Земля мертвых. Боги войны
Казалось бы, два метра – это разве расстояние? Но попробуй-ка его перепрыгни в полной выкладке, с места. А поток был достаточно бурным, даже здесь, на равнине – вода перехлёстывала через борта люка, заливая капсулу. Впрочем, это не было проблемой: капсула одноразовая. После нашего ухода люк должен закрыться, опоры будут убраны и «камень» покатится дальше, в океан.
– Толкайся посильнее, – сказал Даниил, сам примеряясь к прыжку, – и сразу упирайся ногами. У самого берега глубина полметра, но дно резко уходит вниз, уступом. Видно по воде. Видишь, как поток капсулу обтекает? Поэтому старайся прыгнуть так, чтобы кинжалом до берега достать. Втыкай лезвие в почву как можно глубже и держись за рукоятку. Так выберешься. Ясно?
– Ясно, – кивнул я.
Даниил прыгнул, почти достав до берега. Он оказался в воде где-то по пояс; тут же наклонился поперёк потока, упёршись обеими ногами в дно. Дотянулся кинжалом до берега, перенёс тяжесть на оружие и вытащил себя.
Мне повезло больше. Я не достал до берега где-то полметра и провалился в воду всего-то по колено. Так что манипуляции с кинжалом не понадобились.
Камуфлированная ткань оказалась на удивление хороша: выдержала первый напор воды, почти ничего не пропустив внутрь.
– Молодец, – одобрительно кивнул напарник, когда я окончательно выбрался на берег, – данные хорошие.
– Благодарю, – ответил я.
Леса здесь, по другую сторону хребта, мало походили на те тропические джунгли, где меня нашли. Скорее, они напоминали дальнее Подмосковье, Мещёру. Смешанный лес, большие заболоченные участки да звериные тропы, протоптанные сквозь густой кустарник, напоминающий лещину.
Перед тем как двинуться дальше, мы сориентировались по карте. Сильно не хватало ГЛОНАСС, но нас учили ориентироваться по звёздам и солнцу в академии. А совсем недавно, в местной кадетке, я освежил знания и дополнил их сведениями о местных светилах.
– Эх, по звёздам было бы проще… – досадовал Даниил, меряя по прибору, напоминающему миниатюрную астролябию, угол восхода солнца и сверяя его с таблицами времени.
– Хорошо хоть вообще добрались, – констатировал я.
– Не без этого, – ухмыльнулся Даниил.
Через пару минут у нас были координаты. Более-менее точные. Наша цель – небольшой город у передовой: был километрах в пятнадцати. Значит, топать часа четыре, по очень оптимистичным прикидкам.
– Справимся, – сказал напарник, вглядываясь в карту троп. Я знал, что она наверняка уже потеряла актуальность – воздушная разведка – дело дорогое, и её результаты обновлялись не слишком часто. Но от чего-то надо было отталкиваться в планировании. Карта хотя бы давала точное направление.
– Куда ж мы денемся, – вздохнул я, после чего поднял взгляд и поглядел на последние, самые яркие звёзды, тающие в рассветном мареве. – Интересно, есть ли там другие миры, у тех солнц… – Я позволил себе небольшую провокацию. В конце концов, надо же как-то узнавать интересующие меня вопросы, о которых тут почему-то говорить не принято.
– Наверняка есть, – кивнул Даниил.
– Почему так думаешь?
– Не думаю. Знаю, – ответил напарник. – Пару десятков циклов назад и мы, и противник очень увлеклись ракетными технологиями. Думали даже над орбитальным оружием.
– Интересно. И почему остановились? Вроде бы реальный шанс победить!
– Нашли кое-что… думаю, мы и они, почти одновременно… в общем, если другие миры и существуют – то там ситуация похожа на нашу. Они воюют. Наверное, по-другому разум просто существовать не может.
– Мы что, обнаружили следы какой-то звёздной битвы? – заинтересовался я.
Даниил неопределённо пожал плечами, отвернулся и двинулся вперёд, по тропе. Но потом всё-таки ответил, не оборачиваясь.
– Лучше одержать победу в одном-единственном мире, чем быть малозначимой пешкой в войне, масштабы которой представить невозможно. Это единственное, в чём мы, похоже, сходимся с нашими врагами.
