Поиски Модеста
– Идёт, – сказал я.
Среагировав на постороннее движение, вызванное воздушным потоком, защита кафе кастанула внутреннего стража. Я не сомневался, что, заметив двух мужчин, ветряк сразу ушёл. Имея уникальную магическую способность, ветряки избегали драк. Мы не возражали, нас интересовал охранник.
Дверь служебного входа открылась и на пороге появился старик в костюме мухомора. Кажется, понял. Бабушка с внуком, дедушка-маскот. Хозяева заведения придали охранникам вид под тематику кафе. Преступникам всё равно мало не покажется, зато при ложном срабатывании дети не испугаются.
В другом случае мы бы договорились. Магические охранники туповаты, даже вор, застигнутый на месте преступления, может отбрехаться. Если нет угрозы помещению, страж пропадёт. Но в наши планы не входил мир. Первым ударил Зубоплатов. С акробатической гибкостью атаку он произвёл для разведки.
Мухомор среагировал. Шляпа вместе с головой приподнялась над плечами и стала быстро вращаться. Понятно, сейчас полетят ядовитые споры или ещё какая гадость. Альбинос выхватил нож и стал наносить удары по корпусу. Никакой реакции. Кровь не полилась, старик не исчез.
Закончив вращение, шляпа мухомора из красного стала жёлтой. Ага, зарядился. Говорю же, везёт мне на яд. Сейчас пальнёт. Но вместо яда мы получили вакуумный коллапс. Шляпа старика с шумом всосала всё находящееся в радиусе двух метров. В последний момент Женя-беляк успел разложиться. Две копии остались вне поражения, а третью засосало, как пушинку в пылесос.
– Какие идеи, Модест Альбертович? – спросили в унисон две оставшиеся копии альбиноса.
– Хм. А что делает грибник с мухомором, когда встречает его в лесу?
– Прыжком? – догадался Женя-беляк.
– Да. За ножку.
– Тогда я спровоцирую.
Зубоплатов подбежал к старику и опять стал бить ножом по корпусу. Шляпа с головой приподнялась над плечами и начала вращение для очередного заряда. То, что нужно. В лесу можно ударить гриб по красной шляпе. Сейчас тоже попробуем отделить одно от другого, только другим порядком. Я активировал прыжок, схватил «ножку» мухомора и прыгнул ещё раз. Мне не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что сработало. Тело в моих руках сразу скукожилось. Потеряв голову, магический охранник погиб.
Когда я вернулся к служебному входу, Женя-беляк уже осмотрел помещение.
– Навёл небольшой беспорядок, пошумел. Теперь для них опасно. Через несколько минут подъедут.
Мы вернулись на скамейку. Ждать осталось недолго.
– Что-то не видел в Перми ни одного патруля, проверяющего документы, – сказал я, продолжая прерванный разговор.
– В зонах чёрной породы их и нет. Живи сколько влезет. А вот в других местах Империи есть. В городах белой породы контроль очень строгий. В обычных городах проще, но нелегалов-черняков, как презрительно называют их местные, люди сами сдают милиции. За существенное вознаграждение. Да и по идейным соображением. Черняк? Значит, склонен к преступлениям. Зачем такого соседа терпеть?
– Получается, что пермякам и другим чернякам просто негде больше жить?
– Не совсем. Большая часть Империи – это необжитое пространство.
– Общество?
– Да, оно. Но там правила и условия жизни намного сложней, чем в таких городах, как Пермь. Здесь не так плохо жить, как кажется по газетным сводкам. Есть работа. Есть развлечения. Есть улицы, где тебя не тронут. Не ходи по опасным районам, особенно ночью, и всё. Конечно, хочется пожить в белых породах. Но нельзя, не пускают. А если выбирать между безработицей, нелегальным положением и враждебным отношением жителей обычных городов да строгими нравами территории Общества, то люди выбирают чёрные породы. Да, у нас опасней, чем в других городах Империи. Но большинство стран завидуют такому образу жизни, как, например, у пермяков. Заграницей намного хуже. Особенно с проколами.
Я заметил, что Зубоплатов сказал «у нас». Значит, тоже родом из зоны чёрной породы? Проколы и потусторонние охотники. О, да. Ещё одна тема, с которой нужно разобраться. Но тема эта долгая, а времени у нас мало. Поэтому решил закончить с зонированием.
