Земля мертвых. Боги войны
– Конечно. Естественно.
– Ты ведь понимаешь, что это не даёт полной гарантии? – заметил он. – Всё, что мы делали.
Я вздохнул.
– Понимаю, – кивнул я, – но мы бы погибли от перегрева и обезвоживания.
– И от вони, – добавила, усмехнувшись, Алина.
– К тому, чтобы вы спешили. Помните? От трёх до двенадцати часов, – уточнил медик.
Вместо ответа я посмотрел на Алину. Та в ответ кивнула и запустила двигатели.
Мы шли на бреющем. ПВО сторон могла сильно пострадать в результате боевых действий, но рассчитывать на то, что она полностью выбыла из строя, не стоило.
В машине было шумно – разговаривать почти невозможно. Поэтому я молча наблюдал за проносящейся внизу землёй, стараясь унять сердцебиение и надеясь на пилотское мастерство Алины.
Когда закончилась полоса разрушений и мы полетели над лесом, Женя вдруг подошёл ко мне и тронул за плечо, указывая на наушники, висящие над креслом.
Нет, до активной системы шумоподавления здешняя электроника не дошла. Но пассивная изоляция, вместе с достаточно громкими динамиками, позволяла вполне сносно разговаривать по внутренней связи.
– Сергей, тебе не показалось это очень странным? – спросил Женя тревожным голосом, указывая назад – в сторону столицы.
– Что именно? – Я пожал плечами. – Там всё странно!
– Мы не увидели возродившихся, – заметил он, – а их должно было быть очень много!
Я задумался на секунду. Действительно, это странность из того же разряда, почему противник не захватил территории, где выбил наши войска.
Причин для этого могло быть множество: враг что-то не рассчитал и антидот не подействовал; основные события происходят где-то ещё, вне нашего языкового сектора; наши нанесли контрудар и у противника не было свободных сил для наступления.
Или же люди перестали возвращаться.
Я понял, что за месяцы, проведённые в этом мире, совершенно свыкся с обратимостью смерти. Отношение к ней поменялось. Нельзя сказать, что моё поведение в бою стало более рискованным, – просто требовалось гораздо меньше ментальных усилий, чтобы сохранять холодный рассудок.
Я даже морально был готов потерять память. Но не умереть окончательно.
– Пока рано судить, – спокойно ответил я. – Встретимся с человеком на той стороне – получим больше информации.
– Мы летим на ту сторону? – уточнил, нахмурившись, Женя.
– Если так можно сказать. – Я пожал плечами. – Не уверен, что стороны остались.
Медик улыбнулся в ответ и кивнул, снимая наушники.
По моим расчётам, мы должны были добраться до точки рандеву с Тревором за четыре часа. Это если по пути не случится неожиданностей. Нужное место находилось близко к пределу дальности вертолёта, но машина была далека от перегрузки и были все шансы на то, что мы дотянем, несмотря на полёт на сверхмалой высоте.
Но через три часа у Алины появились первые симптомы.
Надо отдать ей должное: она не паниковала. Наоборот – рассказала о том, что чувствует, до того как проявления инфекции стали заметны внешне.
– До твоих координат где-то час полёта, – сказала она, – не уверена, что выдержу. В глазах уже двоится. Держаться на такой высоте опасно.
– Тяни столько, сколько сможешь, – ответил я.
– Твой друг прав, – продолжила Алина, – эта гадость хватает стремительно. Тебе нужно перехватить управление.
Я с тоской посмотрел на рукоятку и приборную панель.
– Наш единственный шанс – добраться до той стороны, – сказала она, глядя на меня вдруг покрасневшими глазами, – там вакцина. Наверняка есть и экстренный антидот с антителами.
Вообще-то в академии были курсы управления самыми разными транспортными средствами. Их можно было пройти добровольно. Но мне вечно не хватало времени.
– Это несложно, – продолжила она, – рукоятка отвечает за работу автомата перекоса. Надеюсь, ты знаешь теорию. Тягу создаёт несущий винт. От его оси зависят скорость и направление полёта.
– Можно без этого, – ответил я, занимая кресло второго пилота.
В этот момент машина чуть набрала высоту – теперь мы не рисковали задеть верхушки деревьев.
