Земля мертвых. Боги войны
– Замок… – догадался я.
– Верно. Замок, который в нашем мире стоит в Горах Недоступности, – ответил Даниил.
– Получается, дракон, о котором ты говорил, – это часть тебя?
– И это тоже верно.
– Всё равно не понимаю! Если ты пробивал себе путь таким образом – для чего всё это? – Я обвёл жестом пещеру. – К чему эти жертвоприношения? Руны? Изнанка древних обрядов?
– После того прорыва дух, запечатавший этот мир, не успокоился… – вздохнул Даниил. – Я бы смог вырваться ещё тогда, если бы он не вмешался. Он поднял птиц и миллионами крыльев устроил бурю, которая обратила в руины то, что я успел построить… он закрыл вход. Эту стену могла пробить только ещё большая жертва, чем та, которую принесли мне.
– Подожди, – вмешался я, – почему жертва тебе? Это были просто случайные птицы. Да, их было очень много, но никто ведь…
– Миллионы жизней ради испытания оружия? – улыбнулся Даниил. – Конечно, это была осознанная жертва мне. И она едва не привела меня на свободу, домой.
Мы с Алиной переглянулись. В какой-то момент мне показалось, что она хочет сделать какой-то знак, привлечь моё внимание. Но Даниил проследил направление моего взгляда, и Алина замерла.
– Мне не хватило устойчивости тогда… – продолжил Даниил после небольшой паузы, – и я начал исследовать достижения тех, кто был на Земле. По крупицам, по языку и неосознанным воспоминаниям прибывающих я восстанавливал обряды. Повторял то, что делали ради меня на той стороне. Если есть симметричная жертва в нескольких мирах, люди и звери, тогда у меня появляется шанс. Но для этого, конечно, надо было уничтожить дерево, которое держит этот мир. То дерево, которое ни я, ни кто-то ещё до сих пор не мог увидеть.
До меня не сразу дошло. А потом я вдруг понял, что пыталась показать Алина.
В первую секунду я хотел рвануться вперёд, уничтожить эту живую древность, подняться наверх и попробовать успеть обезвредить заряд в автомобиле.
Но я сдержался.
Это как раз то, чего он от меня ждёт. Он продолжает мной манипулировать.
– Для чего нужно было нападение? – спросил я.
– Это не было нападением, – возразил Даниил, – мои люди оборонялись. Они – это мой передовой отряд, который должен был пройти на ту сторону.
– Ты надеялся, что я смогу открыть дорогу? Просто своим присутствием? – усмехнулся я.
– Я не надеялся, – возразил Даниил, – я знал. И всё ещё знаю.
Мы одновременно выхватили пистолеты. Прицелились друг в друга.
– Без зверей это будет сложнее, но главное, что здесь есть ты. К тому же можно ведь и уговорить тебя вернуть их на место – если, к примеру, ей будет очень больно. – Он кивнул на Алину.
У меня есть пара пунктиков личного свойства. Они практически незаметны в повседневной жизни и службе и никак мне не мешают. Но иногда, в критических обстоятельствах, проявляются.
Я могу потерять над собой контроль тогда, когда начинают угрожать людям, которые что-то для меня значат. В такие моменты я готов действовать, не задумываясь о последствиях, забывая о сложных многоходовых комбинациях.
Для моей профессии это серьёзный недостаток, но мне удавалось скрывать его достаточно долго, чтобы дослужиться до своей должности и звания.
Бонусом такого состояния – потери сознательного контроля – является невероятная скорость реакции и многократное увеличение сил.
На какой-то момент картинка застыла.
Вот Даниил самодовольно ухмыляется, глядя на Алину. Его ствол всё так же смотрит мне в грудь, но я уже развернулся боком. Если он спустит курок прямо сейчас, меня, вероятно, заденет. Но не фатально. Пострадают грудные мышцы, и только.
Я успеваю выхватить вакидзаси той стороны, который достался мне в комплекте с огнестрельным оружием. Левой рукой, не опуская ствол.
Я стреляю Даниилу в грудь. Он тоже стреляет. Мне везёт: пуля задевает материал формы и уходит в стену пещеры.
Моя пуля достигает цели. В центре его грудины появляется тёмное пятнышко.
Словно этого мало, я отправляю в полёт вакидзаси с энергией электромагнитной катапульты на авианосце.
Кинжал по рукоятку вонзается ему в лоб, пробивая кость.