– Следить за тем, чтобы жители не посещали запретные города, – рассуждал я вслух. – Следить за тем, чтобы криминал не гастролировал. В белых зонах, поди, и милиции нет. Следить, наконец, за территориями чёрной породы, где велика концентрация криминала. Как с этим справляются власти? Слишком много войск нужно.
– Почему же много? Если иметь несколько элитных, высокомобильных групп, то хватает.
– Но в таком случае нужна сверхмобильность! – не сдавался я, вспоминая опыт прошлой жизни. – Ты не можешь в случае чрезвычайного происшествия быстро доставить группу элитных войск в нужный город. Необходимо на каждом участке держать… А! – перебил я сам себя. – Порталы!
– Именно, Модест Альбертович. Система магическо-полезного распределения населения работает только в тех странах, где внедрена сеть порталов многоразового использования и большой проходимости. К примеру, вот тот ночной клуб, – Женя-беляк показал рукой на яркое здание. – Он был куплен несколько лет назад за портал с проходимостью один человек в квартал. Причём, портал стационарный, установленный в конкретном месте. С собой не унесёшь и не сдвинешь ни на метр. Работает из Саранска в столицу. Односторонний. Из столицы в Саранск уже не попадёшь. Но всё равно, нашёлся покупатель, который отдал успешный ночной клуб… Видите, сколько желающих попасть внутрь? И такой доходный бизнес поменяли на то, чтобы иметь возможность четыре раза в год моментально переместиться в столицу. Согласитесь, дело тут не в экономии денег на авиабилетах.
Так что, Модест Альбертович, порталы вещь крайне дорогая. А теперь представьте, что вам нужно держать связь со всеми городами Империи. Круглосуточно! С проходимостью, достаточной для телепортации небольшой армии. Это колоссальные затраты! Странам поменьше, конечно, легче. Россия и две другие крупные монархии тратят на эту систему тучу денег. Зато и польза ощутима. Буйные под добровольным контролем, малохольные отдельно, хоть стриги их, как овечек, да опыты ставь.
Прозвучало грубо, но Зубоплатов своими словами подтвердил мой вывод про пассионариев. Даже овечки совпали.
Я посмотрел на кафе.
– Спрашивайте, Модест Альбертович, – догадался Женя-беляк. – Думаю, есть ещё несколько минут.
– Интернат. В чём его смысл, я, кажется, стал понимать. Но хочу услышать ваш ответ. А также меня волнует вопрос. Зачем аристократы отправляют детей на учёбу? Они же в интернате мрут, как мухи!
– Как мухи? Это вы верно подметили, – кивнул Зубоплатов. – Надеюсь, не нужно объяснять, что большая смертность курсантов, озвученная Раппопортом, лишь предлог для проверки? Тогда перейду к сути.
Дело в том, что власти нельзя долго жить в зонах белой проды. Без врагов система слабеет и вырождается. Нужны стимулы для развития. Если элита за несколько поколений привыкнет удерживать власть малыми силами, то рано или поздно потеряет её. Неизбежно. Нагрянет Орда и всё. Ладно бы Орда, есть шанс магией закидать, силушкой добить. А если кто поумней? Тот, кого с детства рос в конкурентной среде. Кого учили магическим наукам, управленческим хитростям и политическим интригам. Они изнеженных барчонков мигом сожрут!
– Неужели родители добровольно отправляют детей в интернат, только ради непонятного врага. Ещё не известно, когда придёт. Ещё не доказано, что победит. Зачем это аристократии?
– В самый корень зрите, Модест Альбертович. Мало одной сознательности и понимания, что властные кланы должны перманентно бороться, чтобы оставаться сильными. При таком раскладе эгоизм и кумовство победят. Я-то повоюю, но своего сыночка спрячу подальше. Императорская династия и те бояре, кто поумней, предусмотрели такое поведение. Нужен стимул. Поэтому нанесли удар в самое ценное, что есть. Во власть. На значимые государственные должности и в правление крупного бизнеса допускаются только выпускники особых учреждений. Их восемь. Пермский интернат один из них.
– Как-то мало на три сотни миллионов жителей.
– Вы правы. Выпускников не хватит. Поэтому, чтобы получить доступ к акциям успешных компаний, сесть в правление госкорпораций или попасть на важный государственный пост, достаточно чтобы близкий родственник закончил одно из восьми учреждений.