– Я взяла чуть выше, – прокомментировала Алина, – иначе ты не справишься.
– Главное, следи вот за этим…
Лекция по управлению здешней моделью вертолёта продолжилась минут пять. Потом я взял рукоятку, Алина щёлкнула тумблером, и я перехватил управление.
К тому моменту она уже не могла вести машину, обессиленно откинувшись на кресле.
В другое время я бы не переживал сильно, зная, что на следующее утро она вернётся, целая и здоровая.
Но не теперь.
Нарушая её инструкции, я увеличил скорость, рискуя не долететь до нужного места. Но время – это тот враг, против которого в тот момент я был готов использовать любое оружие. Даже если это увеличивало риск для моей собственной жизни.
В конце концов, так ли она ценна, если в какой-то момент, в гипотетическом будущем, я осознаю, что сейчас сделал не всё возможное?
– Я помогу. – Голос Жени заставил меня вздрогнуть. Я почему-то забыл о его присутствии.
Он вытаскивал Алину из кресла пилота. Почти физически ощущая боль, я видел, как на её комбинезоне появляются потёки крови.
– Тут в аптечке есть неплохой запас. Можно вести поддерживающую терапию. Два-три часа я ей гарантирую, – сказал он, предусмотрительно отключив пилотский шлемофон.
В ответ я кивнул, полностью сосредоточившись на управлении.
Нам везло: никаких признаков системы ПВО мы не обнаружили, даже когда приблизились к старой линии фронта, в горах.
Мы, следуя намеченному маршруту, приблизились к узкому ущелью. Расчёт был на внезапность: даже если система перехвата работала, нужно было уложиться в доли секунды для эффективного поражения движущейся мишени в таких условиях.
Но я не учёл ещё один фактор, который хорошо объяснял отсутствие серьёзной обороны в ущелье. И едва не угробил нас всех.
Тут дул сильный ветер, к тому же непредсказуемо меняющий направление.
Только чудом я успел уклониться от столкновения с выступающим камнем на ближайшей скале. И потом мне понадобилась вся концентрация, на которую я только был способен, чтобы удерживать машину, которая вдруг стала тяжёлой и неповоротливой.
Точка рандеву лежала в горах, за перевалом. Это ущелье было последним серьёзным препятствием на пути.
И мне бы удалось его преодолеть. Если бы где-то на середине пути я не почувствовал, что зрение вдруг начало терять резкость.
Пользуясь небольшим затишьем, я чуть подвинулся в кресле. Холодный, насквозь мокрый комбинезон неприятно облепил мои ноги и торс. И в тот же момент меня скрутил приступ озноба.
На пределе волевых усилий я выровнял машину. Увидел внизу какую-то площадку на берегу горной речки, покрытую мелким камнем, и решил, что её будет достаточно для того, чтобы посадить машину.
Время вдруг стало тягучей, горячей резиной.
Преувеличенно аккуратно сбавляя обороты двигателя, я понимал, что эта посадка – последняя в моей жизни. И в жизни Алины тоже. Мы пытались, но не смогли. Чуть-чуть не хватило.
С досадой я подумал, что у нас был бы шанс, если бы Алина объяснила азы управления Женьке. Но потом я вспомнил полёт по ущелью. Нет – без специальных навыков, дающих реакцию, недоступную обычным, нетренированным людям, это было бы невозможно. Мы бы упали ещё раньше.
А Женьке погибать не обязательно. У него ещё есть шанс построить нормальную жизнь в изменившемся мире.
Надо только обязательно сказать ему об этом…
Я попробовал подняться из кресла и понял, что не могу это сделать. Силы будто высосал вдруг снова нахлынувший холод. Я никак не мог справиться с ознобом.
Только видел сквозь кровавый туман, как две фигуры бегут к вертолёту из ближайших кустов, за которыми темнел проход в скале. Пещера?..
Остатками сознания я понимал, что мой мозг показывает картинки, которые дают надежду. Так отключаться было не страшно.
Я успел увидеть, как кто-то склонился надо мной. Женька, наверное… только у него почему-то было озабоченное лицо Тревора.
Глава 33
Открыв глаза, я не забыл удивиться, что ещё жив. А когда обнаружил, что по-прежнему в деталях помню всю свою биографию, даже приободрился.