Даниил удивлённо поднимает глаза. Зрачки комично сводятся, фокусируясь на вакидзаси.
Алина кидается вперёд. У неё в руках клинок. «И откуда взялся?» – успеваю удивиться я.
Она режет ему горло. Клинок упирается в позвоночник.
Даниил умудряется схватить её. Он швыряет Алину к стене пещеры. Удивительно, что у него осталось столько сил: его кровь тёмной лужей растекается по жадному грунту на полу пещеры, который не успевает её впитывать.
Даниил падает.
Я игнорирую его. Бегу в ту сторону, куда он швырнул Алину.
Она серьёзно не пострадала. Понимаю это сразу, добежав.
Меня отпускает.
– Не всё… – выдыхает она, справившись со спазмами в ушибленной груди, – смотри…
И я оглядываюсь.
Даниил встаёт. Морщится, глядя на залитый кровью камуфляж. Расстёгивает одежду, снимает её, швыряет себе под ноги.
– Серёга, Серёга… – Его голос подчёркнуто спокоен. И это пробирает до кости. – Неужели ты думал, что всё так просто?
И в какой-то момент я вдруг понимаю весь его замысел.
Вижу своё место у основания огромного валуна, в том конце пещеры, где когда-то открылся проход. Оно оставалось свободным всё это время. А я не обратил на него должного внимания.
Это должно было быть так: я и животные умираем медленной, суровой смертью. Гибнет дерево, дающее жизнь этому странному миру. Умираю я. В последний момент я, конечно же, отчаянно рвусь домой – и у меня получается прорвать границу. Потому что странный древний дух, который вошёл в меня, когда я оказался здесь, – он был заперт во мне. Пойман в ловушку.
С той стороны меня встречают погибшие под камнями у основания Замка. Лев, Миша, Ваня… они всё ещё там. Всё ещё мучаются! Я это чувствую необыкновенно отчётливо.
Даниил ухмыляется, делая шаг по направлению ко мне.
Странно, но в этот момент ко мне возвращается способность холодно рассуждать.
Я смотрю на Алину, стараясь взглядом передать то, что я задумал. Кажется, она понимает.
Я бегу туда, где должна была быть моя могила.
Даниил оказывается рядом. Быстро. Очень быстро! Не знал, что он так может. Но принципиально это ни на что не влияет.
Я стою на краю ямы.
– Рад, что ты принял неизбежное, – говорит он. – Постараюсь, чтобы это не тянулось слишком долго. – В его голосе слышится искренняя жалость и даже симпатия.
Я прыгаю в яму.
– Вот даже как? – удивляется он. – Что ж…
Он подходит к валуну и наваливается на него плечом. Я вижу, как вздуваются вены на его шее. Те самые, которые только что были рассечены и фонтанировали свежей кровью.
Он двигает огромный валун с поразительной лёгкостью. И вот камень балансирует на краю ямы.
И ровно в этот момент во лбу Даниила возникает огромная дыра. Кровавые брызги. Грохот.
Но я уже выпрыгнул из ямы.
Рана начинает затягиваться прямо у меня на глазах, но слишком медленно.
Пользуясь заминкой, я скидываю Даниила в яму. Потом напрягаюсь и довершаю начатое им: с грохотом камень становится на место, погребая под собой хозяина этого мира.
Глава 31
Остановить взрыв было очень сложно. Устройство было хорошо защищено. Должно быть, Даниил был настоящим параноиком, если думал, что кто-то попытается сорвать его операцию, забравшись внутрь грандиозного дерева, куда был закрыт доступ обычным людям этого мира.
Впрочем, он ведь опасался духа того шамана, которого он загубил. И который почти наверняка был во мне.
Да, грань между безумием и разумной предусмотрительностью в этом мире была безнадёжно размыта…
Действовать приходилось обезьяньими пальцами. Посмотреть со стороны – то вроде бы не так уж они уступают человеческим. Но это только если не пытаться ими пользоваться.
А у меня не было другого выхода: сами мы никак не успевали подняться достаточно быстро. Да что там: даже с обезьяньей помощью я успел буквально в последний момент.
Что было бы, если бы диверсия удалась, я старался не думать. Но вероятнее всего, мы бы остались заперты в умирающем мире с местным аналогом сумасшедшего божества навечно.
Но я успел.
– Ну что там? – тревожно спросила меня Алина, когда я отпустил животных и полностью вернулся в себя.
– Нормально. Мы успели.