– Папа выучился, дети отдыхают. Вот и всё. Вымирание элиты, – улыбнулся я.
– Верно. Поэтому считаются близкие родственники одного поколения. Братья или сёстры. Это, кстати, стимулирует рождаемость. Брат закончил, и все дети устроены. Точнее так. Имеют право устроиться. Приоритет всё равно тем, кто лично заканчивал.
– Хм, умно. Но неужели все восемь учреждений такие, как наш интернат? С высокой смертностью?
– Нет. Только два из них.
– Тогда зачем стремиться в Пермь? А если сын или дочка погибнет во время учёбы?
– О, тут как раз самое интересное, – улыбнулся Зубоплатов. – Во-первых, семья погибшего получает Императорскую страховку. Очень серьёзные деньги, даже для богатых семей. А во-вторых, братья и сёстры погибшего имеют особые привилегии. Даже над теми, кто непосредственно заканчивал избранные учреждения. Например, если на должность министра губернии претендуют выпускник и человек, который сам не учился, но его брат закончил, то предпочтение даётся выпускнику. Но! Если родственник погибшего, то он уже в приоритете.
Ах, вон оно что! Получается, система мотивирует властные кланы отдавать хотя бы одного ребёнка на развитие. Чтобы не изнежился под родительской заботой и мог защитить устоявшейся раздел страны против внешних и внутренних посягательств. Но чтобы не плодить «дипломатов» и прочую административную бесполезность, двум школам дали особые привилегии. В них готовят тех, кто может не только языком молоть. С учётом нашествия тварей из проколов, воины необходимы.
Правда, есть лазейка. Я решил уточнить.
– Но можно же отправить в интернат самого хилого сына. А лучше дочку. Её убьют, зато все остальные устроены. Они будут иметь преимущество над другими выпускниками. Теми, кто выжил.
– Нельзя. К Вожеватову слабые не поступали. Да и во втором лицее, где смертность тоже высокая, строгий контроль за… Едут!
К служебному входу кафе подъехал старенький фургончик.
– Вижу, – сказал я. – Как договаривались?
– Да. Нужно, чтобы они спалились.
Я поставил звуковую ловушку и позади фургона раздалась автоматная очередь.
Глава 3
БиперСпрятавшись, девочка сначала не испугалась. Если Шклярская по какой-то странной причине подойдёт к печи, чтобы заглянуть внутрь, можно залезть повыше, скрывшись за уступом. Но потом раздались звуки копошения. Войдя в помещение, женщина знаменитой тяжёлой походкой прочеканила в угол и стала перебирать кучу хвороста. А что, если Шклярская собирается развести огонь? Не магический, а самый настоящий! Надо спасаться! Бипер схватилась за металлические скобы, чтобы вылезти на крышу, как услышала, что звякнул телефонный аппарат.
Копошение резко прекратилось. Видимо, Шклярская испугалась, что уронила искомую вещь и наделала шума. Звяканье могли услышать на улице. Из постройки, где не должно быть телефона. Бипер замерла. Женщина прислушивалась к каждому шороху, нужно переждать. Вскоре девочка услышала вращение диска: Шклярская убедилась, что пронесло и стала набирала номер.
– Это я… Каждые два года? Принято… Усиливает магию разума. Предмет не исчезает, а трансформируется. Каждый раз новая форма. Принято… А если не успею за неделю? Ещё два года ждать. Принято… Почему он появляется на территории интерната? Я так и подумала… Можно привлечь к поискам курсантов? Они не будут знать истинного назначения артефакта… Хорошо. Сделаю.
Шклярская положила трубку и спрятала телефон обратно. Несколько минут хождения туда-сюда, после чего женщина ушла. Бипер для надёжности подождала ещё немного, после чего вылезла из печи. Убедившись, что перед постройкой никого нет, девочка открыла форточку и выбралась наружу.
«Я ничего не взяла. Может, Солонка пожалеет и не станет пытать? Всё-таки нам помешала Шклярская», – думала девочка, бегом возвращаясь в корпус.
Модест Ермолов
В мире магии автоматная очередь не страшней острой финки. Однако нож опасен и полностью игнорировать его безрассудно. Поэтому подъехавший фургон повёл себя ожидаемо. При первых же звуках стрельбы защитное поле автоматически обволокло машину дымкой. Фургон простенький, защита от огнестрела аналогичная. Дёшево, зато надёжно. Правда, есть минусы. Сидевшие внутри не заметили, что пули не поглощались туманом. Просто потому, что их не было.
