моего роста и размера, с брюками и карманами. Я был явно центром этой конструкции, и процесс начинал мне нравиться.
На торжественный выпуск в ателье пришли родители. И вот, наконец, после небольшой заминки, связанной с перешиванием пары пуговиц, я был выведен из примерочной в свет. Это был действительно костюм! Плечи стали шире, ноги длиннее, руки органично поместились в рукава и не требовали найти им более подобающее место. Серый материал отливал солидным металлическим блеском. Костюм явно защищал меня от внешнего мира. Где-то далеко за границей забеспокоился Джо Дассен. И даже Семен Абрамович слегка улыбнулся.
Праздник удался, несмотря на то что мама, по свойственной ей привычке изучать и исследовать, обнаружила несколько заметных следов от старых швов. Но это был вечерний костюм.
На семейном совете эксперимент в целом был признан удачным. Кажется сложные взаимоотношения с советским сервисом начали налаживаться, надо было пользоваться моментом. Совет выделил новую партию материалов, теперь уже на зимние брюки для меня и брата.
И вот мы снова в ателье, теперь уже только вдвоем с братом. Семен Абрамович похоже нас узнал, но он занят, и мы общаемся с помощником. Брат оживленно рассказывает о карманах на своих брюках, которые совершенно точно будут замечены в школе. Общение со мной заметно короче – меня устраивает скромная классическая модель. В хорошем настроении мы расплачиваемся и оставляем в надежных руках заветные свертки с материалом. Дело пошло, примерки не понадобятся, ателье высшего разряда выше этого.
Брату повезло, брюки для него были готовы уже через неделю. И вот мы снова у законодателей мод. Солидная дама торжественно выносит бумажный пакет с брюками. Пока брат переодевается в примерочной, я солидно прохаживаюсь по коридору в качестве опытного специалиста по работе с ателье.
Проходит минута, вторая… десятая.
–Ну хватит любоваться, – не выдерживаю я.