Я ничего не ответил. У разведчика должно быть богатое воображение, равно как и у контрразведчика. А я был и тем и другим – в одном лице.
Мы шли спина к спине, каждый контролировал свою полусферу. Идти задом наперёд сложно, но мы отрабатывали такой способ передвижения в парах. Главное – научиться абсолютно доверять напарнику, чувствовать его движения. Кроме того, мы периодически менялись.
Поначалу я реагировал на каждый шорох, каждое движение. Но лес был полон жизни: птицы, мелкая живность, лёгкий ветерок – всё это создавало «белый шум», который я постепенно учился фильтровать.
Двигались мы на удивление быстро. На первом привале мы снова сориентировались – оказалось, что пройдено больше половины пути. Наскоро перекусив из тубусов и сделав по паре глотков воды, мы собрались двинуться дальше. Но тут Даниил замер, подняв перед собой ладонь: знак внимания. Я послушно застыл.
Мы остановились на небольшой поляне у лесного ручейка. Приближался полдень. Яркие лучи солнца просачивались сквозь листья, заливая окружающее всеми оттенками зелёного. Я вглядывался в чащу, пытаясь обнаружить опасность, которую засёк Даниил. Но в глубине леса всё было тихо и спокойно – как обычно. Стараясь не двигать головой, я снова посмотрел на напарника. Он стоял в той же позе, подняв руку. Я проследил направление его взгляда.
Только многолетний опыт позволил мне остаться на месте. На другой стороне ручья, среди ветвей особенно раскидистого куста, стоял зверь, очень похожий на медведя. Разве что его густая шерсть была с непривычным зеленоватым отливом. Он внимательно глядел на нас глубокими жёлтыми глазами.
Я взглядом показал Даниилу на кобуру у меня на поясе. Тот так же глазами ответил: «Нет». Поначалу я подумал, что он хочет во что бы то ни стало сохранить тишину. Мы уже слишком близко к городу, тут могут быть патрули. Но потом вспомнил уроки в кадетке, посвящённые таким банальным вещам, как животный и растительный мир. Зверюга, которая сейчас подозрительно тянула воздух расширенными ноздрями в каких-то десяти метрах от меня, была знаменитым лесным медведем, доминирующим хищником побережья умеренного пояса.
Местные медведи не впадали в спячку, потому что не было смены времён года. Но у них были брачные периоды, перед которыми самки должны нагулять достаточно жира, чтобы выносить детёныша. В это время они становились особенно агрессивными и жрали буквально всё, что попадается им на пути. Близость брачного периода, как было описано в учебнике, можно определить по особому оттенку шерсти. Однако был ещё один нюанс в поведении хищников в это время. Они резко теряли интеллект и атаковали только то, что активно двигалось.
Сведения о потере интеллекта мне почему-то не казались достоверными, когда я глядел в жёлтые глаза хищника.
Медведица точно меня видела и, кажется, понимала, кто перед ней.
Она осторожно двинулась вперёд, перешагнув ручей. Я снова вопросительно глянул на Даниила. Тот не ответил, пристально глядя на приближающуюся опасность. Однако я заметил, как чуть подрагивает его ладонь возле самой кобуры.
Хищница медленно и вальяжно подошла ко мне чуть ли не вплотную. В этот момент напарник резко достал оружие, направил ствол ей в ухо и нажал на спусковой крючок. Сухо щёлкнуло. Осечка!
Медведица недоумённо взглянула на Даниила. Я схватился за свой револьвер. Почти достал его, но в последний момент остановился.
Что-то было неправильно. Медведи – очень быстрые хищники. Даниил уже должен был валяться на земле, истекая кровью, пульсирующим потоком льющейся из культи, которая осталась бы от его руки с оружием.
Я убрал руку с кобуры. Даниил снова замер, с недоумением глядя то на меня, то на медведицу.
Хищница встала прямо напротив меня, глядя в глаза.
Я чувствовал её силу, но не ощущал агрессии. Было в ней что-то такое, что сложно описать: не любопытство, не почтение, не сочувствие. А что-то среднее. Нечеловеческое, объединяющее все эти эмоции.
Повинуясь секундному порыву, я поднял руку, протянул ладонь и погладил хищницу по морде. Её шерсть была тёплой и шелковистой.