– Он пришёл в себя, – сказала она, указывая в глубь пещеры. Я и сам слышал ощутимые толчки, которые сотрясали огромный камень над ямой, в которую мы заперли Даниила. – Мне кажется, он может освободиться. Вопрос времени.
– Значит, надо спешить, – ответил я, поднимаясь.
– Есть план?
– В первом приближении, – честно ответил я, – но да. Есть.
Неожиданно для меня она вдруг прижалась ко мне. И глядя в глаза, поцеловала. Не символически, нет – по-настоящему, глубоко, с чувством.
Я ощутил, как отзывается моё тело.
– Надо спешить… – повторил я, с трудом отрываясь от неё.
Близости хотелось невероятно. И, похоже, она ощущала то же самое. Что это – реакция на пережитое? Или что-то большее?
Как бы то ни было, мы не могли позволить себе сейчас то, ради чего, как казалось в тот момент, были рождены.
– Куда мы? – спросила она.
– Для начала – туда. – Я указал на дерево, всё ещё нависающее над нашими головами. – Надо забрать машину. Пешком будет куда сложнее.
– Что ж. Пойдём.
Подъём занял несколько часов. Когда мы прибыли на место, солнце уже клонилось к закату.
У автомобиля не было замка: бытового воровства в этом мире практически не существовало. А осваивать захваченные трофеи замок бы никак не помешал.
Я завёл двигатель, включил фары и, развернувшись, поехал вниз, по той же дороге, по которой мы попали сюда.
Сначала мы ехали в молчании. Потом Алина, спросив меня взглядом, включила радио и покрутила ручку настройки.
Пару раз мы наткнулись на новости, раза три – на пафосные мелодии этой стороны. И вот из динамиков полилась совсем другая музыка. Девушка что-то пела на английском.
– Это с той стороны, – произнесла Алина и взяла меня за руку. – Странно, что там лучше умеют рассказывать о своих чувствах, да?
Я промолчал в ответ.
На подступах к столице сектора царил хаос. Было много подбитой техники. Несколько колонн уничтожили на марше. Били чем-то очень мощным, воронки приходилось объезжать по полю.
– Не понимаю… ПВО что, вырубило напрочь? Но как?..
– Ракеты, – пояснила Алина, – новый тип оружия. До сих пор не применялся. Наши планировали сделать достаточный запас для гарантированно успешного наступления. Но сейчас в ход пошло всё. Они решили, что химическая атака – дело этой стороны. Конечно, всё двинули на столицу.
Где-то вдалеке громыхала канонада. Очевидно, там продолжились бои. Когда стемнело, у горизонта то и дело вспыхивали огни разрывов.
Скорость резко упала – я не рисковал включать фары. Приходилось полагаться на зарево пожаров да яркий звёздный свет. В таких условиях риск напороться на что-то неожиданное и неприятное, вроде мины, был огромным. Но я продолжил упрямо двигаться вперёд.
– Может, расскажешь о своём плане? – спросила Алина, когда мы в очередной раз благополучно миновали крупную воронку.
– Нам надо вернуться на ту сторону. Нужен транспорт до Гор Недоступности.
– Туда, где лежит корень?
– Корень – не корень, – я пожал плечами, – но уверен, что проход будет там. Если Замок стоит в этом мире.
– А потом? После того, как ты найдёшь проход?
– Вернусь домой, конечно! – ответил я.
– Со мной? – В её голосе одновременно прозвучали надежда и обида; мне даже показалось, что она сдерживает слёзы.
Я посмотрел на неё. Света приборной панели было недостаточно, чтобы разобрать её мимику.
– Конечно! Как иначе-то?
– Я не знаю… – ответила Алина.
– Чего не знаешь?
– Что хочу в твой мир. Там ведь умирают по-настоящему. Так?
– Там и живут по-настоящему, – ответил я. – То, что ты видишь здесь, – это не жизнь. Это ад. Причём на любой стороне. Понимаешь?
– Мне не с чем сравнивать, – тихо ответила Алина, помолчала несколько секунд и потом добавила: – Но ты прав. Я хочу с тобой. Мне просто страшно.
Мы продолжили ехать сквозь ночь, наполненную запахом гари и глухим эхом разрывов. Я не заметил, как приёмник перестал ловить волну с той стороны фронта, и понял только, когда Алина выключила громкость и белый шум смолк.
Гранатомётчик промазал, попытавшись ударить на опережение. Я затормозил за мгновение до взрыва – показалось, что на дороге лежит очередное тело. Я старался не ехать по трупам.