Свет был слишком ярким. Я застонал.
– Тихо, тихо, – сказал Тревор по-русски, со своим обычным акцентом, – вставать ещё рано. Но к вечеру будешь почти в норме.
– Откуда ты здесь? – спросил я, с трудом пропихивая слова через пересохшее горло.
– Ты же сам передал информацию, – улыбнулся разведчик, переходя на английский.
– Точка рандеву значительно выше, – ответил я.
– Ты там бывал вообще? – ответил Тревор. – Туда долететь нереально! Ветер даже из щелей выковыривает! Мы два дня туда пешком поднимались. И просидели целый день – там даже костёр развести нельзя! Поэтому мы оставили послание и пошли сюда, в ущелье.
– Н-да… извини. В спешке это казалось хорошей идеей. Главное, что вы антидот догадались захватить… и, кстати, кто такие «вы»?
Тревор поднялся, поглядел куда-то вдаль. Потом сделал приглашающий жест.
– Михалыч, – улыбнулся я, – рад тебя видеть!
Сослуживец недоумённо моргал глазами и пытался куда-то деть непослушные руки.
– Здрасьте, – кивнул он, – рад…
– Что он успел тебе рассказать? – Я кивнул на Тревора.
Михалыч помялся секунду, глядя на разведчика. Тревор едва заметно кивнул.
– Что вы – избранный. И что сможете вытащить меня в мир, где нет войны.
– Ясно, – я вздохнул, – в целом всё верно… Стоп, а где Алина?
У меня внутри всё похолодело. Я приподнялся на локтях и оглядел помещение. Походная койка, на которой я лежал, находилась в небольшой пещере. Тут был стол, заставленный медикаментами, а свет шёл от яркой лампы, горевшей в углу.
Других коек тут не было.
– У неё более сильный организм оказался, – ответил Тревор, – она активно сопротивлялась заразе. Может, даже сама смогла бы поправиться. По крайней мере, так говорил медик, которого ты привёз с собой. Она готовится к отлёту, вместе с ним. Кстати, один момент… – Он хотел что-то добавить, но потом взглянул на Михалыча и осёкся.
– Что? – спросил я.
– Ничего. Потом. Неважно.
Я облегчённо откинулся на подушку.
– Хорошо, что ты пришёл в себя, – продолжил разведчик. – Перетаскивать тебя – так себе удовольствие. Хотя твой медик рекомендует тебя пару дней вообще не трогать – сам понимаешь, это не наш случай. Полагаю, нам надо спешить. Верно?
– Совершенно верно, – кивнул я и добавил после короткой паузы: – Спасибо. Не думал, что когда-то это скажу. Но это здорово сэкономило нам время.
– Я так и понял, – улыбнулся Тревор. – Ты сказал, что я его того… значит, ты точно его бы здесь не оставил. А возвращаться сейчас очень опасно.
– И ещё – извини, что так… расстался. Слишком много всего было неопределённого.
Тревор вздохнул. Посмотрел на меня серьёзно.
– Доля моей вины в этом тоже есть. Я не сказал тебе про Верховного… Ты ведь с ним расправился, так?
– Не совсем, – ответил я, – скажем, я его временно нейтрализовал. Похоже, его невозможно убить в этом мире – пока его корень есть в нашем.
– Вот даже как?
– В Горах Недоступности, – продолжил я, – уверен, что он там. Нам нужно будет его обрубить. Это довольно неприятное создание. Надеюсь, у тебя есть достаточно большие пушки.
Тревор усмехнулся.
– Обижаешь, – ответил он.
Место, где я пришёл в себя, было небольшим аванпостом той стороны. Фактически схроном на случай начала активных действий на этом участке хребта. И, кроме запаса оружия и провианта, там нашлось и горючее. В том числе авиационное. Достаточно для того, чтобы под завязку заправить вертушку.
Лететь решили в темноте. Ночь выдалась пасмурной, так что вероятность попасть под обстрел из чьего-либо оружия была минимальной. Оставался риск быть сбитыми ракетами из комплексов с ИК-наведением, но они всё ещё были редкой диковинкой тут, по обеим сторонам фронта.