Теперь в её жёлтых глазах я отчётливо разглядел удивление. Медведица посмотрела на мою ладонь. Что-то тихо фыркнула. Потом с достоинством развернулась и, не оглядываясь, скрылась в лесной чаще.
– Дерьмо, а не оружие. – Даниил разобрал револьвер и тщательно его почистил. – Не понимаю, почему мы до сих пор не победили. Как таким вообще воевать можно?
Я пожал плечами.
– Я тоже так поначалу думал. Но сам посуди: мы ведь маскируемся под их контрразведку. Они редко воюют на передке. У рядового состава оружие совсем другое.
– Тоже верно, – вздохнул напарник, заканчивая возиться с револьвером.
– Встречал когда-нибудь что-то такое? – решился спросить я, кивнув в сторону ушедшей медведицы.
– Нет, – ответил Даниил, почему-то не поднимая взгляд, – не приходилось.
– Странно это всё… – осторожно сказал я.
– Не без этого, – согласился напарник, поднимаясь.
Мы двинулись дальше. А у меня осталось странное ощущение недосказанности после этого короткого разговора. Я чувствовал, что-то изменилось в отношении ко мне со стороны Даниила, но никак не мог уловить, что именно.
Глава 15
Городок был достаточно далеко от передовой, чтобы тут текла обычная жизнь, чем-то даже напоминающая гражданскую. Тут работали магазины, бары, кинотеатры и увеселительные заведения. Вообще это место больше походило на Землю, чем на город на нашей стороне. Я теоретически знал, как оно тут, нам рассказывали в кадетке. Но одно дело знать, и совсем другое – видеть своими глазами.
Тут было такое понятие, как «гражданка» – свободная форма одежды, которой можно было пользоваться в увольнениях. Конечно, это не отменяло мобилизационной сути здешней экономики и того факта, что все люди оставались военными. Тут были такие же трудовые вахты, но проходить их можно было не только на производственных площадках и фермах, но и в сфере обслуживания. Например, работая механиком в кинотеатре.
Очень сложно в логове врага вести себя естественно. И я не знаю, как справляются разведчики, которые действительно родились в этом мире. Я же просто представил, что приехал в отпуск куда-нибудь в Иркутск и гуляю по городу в ожидании автобуса на турбазу на Байкале…
– Отлично держишься, – тихо сказал Даниил, когда мы шли по относительно пустынной улице и нас никто не мог услышать.
Вместо ответа я кивнул и улыбнулся.
– Дальше по варианту «разделение», – продолжил напарник, – обстановка позволяет. Как соберёшь данные, встречаемся по плану.
Я снова кивнул и через пару десятков метров свернул в ближайший переулок.
У нас было несколько вариантов развития операции, которые озвучили на брифинге. Вариант с разделением для разведки не был основным. Я подозревал, что его вообще добавили на всякий случай, не рассчитывая на реализацию. Но, видимо, Даниил очень высоко оценил мои способности по адаптации и решился именно на этот вариант. По крайней мере, у него было неоспоримое преимущество: на предварительную разведку нужно было в два раза меньше времени.
В городе было два отделения фельдъегерской службы. Основное – в центре, возле главных коммуникаций: автомобильного и железнодорожного вокзалов; и вспомогательное – для обслуживания штаба бригады, державшей фронт на этом направлении. Наша задача была в течение первых часов оценить активность вокруг обоих отделений, вскрыть график поставок корреспонденции и меры усиления, если такие будут наблюдаться.
По данным разведки, нужная папка уже находилась в одном из отделений и готовилась к переправке в центральный штаб языкового сектора. Нам нужно было определить, в каком именно, и реализовать план захвата.
Конечно, всё время торчать возле отделения, считать входящих и выходящих, фиксируя транспорт, было невозможно. В городе были патрули, и праздно шатающийся контрразведчик рано или поздно привлечёт внимание. Поэтому я действовал по сложной схеме, предполагающей наблюдение из многих точек и перемещения по всему периметру.
У нас была достаточно глубоко проработанная легенда, объясняющая все мои перемещения; я был «прикомандирован» к группе тестирования молодого пополнения и направлялся в учебку, расположенную на границе сектора. А в городе ждал пересадку на автобус, который ходил раз в сутки. По предписанию мне полагалось свободное время в городе, которое я использовал, чтобы найти редкий тип местной настойки, которой славился город. Её производили в полукустарном цеху на пищекомбинате из трав, собранных в окрестных лесах. Производство не входило в план сектора, чисто местная инициатива, поэтому объёмы были совсем небольшими и попадалась она далеко не везде. А вокруг штаба бригады было достаточно торговых точек, чтобы составить сложный маршрут, не привлекая особого внимания.