– Вы были правы, – отдал я должное Зубоплатову.
Он заранее предупредил, что хозяева подпольной лаборатории нарочно предпочитают недорогой транспорт и аналогичную внешнюю защиту. Таким образом, они не привлекают внимание. Бойцы в фургоне не заметят, что попали под звуковую имитацию. Зато ответную атаку запустят уже из дорогого артефакта. На поражающую магию денег не жалели.
Фургон развернулся фарами в сторону звуков стрельбы. Я моментально прекратил выстрелы. Радиатор машины сверкнул и из него вылетел невод. Пролетев несколько метров, невод исчез, громко ударив по площади поражающей магией.
– Успели? – спросил Зубоплатов.
– Я-то успел, но не уверен, что они услышали.
До того, как невод вылетел, я звуковой имитацией изобразил мат и убегающих мужчин. Мол, нападавшие поняли, что сейчас получат магическую ответку, поэтому решили свалить.
– Сейчас узнаем. Если вылезут проверять вход, значит, поверили.
Вылезли. Двое. На каждом широкие штаны и плотные кожаные куртки. Такие удобно ворожить на защиту. Стандартная одежда рядовых боевиков любой уральской банды. А вот оружие нестандартное. У одного на руке меняющая форму перчатка. То она сжималась, плотно обхватывая кулак тонкой кожей, то вырастала до боксёрской перчатки. Ей сканировали ближайшие угрозы. Если заметит опасность, то шибанёт магией так, что мало не покажется. Ожидая подобную силовую ворожбу, мы с Женей-беляком находились на расстоянии.
Убедившись, что рядом никого нет, бойцы зашли в кафе.
– А если вход внутри? Провороним, – высказал я опасение.
– Нет. Слишком людно. Вход где-то со двора. В кафе они просто восстанавливают защиту. Вот! Выходят. Сейчас проверят.
Действительно. Бойцы вышли из кафе. Один из них перчаткой просканировал местность, поле чего кивнул напарнику. Второй вынул магический пенал, достал нужный порошок и бросил в стену.
– Пора! – сказал Зубоплатов, заметив появившуюся дверь.
Я схватил альбиноса и прыгнул к бойцам. Ещё в полёте применил инфразвуковой нокаут. Поэтому, когда приземлились, на асфальте лежали тела двух охранников. Живые, но без сознания.
– Ну вот, Модест Альбертович. Сами потренировались, а мне запретили, – пожаловался Зубоплатов.
– Вам страданий мало?
– Одно дело страдания, а другое пытки. Вы же знаете, что сам я редко работаю, люблю наблюдать. А тут такой повод, когда можно официально потренироваться…
– Ломайте дверь, Евгений Алексеевич, – перебил я.
Альбинос скривился и плотным ударом ноги выбил дверь в лабораторию.
Через полторы минуты мы вышли с двумя шкатулками. Ограбление прошло успешно.
Да, это было ограбление. Боярин Модест Альбертович Ермолов, семнадцати лет, и дворянин Евгений Алексеевич Зубоплатов, тридцати трёх лет, совершили дерзкое ограбление подпольной лаборатории, принадлежавшей крупной банде. О том, что в здании детского кафе находится цех по производству запрещённых магических веществ, знали единицы. Даже бойцы в фургоне, приехавшие, чтобы проверить целостность потайного входа, не знали, куда именно ведёт дверь. Их дело охранять, а не совать нос куда не надо. Однако Державники не были бы главной политической силой страны, если бы их лидеры через агентов не имели доступ к таким секретам.
Нашей с альбиносом задачей было дождаться попытки взлома. Не в эту, так в следующую ночь какой-нибудь залётный торчок обязательно попробует обокрасть кафешку, закрытую на ночь. Хозяева лаборатории не беспокоились. Усиленная магия, нехарактерная для такого заведения, верной бабулькой с внуком всегда отгонит непрошенных гостей. Нам нужно было поймать момент и устранить первый защитный контур. Мы не торчки, нашего боевого опыта хватит, чтобы взломать магическую защиту. Повезло. Обдолбыш появился в первую же ночь.