Алина снова была за штурвалом. Я же занял кресло второго пилота – уже по праву, как человек, который не только смог довести вертолёт до середины ущелья, но и благополучно его посадить.
– Ты – прирождённый пилот, – сказала Алина, запуская двигатели.
В ответ я кивнул и улыбнулся.
Мы не стали лететь к выходу из ущелья. Слишком рискованно – ситуация снаружи могла поменяться. Вместо этого мы поднялись на предельную для вертушки высоту и шли над горами, на малой высоте.
Болтало прилично. У Алины желваки играли на скулах.
– Твою ж налево… – вырвалось у неё после особенно сильного толчка. – И ты тут летел сам?! Больной?!
Я скромно промолчал в ответ.
Наш путь лежал в сторону моря. Там, на острове, в паре десятков миль от берега, была секретная база разведывательного воздухоплавательного отряда, сформированного по приказу Тревора.
До вылета, пользуясь радиостанцией аванпоста, он передал шифровку с кодом, который означал приведение в максимальную готовность разведывательно-ударного самоходного аэростата, который мог достичь Гор Недоступности. И получил подтверждение об исполнении.
База была настолько секретной, что Тревор был единственным, у кого был доступ к коммуникациям с ней. Кроме верховного командующего. Который, как я надеялся, всё ещё не имел возможности вмешаться в ход событий по понятным причинам.
Мы летели над заснеженными вершинами и перевалами. Белый снег был хорошо виден даже в темноте. Однако по мере приближения к морю хребет переходил в более низкие отроги. Приходилось держаться выше, чтобы не напороться случайно на тёмную вершину.
Над морем летели, ориентируясь по инерционной навигационной системе. Она давала большую погрешность по нашим меркам, но нам и не нужна была абсолютная точность. Достаточно было не попасть мимо острова.
До места добрались уже в рассветных сумерках. Восток алел; вертушку подталкивал попутный ветер с суши.
Тревор подключил наушники к радиостанции и передал кодированные позывные.
– Борт эр-бэ-ноль-один, – ответила база, – волк зашёл на закат. Гнездо двадцать падать пыльца три пять.
Разведчик довольно кивнул. А потом на острове, прямо под нами, зажглись красные навигационные огни, ведущие на закрытую посадочную площадку в глубине острова.
Аэростат был неожиданно прозрачным. Я приготовился увидеть любые другие средства маскировки, вроде защитной покраски, но не такое радикальное решение. Прозрачный материал даже не давал бликов, а внутри не просматривалось никаких силовых структур, вроде шпангоутов.
– Гордость нашего материаловедения, – пояснил Тревор, – особый биополимер, сверхпрочный.
– Впечатляет, – ответил я.
К моменту нашего прибытия аппарат уже готов был к старту, и мы не стали терять время. Тем более что на борту, в гондоле, сделанной из более привычного алюминия, было всё необходимое для комфортного полёта, включая даже душ.
Пока мы шли коридорами базы, я то и дело ловил на себе любопытные взгляды служащих. Впрочем, они были достаточно дисциплинированными, чтобы эти взгляды не были слишком уж долгими.
Перед тем как подняться на борт, я подошёл к Тревору и тихо спросил:
– Люди, которые здесь служат… Ты сам их набирал, верно? Как у них с личной преданностью?
– Они лучшие, – ответил Тревор и посмотрел на меня с удивлением. – А что?
– После того как мы уйдём, этот мир окончательно изменится, – ответил я. – Люди не будут возвращаться. Возможно, запустится биологический цикл. Тут, в изоляции, у них есть шанс сохранить часть технологий, которые помогут построить новую, нормальную цивилизацию. Они могут стать островом знаний.
Выражение лица разведчика медленно менялось от удивления к испугу, а затем к восхищению.
– Ты знаешь, – наконец ответил он, – я никогда особо не верил в эту мистическую хрень, вроде пророчеств. Но, похоже, ты не зря стал избранным. Ты прав, я оставлю кое-какие инструкции.
До Гор Недоступности было два дня пути. И это были самые долгие два дня вынужденного безделья в моей жизни.
Больше всего я опасался, что Даниилу (или как там его зовут на самом деле?) удастся вырваться. Такая возможность была: войска одной из сторон могли обнаружить пещеру, и… что должно было случиться после этого – не представляю. Скорее всего, он бы кинул все силы на то, чтобы обнаружить нас, и в конце концов вышел бы на остров, где базировался прозрачный дирижабль.