Когда подошло время обеда, я собрал достаточно сведений, чтобы с очень высокой степенью достоверности предположить: нужный пакет находится во вспомогательном отделении. Тут были значительно усилены меры безопасности. Установлено наружное наблюдение, в том числе скрытное. Я даже изменил первоначальный маршрут, чтобы минимизировать вероятность вызвать подозрения.
Чтобы пообедать, я зашёл в одну из столовых, где принимали как продовольственные талоны из пайка, так и местную валюту. Тут можно было разжиться не только стандартными рационами и типовыми блюдами, но и заказать что-нибудь повкуснее. У нас таких мест было совсем мало – только в крупных городах возле досуговых центров. А тут почти на каждом шагу. Об этом вскользь говорили на занятиях, просто как о данности, не давая никаких комментариев и объяснений. Но мне кажется, дело тут в самом отношении к войне. На нашей стороне люди каким-то непостижимым образом чувствовали, что это бесконечное состояние – ненормально, что возможна другая жизнь. А тут война была абсолютной нормой. Мне вдруг в голову пришла неприятная мысль: что, если противник специально затягивает противоборство, даже обладая превосходящими силами? Впрочем, вряд ли. Даниил сказал об этом. Победив, они бы пошли искать новый конфликт за пределами родной планеты.
Размышляя, я на секунду отвлёкся от внешней обстановки и не заметил, как к моему столику подсела девушка. Поймав мой удивлённый взгляд, она широко улыбнулась, продемонстрировав безупречные белые зубы, и сказала:
– Привет, красавчик! Не против?
Я растерянно моргнул; потом неловко подвинул свой поднос, едва не уронив его на пол.
– Буду рад, – ответил я.
Внимание девушки тут – событие экстраординарное. На нашей стороне я его не удостаивался ни разу, хотя дома совсем не был им обделён. Причём странное дело: с возрастом его становилось даже больше, хотя седых волос на моей голове было ровно столько же, сколько чёрных. В какой-то момент я даже решил, что тут немного другие стандарты привлекательности, и перестал задумываться об этом вопросе. Не до этого мне было.
И вообще личные отношения тут, в этом мире, были очень… своеобразными. Они считались атавизмом, «приветом» из мира животных, следом информационных матриц существ, лишённых разума. Поэтому сброс напряжения любым доступным способом считался совершенно нормальным – как и другие естественные процессы, о которых не принято говорить вслух.
При этом малейшие намёки на непристойность в сторону немногочисленных женщин были абсолютным табу. У нас это считалось прямой дорогой на ту сторону, но, что интересно, такой же негласный запрет был и у противника. Чем это грозило нарушителям у них, кроме длительного пребывания на гауптвахте, а то и в штрафных частях, нам никто не объяснял.
Девушка поставила поднос напротив моего. Её заказ был довольно скромным: овощной салат и какое-то воздушное пирожное.
– Как зовут? – Она снова посмотрела на меня своими огромными зелёными глазищами. И я немного поплыл. В груди всколыхнулись чувства, давно уснувшие за ненадобностью. Девушка была красива. Шелковистые прямые брови, чуть вздёрнутый носик, полные губы, высокие скулы. Упругие большие груди не мог скрыть даже комбинезон лётного состава. Я растерянно глянул на петлички. Вертолётчица. Редкая специальность, особенно для девушек. Чаще всего они были снайперами или медиками.
– Сергей, – наконец ответил я и, набравшись храбрости, добавил: – А тебя?
– Алина, – улыбнулась она, протягивая руку. – Будем!
– Будем, – согласился я, отвечая на пожатие и сдерживаясь, чтобы не поцеловать ладонь. Очень уж хотелось прикоснуться губами к её бархатистой коже, которая, казалось, светилась изнутри.