Вспышка ослепила. Я чуть было рефлекторно не вдарил по газам, но сумел вовремя подавить инстинкт. Вместо этого я на ощупь врубил стояночный тормоз. Скомандовал Алине: «Наружу! Под днище!» – и сам выскочил из машины.
К счастью, у Алины было достаточно боевого опыта, чтобы выполнить мою команду.
Сидя между передними колёсами, я усиленно моргал, возвращая зрение.
– Засада? – спросила Алина едва слышным шёпотом. – Здесь? Смысл?
– Выясним, – так же шёпотом ответил я. После чего выглянул наружу, приметил ближайший подбитый танк, за которым можно было бы укрыться.
Глядя на воронку перед машиной, я примерно определил направление, откуда запустили гранату.
– Ты чего? Сам собрался? – Алина схватила меня за руку.
– А как? – удивился я.
– Тебе гибнуть нельзя. Никак нельзя, – заметила она. – Что, если память потеряешь?
Она была права, конечно. Но разве это могло меня остановить? Какая альтернатива? Послать её? Ну уж нет!
– Не погибну, – пообещал я. И ринулся вперёд.
Стрелок прозевал мой бросок. Очередь дал тогда, когда я уже был надёжно прикрыт горелой бронёй.
Я не хотел его убивать. Поэтому дал ему одуматься: замер в десятке метров, давая возможность разглядеть форму. Манёвр рискованный; я рассчитывал только на свою реакцию – что успею выстрелить раньше, чем он повернёт ко мне ствол автоматической винтовки.
– Ты чё творишь?! – крикнул я.
Последовала секундная пауза.
– А-а-а… – наконец ответил боец, всё так же лежащий в неглубокой канаве у дороги. – Свой, что ли?
Его голос звучал хрипло, надтреснуто. Будь он с другой стороны, я бы решил, что парень с похмелья.
– Свой, – ответил я.
– Держись подальше, господин разведчик… – ответил боец.
– Чего?
– Диверсанты тут были. В нашей фо… – Парень не договорил фразу, закашлялся. И этот его кашель мне категорически не понравился: надтреснутый, клокочущий. Лёгкое пробито?
В этот момент в паре километров что-то ярко полыхнуло. Потом до нас донёсся грохот. В свете вспышки я детально разглядел бойца. Лицо – кровавая маска. Но не от ран или пролитой крови; оно было сплошняком покрыто мокнущими, сочащимися сукровицей папулами. Это было похоже на химическое поражение. Или же – инфекцию.
Я резко отпрянул и сделал знак рукой Алине не приближаться.
– Вот и правильно, – прокомментировал боец. – Я всё, что мог, сделал… ты извини, если чё…
Через секунду раздался ещё один взрыв, совсем небольшой, но рядом. Боец активировал вакидзаси.
– Что там?.. – Алина приблизилась, несмотря на мой знак.
– Назад! – крикнул я, сам отступая.
В этот раз она последовала за мной.
Через пару мгновений мы снова были в кабине. Я закрыл окна. Достал аптечку из бардачка, нашёл спрей-антисептик и опрыскал всю кабину. Дышать было тяжело – но снижение вероятности заражения даже на долю процента уже имело значение и стоило хлопот.
– Химия или зараза, – объяснил я, – он был поражён какой-то пакостью.
– Едва ли химия, – констатировала Алина, – мы бы уже почувствовали.
– Согласен, – ответил я, резко трогая с места.
– Ты всё ещё хочешь ехать в город?
– В госпиталь, – пояснил я, – должен. Иначе… иначе не знаю, как буду дальше.
Алина промолчала.
– Надо найти машину снабжения, – продолжил я, – в таких хранятся защитные комплекты на случай химической атаки. Ближе к городу наденем.
Машина нашлась через десяток километров. Кузов почти не пострадал – снаряд попал в кабину. Машина опрокинулась, рассыпав содержимое: сухпайки, палатки, сложенный банно-прачечный комплекс и контейнеры с защитными комбезами и противогазами.
В столицу мы приехали уже на рассвете. Где-то в западных пригородах всё ещё продолжились бои, но в тех районах, которые мы проезжали, всё уже было кончено. Улицы были завалены телами и горящей техникой. Я ожидал, что вот-вот мы встрянем в непроходимый тупик – но пока каким-то чудом находились объезды.
