– Да, алло!
Сергей поднес свой телефон к уху и произнес:
– Здравствуйте, меня зовут Сергей Вольский. Мне 30 лет. Я преуспевающий психолог, практикующий метод провокативной психологии. Вы меня категорически очаровали на кассе этого супермаркета. – Он махнул рукой туда, откуда они оба только что вышли, и девушка невольно проследила за его жестом. – Могу я пригласить вас на ужин?
Она смотрела на него, продолжая держать свой мобильный около уха. Потом засмеялась – искренне, от души. Не кокетничая, ничего не изображая, чем понравилась ему еще больше.
– Здравствуйте, Сергей. Вы застали меня врасплох… Я не…
– Завтра в семь, в «Пушкине». Я закажу столик, идет? – не оставляя ей маневра для отказа, подхватил он. Она мысленно прикинула возможность такой перспективы и просто ответила:
– Давайте попробуем.
Сергей протянул руку, чтобы живым рукопожатием скрепить договоренность и вывести ее в плоскость реального осязания. Он не стал пошлить с поцелуем руки, хотя такая мысль проскочила. Быстро убрав мобильный в карман, он накрыл их рукопожатие другой своей рукой. Такой ее ладошка оказалась нежной и доверчивой, что захотелось защитить со всех сторон. Честно говоря, он был от себя в шоке! И потом всегда преподносил этот эпизод как магию, которую с ним сотворило Олино обаяние.
Она же до последнего думала, что это какой-то розыгрыш и вот-вот выскочит из-за куста кто-то из ее многочисленных друзей со скрытой камерой, и все прояснится. Тогда эти розыгрыши были на пике популярности. Но никто не выскочил. А на следующий день Сергей еще пару раз позвонил сообщить, что столик он заказал, что все в силе. И только тогда до нее, наконец, дошло, что она попадает на самое что ни на есть свидание и впору начать волноваться, что надеть, и тому подобное. Но вместо этого она все время улыбалась и даже не обратила внимания, во что была одета и как накрашена, что на нее совсем не было похоже.
Вольский был в ударе. Оля весь вечер смеялась и расхохоталась еще громче, когда под конец свидания до Сергея таки дошло спросить девушку, как ее зовут.
С ним она чувствовала себя живой, естественной, настоящей, без прикрас и условностей, коими был полон мир ее семьи, друзей и коллег. Войдя в него, Вольский понял, что перешагнул через ступеньку карьерного и социального развития, да так, что чуть штаны не порвал…
Зато теперь его клиенты – серьезные деловые люди, готовые щедро платить за результат. Они знают, что их бизнес – прямая проекция их самих. И если случается форс-мажор или стагнация, значит, проблема в них, и они готовы с этим работать. Потому что хотят расти и преодолевать собственные ограничивающие убеждения о себе, мире и людях. Вести таких клиентов было одно удовольствие. Конечно, рано или поздно они выходили на этап сопротивления, но это и прекрасно. Значит, они достигали момента ключевой перезагрузки, а перед нею всегда немножко или очень даже кардинально колбасит!
Этот момент он называл «флаттер». Что в переводе с английского означает «дрожание». Раньше его регулярно испытывали самолеты при достижении критической скорости. Над этой проблемой долгое время бились во всем мире. Решение нашли наши советские ученые-авиаконструкторы. Но тут же возник новый вызов – звуковой барьер. Спустя годы победили и его! Так появились сверхзвуковые самолеты. С человеческой психикой ровно так же. При достижении предела своих возможностей человека начинает бить дрожь, сигнализирующая о приближении к грани познанного. В такие моменты очень хочется дернуть стоп-кран или как минимум сбавить скорость. Но задача как раз в обратном – не сдаваться, а двигаться вперед. За флаттером наступает расслабление и полное осознание того, что ты вышел на новый уровень.
Через три недели у них с Ольгой была назначена свадьба. Подготовка к ней уже шла полным ходом. И Вольский чувствовал, что его «самолет» набирает предельную скорость и вот-вот начнется флаттер. Но он старался об этом не думать. Держал фоном мысль о том, что с этим нужно разобраться. Однако более важные дела все время отодвигали этот обещанный себе момент.
– Как ты думаешь, мне свадебный букетик сделать из белых лилий или белых незабудок? – Серьезные желто-зеленые глаза внимательно смотрели на него, словно от этого решения зависела чья-то жизнь.
– Белые незабудки? А разве такие бывают? Они же голубые! – искренне удивлялся Сергей. И ее глаза тут же озарялись блеском.
– Точно. Милый, ты у меня гений! – Она быстро чмокала его в лоб и убегала. Он усмехался и качал головой.
Вольский давно понял: все эти вопросики от женщин не для того, чтобы ты им дал прямой ответ – то или это. Им важно разобраться с собой, со своим истинным решением. Оно всегда лежит наготове где-то глубоко на дне женской души. Но доставка его до уровня сознания частенько дает сбои. Твои ответы или подсказки ровным счетом ничего не значат, лучше даже не начинать. А вот уточняющие или риторические вопросы эти сбои помогают устранить, так что смысл их только в одном – дать женщине время подумать. И вот решение долетает до ее мозга. Все, она знает ответ! А ты – красавчик или гений.