Но от этого мир снова должен был поменяться. Я был уверен, что прекращение бесконечных возрождений было связано с тем, что Даниил находился под камнем.
Надеясь обнаружить тревожные признаки, я часами просиживал на радио, слушая передачи на всех доступных мне языках.
В этом мире царил хаос. Кое-где ещё продолжились активные боевые действия, но опустошение первых суток масштабной операции, невосполнимые потери вызвали растерянность.
Кто-то передавал координаты зачумлённых районов.
Ренегаты с противоположной стороны были готовы делиться сывороткой с теми, кто ещё вчера был непримиримым врагом.
В этом хаосе буквально на глазах рождались новые точки притяжения, будущие центры силы.
Звучали голоса о примирении. Кто-то довольно разумно рассуждал о масштабах потерь; о том, что нужно объединить оставшиеся людские ресурсы, чтобы сохранить подобие цивилизации…
Были и те, кто вещал про конец света и требовал масштабных жертвоприношений Вотану и другим богам.
Появлялись первые признаки раскола не по сторонам, а по языковым признакам. Рождались нации.
Горы Недоступности появились на горизонте под вечер первого дня. И даже на таком расстоянии они впечатляли. По моим прикидкам, мы летели на высоте восемь-десять километров. На глаз – примерно вровень с некоторыми перевалами. И значительно ниже вершин.
Сами вершины выглядели непривычно. Где-то в нижней трети начинался снежный покров, тот, который на обычных горах формирует шапки. Здесь он формировал «шарф», потому что выше двенадцати километров ни снега, ни льда уже не было, только голый серый камень, слегка искрящийся в розовых закатных лучах.
– Впечатляет, – сказал я, любуясь горами на главной палубе. – Уверен, что мы сможем туда подняться?
– Мы идём на крейсерской высоте, – ответил Тревор. – Подняться выше можем, но тогда двигаться будем медленнее.
– Удивительно, – добавила Алина; она тоже была на палубе, – а ведь в прошлом тут кто-то умудрялся воевать… с другой техникой, другим оружием… как?
Мы с Тревором переглянулись.
– Сложно сказать, – ответил я, – может, люди раньше по-другому воспринимали лишения и тяготы.
– Или же легенды преувеличены, – добавил Тревор.
Под утро мы начали подъём. И уже на рассвете увидели Замок.
Я узнал его. Расположение башен, стен и построек было таким же, как я видел. Только это строение было новым; оно высилось на фоне чёрного неба во всей первозданной чистоте бело-серого камня.
Гондола была герметичной, но самостоятельно дышать снаружи, конечно, было невозможно. Более того – перепад давления даже в кислородном аппарате был бы очень опасным для здоровья.
Поэтому на борту аэростата были специально изготовленные скафандры, наподобие космических. Они были серебристыми, чтобы лучше сохранять тепло – всё-таки тут был не вакуум, как в настоящем космосе, который сам по себе является прекрасным изолятором. В ранце за спиной находились кислородные баллоны и довольно тяжёлая аккумуляторная батарея, которая питала системы связи, рециркуляции и резервную систему обогрева. Она включалась тогда, когда заканчивался запас тепловой энергии в химических грелках.
На самом скафандре было закреплено оружие – тяжёлый пулемёт, специально модифицированный для эффективной стрельбы на большой высоте, с подствольным гранатомётом, и запас боеприпасов к этому оружию.
Всё это хозяйство, конечно же, довольно много весило, и я беспокоился, потянет ли Алина. Но, как выяснилось, она была куда крепче, чем можно было подумать, оценивая внешне её изящное сложение.
Сложнее всего было причалить к горе. Башни с острыми крышами представляли опасность для оболочки аэростата. А ещё тут дул довольно сильный ветер, с которым едва справлялись движки аппарата.
В какой-то момент я даже решил, что нам придётся прыгать, оставив аэростат дрейфовать. Но Тревор справился, удачно сбросив груз с якорем, закрепившийся в глубокой расщелине между внешней стеной Замка и многокилометровым обрывом.