Девушка воткнула вилку в салат, подцепила несколько кусочков овощей и отправила их в рот. Я следил за её манипуляциями, забыв о еде. Во рту у меня пересохло. Я пытался убедить себя, что нужно вести себя максимально естественно, чтобы не вызвать подозрений. Но ведь моя реакция и была совершенно натуральной! Наоборот – было бы очень странно, если бы я начал бегать от девушки…
Я украдкой оглянулся. Как я и подозревал, на нас косились другие посетители. Два пехотных офицера – здоровенные бугаи с татуировками на лицах. Возможно, местный спецназ. Оба глядели мечтательно и одобрительно. Танкист у соседнего столика старательно делал вид, что нас не замечает, но то и дело не выдерживал и пялился на Алину. Я даже почувствовал что-то вроде уколов ревности.
Я оказался бы в очень затруднительном положении, если бы к этому времени уже не выполнил основную задачу, вскрыв меры усиления в отделении связи. Так или иначе, мне нужно было убить время до начала самой операции.
– Я нравлюсь тебе, да? – Алина откровенно наслаждалась ситуацией. Интересно, сколько раз она это проделывала?..
– Конечно, – кивнул я, стараясь изобразить невозмутимость.
– Хорошо, – ответила она, – тогда давай после обеда поднимемся ко мне в номер. Я тут недалеко остановилась.
Вот так скорость! Да, сердце и дыхание пришлось успокаивать сознательными усилиями. Я был совершенно недоволен собой; будто мальчишка семнадцатилетний перед первым свиданием… но выхода нет. События будут развиваться естественным путём – отступление сейчас было бы ошибкой. Оно бы привлекло слишком много внимания.
– Ты ведь очень молод, да? – спросила она, расправившись с салатом. – Думаю, и цикла нет?
– Верно, – кивнул я.
– Способный, – она посмотрела на мои знаки различия, – абы кого к вам не берут.
– Есть такое дело, – согласился я.
– Значит, не ошиблась я. Глаз намётан. Люблю я вас таких, свежих. Есть в вас что-то такое… – она мечтательно закатила глаза и щёлкнула пальцами, – не знаю. Приятное.
Вместо ответа я улыбнулся.
– Сколько у тебя времени есть? – спросила она.
– До вечера, – ответил я по легенде, – жду транспорт.
– Вот и отлично!
Она принялась за пирожное. А я терпеливо наблюдал за ней, стараясь не представлять того, что произойдёт совсем скоро.
Я вышел из душа, тщательно вытираясь, когда в окнах уже полыхал огонь заката. Полотенца тут были толстыми и мягкими – не то что на нашей стороне. Кажется, они даже пахли чем-то неуловимо приятным. Неужели тут использовали кондиционер для белья? Надо будет выяснить. Так, из любопытства.
Алина лежала в постели, едва прикрытая простынёй.
– Ты ведь не погибал ещё? – спросила она.
– Нет, – я отрицательно помотал головой.
– Возможно, дело в этом… смерть меняет людей.
– Наверное, – кивнул я.
– Не боишься?
– Боюсь.
– Правильно делаешь. Это больно. Старайся, чтобы этого не произошло как можно дольше.
– Зачем оттягивать неизбежное? – Я пожал плечами.
– Затем, что я бы ещё раз встретилась, – улыбнулась Алина. – А после смерти, как мне кажется, ты станешь мне неинтересен.
– Я буду стараться, – усмехнулся я.
– Нет, серьёзно, – она приподнялась на локтях, – мало кто придаёт этому значение у нас. А вот на той стороне, если знаешь, это считается особенной доблестью. Жить как можно дольше. Правда, об этом запрещено говорить новорождённым, тем, кому меньше одного цикла. Считается, что так выявляются те, у кого в крови стремление выжить во что бы то ни стало. Самые отчаянные из тех, кто пережил первый цикл, даже в бой идут без вакидзаси. И иногда попадаются нам. – Тут она рассмеялась. И от её смеха у меня мороз пошёл по коже.
– Интересно, – ответил я, натягивая майку.
– Ну да ты же наверняка уже был на допросах. И знаешь, что к чему.
– Ага.
– Молодец, что спокойно так воспринимаешь необходимость. А то некоторых молодых корёжить начинает. Они рискуют очнуться на той стороне. Мне бы не хотелось, чтобы это произошло с тобой.
– Мне бы тоже. – Я улыбнулся, подошёл к ней. Опустился на одно колено у кровати и поцеловал её в губы. Она охотно ответила на поцелуй.