Дальше проще. Без первого контура защиты обязательно найдётся желающий пошустрить ручонками. Мы ждали подростков, но появился ветряк. С молодыми хулиганами или ветряком старичок-мухомор тоже бы справился, но мы устранили и этого стража. А это уже аномалия. Охрана – живая охрана, не магическая – получила сигнал и на место взлома выслали фургон. Его задачей было разобраться в происходящем, а главное, убедиться, что никто не проник в потайную лабораторию.
– Четыре минуты, и они сами расколдуют нам дверь, – продвигал утром свой план ограбления Зубоплатов.
Садист-альбинос предлагал пытать охранников, чтобы те разворожили дверь.
– Опять?
– Модест Альбертович, не для себя же, а для дела!
– Подождём, когда сами разочаруют вход, а потом…
– Три минуты! Нет, две! На одну гарантии не даю, но за две минуты… – не сдавался Женя-беляк.
– Нет, – я был твёрд. – Ждём в засаде, пока не покажут. Потом прыгаем и заходим.
Зубоплатов тяжело вздохнул и смирился.
В шкатулках лежало то, что поможет нам пережить длительный карантин. Это для газет и телевизора происшествие в изоляторе озвучивалось, как инцидент с психами. Властные же кланы понимали, что замешан кто-то из крупных политических игроков. Только пока не знали, кто именно. И Император это понимал. Поэтому велел закрыть пермский интернат на карантин. В этот раз надолго. Скорей всего, до конца учебного года. Может, за курсантов беспокоился. А, может, и подозревал нас в налёте. Формального приказа о закрытии ещё не было, но мы через Орлова получили информацию, вот и решили подготовиться.
– Ничего, что мы засветились перед людьми Толи Каматоза? Хозяева кафе узнают, кто их ограбил, – спросил я альбиноса, когда мы сели с похищенным в машину, чтобы вернуться в интернат.
– Это даже к лучшему, – зло произнёс Зубоплатов. – Пусть знают, что мы главная сила Империи. Лишнего не взяли, убыток для них небольшой. Шакалы должны знать свое место. Они бандитничают только потому, что позволено. Нами позволено!
Ух, какой! Неужели Зубоплатов злится, что я не дал ему пытать охранников?
– Мы главная сила? – переспросил я. – А кто это «мы»?
– Не помню, Модест Альбертович. Амнезия у меня.
Да. Он всё-таки злился.
***
Мы находились в основном модуле главного корпуса высшей школы интерната. Игнат Вожеватов, назначенный на должность директора много лет назад, сразу рьяно принялся за дело. До его назначения интернат не входил в число привилегированных учебных заведений Империи. То есть тех, чьи выпускники получали «индульгенцию на власть». Но бурная деятельность директора, тщательный отбор, а, главное, прямое покровительство Императора изменили школу.
Первым делом Игнат построил новый главный корпус, тем самым отделив обычную школу, где учились сироты, от высшей школы. В неё по плану предполагалось принимать лишь избранных. Бояре с дворянами распушили хвосты, уверенные, что под избранностью понимается толщина кошелька или древность рода, но Вожеватов лихо усмирил гонор аристократов. Подавляющее большинство курсантов обладали исключительным талантом к магическо-боевой деятельности. Богатство и знатность тоже рассматривались, но не имели решающего значения. Игнат набирал воинов. Точнее тех, кто мог бы ими стать, пройдя сложные годы обучения в интернате, где каждый месяц не обходилось без трупов. Были среди принятых исключения, как Букреев-младший, но случалось это редко и всегда имело скрытый, понятный лишь Игнату умысел.
Особенность нового корпуса была в том, что модули магическим образом трансформировались под выбранные задачи. Поэтому вместо библиотеки я однажды попал в котлован на трассу Зубоплатова. Большой спортзал, где проводили смотр для кольщиков, в торжественные «мирные» дни превращался в актовый зал. Модули поменьше трансформировались в нужные аудитории под конкретные лекции или практические работы. А вот корпуса, где жили курсанты, никогда не менялись. Или менялись, но я об этом не знал.
Денег на постройку главного корпуса с магическими модулями нужно было много. Точнее очень много. Дешевле было бы заново отстроить небольшой город в белых породах. Но под Игната Вожеватова Император деньги выделил. Это лишний раз укрепило слухи о том, что с «делом Ольговичей» не всё так однозначно.