Чтобы попасть вниз, мы воспользовались фалом, который спустили со специальным свинцовым грузилом.
Это было непросто, даже со специальными карабинами. Ветер беспорядочно бросал из стороны в сторону и закручивал вокруг фала, рискуя его запутать. Но мы справились.
План был простой: найти огнеглазую тварь. Прикончить её из пулемётов, если получится, или сбросить в пропасть, если она будет регенерировать так же быстро, как Даниил.
Пока она будет подниматься, нужно успеть освободить товарищей, которые – я уверен – томились под тоннами камней в подвалах Замка.
У меня не было уверенности, что мы впятером в тяжёлых скафандрах справимся с камнями, поэтому я также захватил с собой заряды направленного взрыва, которые должны были помочь решить эту проблему.
Как только мы ступили на аккуратную каменную мостовую, устилавшую внутренние пространства Замка, я снова почувствовал, будто камень живёт своей странной жизнью; будто он тёплый и едва заметно пульсирует.
– Мне как-то не по себе… – сказала Алина по внутренней связи, – будто оно живое и сейчас меня сожрёт…
– Понимаю, – кивнул я, – там было очень похоже.
– Что дальше? – спросил Тревор.
– Нужно найти проход вниз, – ответил я, – и быть начеку. Та тварь, о которой я говорил, наверняка где-то здесь.
– Ощущение взгляда… – тихо прошептал Женя.
– Что? – переспросил Тревор.
– Мне кажется, за нами наблюдают. Мороз по коже… похожее ощущение было на шабашах в честь Вотана, – добавил Михалыч.
– Да, есть такое, – кивнул Тревор и добавил: – Ну что, пошли дальше?
Глава 34
Через час блужданий по подземельям мы нашли место первого приклада. В огромном помещении со сводчатым потолком, где стены были покрыты копотью от многочисленных факелов, стоял куб из чёрной скальной породы. Заметив следы горения, я посмотрел на барометр на запястье. Снаружи было почти нормальное давление – только температура была по-прежнему ниже нуля.
Я открыл клапан возле основания шлема. Лёгкое шипение, чуть заложило уши – и давление выровнялось. Я снял шлем. Тревор, Алина и Михалыч, наблюдая за моими манипуляциями, переглянулись и тоже избавились от шлемов. Женя остался в шлеме. Он всегда отличался патологической осторожностью. Даже на турниках перестраховывался, когда учился делать динамические эле_ менты.
– Ну и как оно здесь держится? – заметил Тревор, аккуратно положив шлем на пол.
– Что держится? – спросила Алина.
– Давление, конечно, – ответил разведчик. – Что-то никаких шлюзов по пути сюда я не заметил.
– Тут много странного… – заметил я, – привыкайте.
Я, стараясь ступать осторожно и бесшумно, подошёл к кубу. Положил на него ладонь. Камень оказался тёплым – и это тепло резко контрастировало с холодным воздухом в помещении.
– Слышите? – спросила Алина, тоже приблизившись.
– Слышим что? – спросил Тревор.
В этот момент мне показалось, что из-под земли исходит какой-то звук. Я поднял ладонь в знак внимания.
Это было похоже на отдалённый стон. Или завывание ветра. Точнее сказать невозможно.
– Так, давайте сначала попробуем сдвинуть эту штуку своими силами, – сказал я, упираясь плечом в чёрный камень. Остальные встали рядом. Ручные фонарики пришлось положить на пол.
Камень от наших усилий со скрежетом сдвинулся с места. И в этот момент тварь, которая наверняка была частью Даниила, решила себя проявить.
Я почувствовал тёплое дуновение затылком. Потом уловил красноватые отблески.
– Внимание! – крикнул я, резко оборачиваясь.
Тварь пролезала в проход, через который мы только что прошли. Я оглянулся в поисках другого выхода. Но лучи фонариков упирались только в глухие каменные стены. Я мгновение колебался: поднять ближайший и поискать выход или хватать пулемёт?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Увидимся на другой стороне. Пока, чувак. Ты крутой.
2
На современных кораблях навигационный огонь – на верхушке мачты. Новобранцев посылают на клотик; они стесняются показать свою неосведомлённость и ходят по кораблю в поисках клотика. Работает там, где нет мобильного интернета.