Мы уже были в защите. Ещё один комплект я тащил с собой, надеясь, что мы не опоздаем. Ждать до утра следующего возрождения возможности не было.
Охрана у госпиталя отсутствовала. Во дворе беспорядочно наставлены машины. Много опрокинутых носилок, неподвижные тела…
– Что, едем обратно? – с надеждой спросила Алина.
Но я заметил какое-то движение в самом здании. Кое-где горели аккумуляторные лампы.
– Нет, – я покачал головой, – мы пойдём внутрь.
Коридоры этого госпиталя, пожалуй, худшее из всего, что я видел в этом мире. Хуже, чем погибший от химической атаки город. Потому что ещё не все здесь были мертвы. Многие умирали прямо на наших глазах. Я недоумевал: почему бы в такой ситуации не использовать вакидзаси, как тот бедолага – гранатомётчик? Но потом вспомнил, на какой стороне я нахожусь.
Я шёл на свет. Почему-то не сомневался, что если Женька жив, то наверняка находится там.
Так оно и оказалось.
Он стоял в буром от крови халате, склонившись над умирающим бойцом; что-то вкалывая ему в вену.
Услышав шаги, он вяло поднял голову. Посмотрел на нас ничего не выражающим взглядом.
– Ещё один? – Он вздохнул. – Помочь не сможем, сами видите… только состояние облегчим…
– Женя, – сказал я.
– Да? – В глазах старого друга появились искорки любопытства. – Мы знакомы?
– Дольше, чем ты думаешь, – ответил я. – Можешь в двух словах рассказать, какого фига тут вообще происходит? Химическая атака?
– Не-а. – Женя вытащил иглу из вены, промокнул место укола ваткой, хотя вся кожа больного представляла собой сплошное поле кровоподтёков. – Тоже поначалу так думал. Очень уж стремительно развиваются симптомы. Но нет. Это инфекция. Оно живое…
– Ясно, – ответил я, чувствуя, как желудок сжимается в ледяной комок. – Сколько у тебя времени?
Женя недоумённо посмотрел на меня. Потом улыбнулся, будто что-то сообразив, и ответил:
– Ты подумал, что я возродился, да?
Я молча развёл руками.
– Не-е-ет, – продолжил медик, – у этой пакости летальность девяносто девять и десятых процента. А я – как раз та доля процента, у которой врождённый иммунитет. Так бывает. Хотя, честно говоря, я бы уже лучше отдохнул… Малодушно, правда? Кстати, кто ты? Не могу понять в этой дурацкой маске.
– Я – Серёга, – ответил я автоматически, будто Женя мог узнать настоящего меня.
– Серёга? А. Тот парень, которого считают Пророком… что ж, ты вовремя. Ровно к концу света.
– Всё настолько плохо?
– У этой дряни инкубационный период от трёх до двенадцати часов, – продолжил он. – Это значит, что все наши будут умирать, раз за разом, задолго до положенного возрождения. Не успевая сделать буквально ничего. Это грёбаное идеальное оружие. Похоже, им это удалось. Понимаешь? Они близки к тому, чтобы выиграть войну. Я не уверен, что те, кто на нашей стороне, смогут пережить вечную болезнь достаточно долго, чтобы она отступила. К тому же она ведь может и не отступить… – Женя грустно вздохнул и опустил руки.
Мы с Алиной переглянулись. Увидев это, Женя будто вспомнил, что я пришёл не один.
– А вы кто, госпожа? – спросил он и тут же поправился, изменив формулировку: – С кем имею честь?
– Сейчас это совершенно неважно, – ответила Алина. – Вы должны пойти с нами.
– Но… зачем? – Женя округлил глаза и недоумённо замигал.
– Потому что я тебе должен, – ответил я.
– Скажи, ты ведь хочешь выбраться из этого грёбаного мира? – добавила Алина.
– Это… что, правда? То, что говорят о тебе? – спросил Женя.
– Идём со мной, – ответил я, – заодно и выяснишь.
Медик вздохнул, опустил голову. Посмотрел на больного, которому он только что делал инъекцию. Пощупал ему пульс на шее.
– Он ушёл… – констатировал Женя. – Но хотя бы без боли…
– Пошли. У нас мало времени.
– Как оно там? В другом мире? Правда, там нет войны? – спросил он с надеждой.
– Она там, увы, бывает. Но не сейчас, – ответил я и добавил: – К тому же это твой мир. Настоящий. Просто ты однажды сделал неправильный выбор.