В любом случае, Игнат исчез, а лучшая высшая школа Империи осталась бесхозной. Ещё три дня назад фигура инспектора проверяющей комиссии вызывала насмешки. Солдафон Леонид Маркович Раппопорт. Ну что он может? Скрипеть на своей инвалидной коляске, орать на всех и пыжиться от величия давно минувших подвигов. Таранная фигура, предложенная Императором в качестве начальника чрезвычайной комиссии, устроила всех: и Сенатских, и Державников.
Однако потом Раппопорт заершился. Сначала устроил публичный разнос Зубоплатову и лишил его гарантированного места декана, заставив проходить испытания наравне со всеми. Потом состоялся ужин с человеком Сенатских. Секретный ужин один на один, о котором публика предпочитала молчать. Ну, как молчать… Тихонько перешёптывались в кулачок, не более. Свечку никто не держал, но знали, что сработал портал из столицы в Пермь, по которому прибыла одна влиятельная особа. За ужином произошёл скандал. Да такой, что одному из двух участников в порыве гнева второй засадил стаканом по лбу. Прямо до крови, рассечение сантиметра на три. Пришлось прибегать к помощи знаменитого столичного хилера. Работа высочайшего класса. Походи двое суток с повязкой, зато потом никакого шрама. Судя по тому, что лоб Раппопорта на следующий день был чист, стало понятно, кто пострадал во время скандального ужина.
Сначала выходки инспектора приписывали к очевидному политическому самоубийству. Конечно, он смел, как тасманийский пират. Но по-солдафонски глуп. Ни Державники, ни Сенатские не простят. Все ждали, что скоро нашего инвалида… того. Хотя, могут и пожалеть да просто «уйдут на пенсию».
И вот «произошёл котлован». Слухи о действительных размерах изолятора распространились быстро. Не только властные круги, но и обычные граждане зашептались про «Императорскую нычку». Раз такая махина выпала из поля зрения дворцовой камарильи, значит Император не так прост. Может, Его Величество более могущественен, чем казалось? Тогда, может, не стоит ссориться с людьми, назначенными Императором лично. На смелые выходки Раппопорта теперь смотрели по-другому. Это уже не солдафонская глупость. Это похоже на объективную уверенность сильного.
Поэтому, когда инспектор велел собраться для объявления итогов проверки, заволновались все.
Основной модуль в этот раз напоминал цирк. Не в переносном, а в буквальном смысле. Трибуны с удобными креслами возвышались над круглым манежем. Кулис, откуда выходят артисты, и площадки под оркестр не было. Сплошные трибуны, возвышающиеся над манежем на несколько рядов. Бойцы столичной комиссии, одетые в знакомые костюмы отдыхающих, расположились наверху. Первые два ряда занимали бывшие преподаватели. Среди них сидела Шклярская и Зубоплатов. Инвалидная коляска Раппопорта стояла в проходе.
– Тишина! – рявкнул инспектор и выкатился на середину манежа. – Прошу садиться.
Мы сели.
Все ждали формальные слова приветствия. Потом обязательную выволочку. Крики о том, какие мы все бесполезные. Следом выводы, оглашение списка поступивших, скупое поздравление и, наконец, торжественное исполнение гимна.
Но вместо этого Раппопорт достал приготовленный листок. Он немного почмокал губами, после чего стал зачитывать.
– Гражданин Капустин Юрий Павлович, гражданка Фомичёва Алла Викторовна, дворянин Шваб Сергей Дементьевич, дворянин Лодыгин Кирилл Олегович, боярыня Осоргина Елизавета Павловна. Встаньте, пожалуйста.
Непривычно тихий голос инспектора насторожил. В полной тишине поднялись пять человек.
– Его Императорское Величество благодарит вас за проявленное усердие. К сожалению, вы больше не сможете обучаться в пермском интернате. Однако, Император награждает каждого грамотой, удостоверяющей, что вы прослушали основные курсы и прошли начальную подготовку в лучшем учебном заведении страны. Грамоту следует с гордостью предъявлять при устройстве на работу или государственную службу. Прошу покинуть территорию интерната. Остальные приняты.
Свою речь Раппопорт произнёс без пауз, поэтому мы не сразу поняли, что произошло. Инспектор посмотрел на расстроенные лица отчисленных. Убедился, что они направились к выходу, где их встречали бойцы комиссии для сопровождения за территорию интерната. Потом нахмурился, как грозовая туча и заорал.