Глава 16
Мы встретились в паре кварталов от штаба бригады в тихом сквере. Пятнадцать минут назад тут прошёл гарнизонный патруль – строго по расписанию, которое я вскрыл ещё днём. Выслушав мой доклад, Даниил согласился с выводом, что объект хранится во вспомогательном отделении. Наблюдая за главным, никаких признаков необычной активности он не заметил.
Во время доклада у меня был соблазн умолчать о происшествии с Алиной. Но я не стал.
От любой детали сейчас зависели наши жизни, а свою я ценил куда больше, чем другие обитатели этого странного мира.
Даниил удивился, но одобрил мои действия, согласившись, что отказ с моей стороны был бы очень подозрительным и привлёк бы ненужное внимание.
После заката народу на улице почти не было. Комендантский час в городе начинался в полночь, но военная привычка – занимать безопасное укрытие с наступлением ночи – была распространена по обе стороны фронта.
Штаб был окружён сплошным высоким забором. Кое-где даже были установлены камеры наблюдения – совсем новая технология для этого мира. Примерно прикинув зону видимости, мы приблизились на минимальное расстояние, после чего надели заранее подготовленные балаклавы. Светить лица было совершенно ни к чему, особенно для успешной реализации тех вариантов плана, которые предусматривали эвакуацию на подконтрольную нашим территорию.
Грузовик с почтой прибыл на территорию точно по расписанию. Ворота начали открываться, когда мы синхронно нырнули под кузов, повиснув на скобах. Нас уже могли засечь благодаря камерам, и дальше пришлось бы прорываться в здание с боем – но нет. Расчёт оказался правильным. Если за мониторами и были живые операторы, они не слишком внимательно следили за окрестностями. Очень распространённая ошибка охраны объектов в тыловых городах.
Грузовик рывком тронулся и двинулся в арку за воротами. Тут он снова остановился. Мы были внутри «шлюза» безопасности. Теперь охранники должны выйти для осмотра транспорта, прежде чем пропустить его дальше, на разгрузку.
И действительно – где-то впереди вспыхнул прожектор, со скрипом открылась металлическая дверь, послышался звук приближающихся шагов.
– О, Миха, как сам? – обратился охранник к водителю. Я поморщился – вспомнил вдруг Михалыча, погибшего от пули вражеского снайпера. Его тоже Михаилом звали, хоть сослуживцы и предпочитали обращаться к нему по отчеству.
– Да я-то что? Я-то отлично! В другой сектор ездили. Сам знаешь – дальний рейс, на юг. Жара да влажность. И москиты.
– Когда туда железку уже протянут…
– Да кто ж его знает? Пытались несколько циклов назад, помнишь, когда у петухов продвижение было. Вот с тех пор и заморозили. По слухам, укрепрайон там строят. А железку специально не тянут, чтобы наш сектор опасности не подвергать.
– Лады… ну что, разгрузишься – заходи к нам на этаж. Потолкуем.
Глядя из-под грузовика, я видел, как охранник, который должен был осмотреть груз, развернулся и направился обратно в сторону двери. Даниил подмигнул мне – всё складывалось как нельзя удачнее. Вот только мне совсем не понравилось, что голос у Михи был очень уж похож на голос Михалыча… или это просто игры психики? Услышал знакомое имя, пара оборотов речи – и вот, образ покойника встаёт в голове. А мозг вроде как сглаживает шероховатости…
Через несколько секунд открылись вторые ворота и мы поехали дальше – в квадратный двор, на противоположной стороне которого было несколько пандусов, предназначенных для разгрузки.
Когда грузовик встал вплотную к одному из пандусов, появились солдаты-грузчики.
По сигналу напарника мы начали действовать.
Прыжком взлетев на пандус, я метнулся к ближайшему солдату и вогнал ему кинжал-вакидзаси между рёбер с левой стороны. Не изо всей силы – только чтобы пробить форму и слой соединительной ткани. Это оказалось совсем не сложно: из формы на грузчиках были только зелёные майки. Да и понять, что происходит, противник просто не успел.
Второму я перерезал сонную артерию заодно с дыхательным горлом – чтобы не успел закричать и поднять тревогу. С третьим оказалось сложнее: он успел оценить ситуацию и уже доставал из кобуры револьвер, но я оказался быстрее. Метнул кинжал так, что его лезвие вонзилось противнику в левый глаз.