– Ничего не понимаю, – улыбнулся Женя, – значит, наверное, надо идти. Подожди, только возьму стерильную форму. Переоденусь на выходе. А то на мне концентрация этой гадости…
Мы ждали Женю у входа в главный корпус. Когда мы поднимались сюда – ещё слышны были стоны; это всё ещё была больница. Но теперь она окончательно и бесповоротно превратилась в огромный морг.
– Куда дальше? – спросила Алина. – У нас горючка скоро кончится. Надо найти, где и чем заправить.
– Ничего, – ответил я, – до аэродрома хватит.
– Аэродрома? – удивилась Алина.
– Скажи, принципы управления вертолётами на обеих сторонах одинаковые, верно? Ты справишься?
– Обижаешь. – За маской я не мог этого видеть, но почувствовал её хищную улыбку. – Нас готовили летать на технике противника. На случай если понадобится.
Я кивнул.
– А ещё нам периодически делали прививки, – добавила она. – Мне это казалось странным. Зачем, если после каждого возрождения приходилось повторять процедуру заново? Теперь мне стало понятно.
– Думаешь, ваши защищены?
– Иначе это не имело бы смысла. – Она пожала плечами. – Но меня кое-что смущает.
– Что?
– Восточный фланг столицы не прикрыт. Линии фронта нет, она разрушена. Наши войска уже должны были быть здесь. Занимать территорию. Но их нет.
Я хотел сказать что-то про проблемы с логистикой, но не успел. Вышел Женя. За пять минут он умудрился привести себя в порядок. Если бы не мешки под глазами, по нему было бы невозможно сказать, что он провёл всю ночь на ногах, помогая умирающим.
– Мне нечего взять с собой. – Он улыбнулся. – Вечером был прилёт в общагу. Моя комната выгорела. Так что, если дорога долгая, мне понадобится помощь со снабжением всем необходимым.
– Ничего, – кивнул я, – разберёмся.
Глава 32
Последние пару километров до вертолётных площадок на аэродроме пришлось идти пешком. Все подъезды были густо завалены подбитой техникой и трупами. Кроме того, сам объект бомбили так плотно, что я даже начал сомневаться в успехе своей затеи: целых вертолётов могло и не остаться.
Но нам повезло. Бетонные укрытия для винтокрылых машин строили на совесть. Даже более того: пара вертушек оказалась в полной готовности, заправлены и обслужены. Одна модификация была чисто боевой, предназначенной для поддержки пехоты: НУРСы на внешней подвеске, пара автоматических пушек… Алина уверенно направилась именно к ней, но я остановил.
– Лучше транспортник, – сказал я, – радиус намного больше. Да и ПВО не будет пытаться поймать во что бы то ни стало. Какой вред может быть от мелкого транспорта?
Алина подумала секунду, но потом согласно кивнула.
– Прав, – сказала она. – Пойду системы тестировать.
– Погоди, – возразил я, – гляди, салоны закрыты. Есть шанс, что туда не залазили после атаки. Нужно обеззараживание. Мы не сможем сутки в этих комбезах… Жень, есть идеи?
Женя остановился. Почесал лоб.
– Точно! – сказал он, уверенно направляясь в глубь бетонного укрытия. – Ждите здесь!
Минут через десять он вернулся с огромной бочкой, которую катил на специальной тележке с колёсиками. По краям бочки висели шлаги с распылителями, как на автомойке.
– Об этом мало кто помнит, – заметил он, – у нас ведь есть штатные системы обеззараживания. Как раз на такие случаи. Но атак не было слишком долго!
Где-то полчаса мы тщательно поливали друг друга из распылителей. Потом отошли в сторону, полностью разделись.
На Алину я старался не смотреть и не думать о ней – между нами была сильная химия. А сейчас наглядная демонстрация чувств была, мягко говоря, неуместна.
Женя тоже избавился от госпитальной одежды; он спалил её где-то за оградой аэродрома. Потом был ещё один цикл обработки. И в конце концов мы вскрыли ящик НЗ, где были запасные комбинезоны лётного состава. Они были только мужского типа, к тому же не самого комфортного универсального размера, но это куда лучше, чем лететь голыми.
Потом мы, опасливо поглядывая на небо, выкатили вертолёт на стартовую площадку. Летающие разведчики сейчас были бы совсем некстати.
– Сергей, ты… мы ведь на ты, да? – Вот ведь странность: когда у меня не было видно лица, Женя легко называл меня на «ты», а тут вдруг заколебался.