Если его обычную, часто размеренную жизнь – клиенты, постоянные и новые, Оля, пятницы, тренажерный зал, пару раз в год учеба, путешествия и так далее – сравнить со школьными буднями, то встречи с Олиными родителями напоминали экзамены. Эти люди, безусловно, для него особенные, из них «состоит» его любимая. Общаясь с ними, он словно листал ее «историю болезни».
Но не всегда ему удавалось сохранять объективность и отстраненность. Мол, они – это только про Олю, а его хата с краю. Не тут-то было! Они, особенно мама, всегда четко давали ему почувствовать, кто он и откуда. Конечно, Вольский отдавал себе отчет, что, скорее всего, это была лишь его интерпретация, отголосок детских травм, которые, тем не менее, он считал давно решенными.
При родителях Оля была особенно прилежна – ну просто идеальная куколка. Все регламентировано, точно и красиво. Он своей расслабленностью вносил хаос в их мир. Взять хотя бы его вечно взъерошенные волосы, которые она каждый раз бриолинила перед встречей с родителями, а потом страдала, видя, как он подносит к ним растопыренную пятерню. И делал он так всякий раз, когда был увлечен беседой. Иногда ей удавалось остановить его взглядом. Но разве удержишь стихию? В общем, он явно не вписывался в этот хрустальный мир роскоши и вышколенного прагматизма. Как ни стремился. А он стремился! Втайне даже от себя.
Он стремился соответствовать. Ему казалось необходимым добиться, чтобы клиенты из Олиного мира принимали его за человека «своего круга» и шли к нему. Честолюбивую часть личности Вольского это обстоятельство унижало, обесценивало как профессионала. Но законы маркетинга – встречают по упаковке – никто не отменял, возражал он себе, пытаясь заткнуть внутренний голос «академика», этого идеалистического поборника высоких принципов и идеалов. Психосоматические улучшения, результаты внутренних трансформаций, гармонизация партнерских отношений, финансовые прорывы клиентов – это и только это должно определять и характеризовать его как успешного психотерапевта! А не бирюльки в виде часов по цене машины или машины по цене квартиры… И тем не менее они у него появились. Ими он очертил себе круг безопасности, как перепуганный бурсак Хома в гоголевском «Вие», защищаясь от упырей и вурдалаков, вылезающих из щелей церкви.
Этот внутренний конфликт Вольского рос и матерел в его подсознании с момента первого знакомства с Олиными родителями. Он помнил, как перешагнул порог их огромного роскошного дома на Рублевке. И никогда не забудет сканирующий взгляд ее мамы и неестественную улыбку на лице папы. «Уж лучше б ты, милая, была сиротой!» – проскочило в голове Вольского, и в тот же момент на него разом обрушились крики и голоса Энска, его малой родины, дыры, из которой он бежал 18 лет назад и память о которой перечеркнул навсегда! Как перечеркивают название населенного пункта на дорожном знаке в том месте, где границы его земель, а с ними – сила и власть, заканчиваются. Тотально. Основательно. Без сортировки. Приехав в Москву, он стал писать себя с чистого листа. Писал и написал! И вдруг они – Олины родители.
* * *
– В Энск, – ответила Ульяна.
Это прозвучало словно удар под дых. На мгновение Вольскому показалось, что он стоит на краю пропасти… Нет, ни за какие деньги он не вернется туда! Только не туда – паника резким сердцебиением заметалась в грудной клетке. Из оцепенения его вывел водитель, приоткрыв разделявшую их шторку. Оказывается, они стояли на месте уже минут двадцать.
– Приехали. Или еще кружок желаете?
Помотав головой, Вольский вышел из такси.
– Мне очень жаль… – начал Вольский, приготовившись к волынке про свадьбу, но возможный отказ явно не входил в планы Ульяны.
– Просто назовите сумму. Любую сумму. Деньги не имеют значения. Только результат! – перебила она.
Смрадная вонь подворотен Энска обдавала Вольского всякий раз, когда Олина мама пренебрежительно смотрела на его взлетевший хаер, брезгливо морщилась, услышав его излишне громкий смех или крепкое словцо. Он, как птица, почуявшая приток свежего воздуха, наконец вырывался сквозь едва различимый лаз поймавшего его пыльного мешка социальных приличий, вдруг обнаруживал, что оказывался в другом таком же, но большего размера. Это сильно выбивало Сергея из колеи, бесило и раздражало. Он злился на себя, и в порядке защитной реакции становился еще более развязным, неуместным и шокирующим. После таких встреч, чтобы достичь душевного баланса, он шел на «дикий шопинг» – так он это мысленно называл. В самые дорогие магазины, где покупал всякую хрень себе или Оле за неоправданно большие деньги, чтобы заткнуть разбушевавшегося внутреннего «академика», занудствующего о тщетности существования и пустом прожигании жизни; и снова вернуть силу и власть внутреннему нуворишу, дельцу и умельцу, который стоит дорого! Дорого. Очень дорого!
«Любую сумму. Деньги не имеют значения. Только результат» – слова Ульяны эхом гремели в сознании Вольского. И тут две его вечно конфликтующие субличности – академика и нувориша – неожиданно вошли в резонанс. Ульяна попала сразу в обоих, обозначив возможность перемирия с намеком на сотрудничество, что мгновенно сделало его внутренне значительнее и сильнее. И тут же возник набивший оскомину образ с песочницей.
Глазами шестилетнего мальчишки Вольский смотрел на удаляющегося веснушчатого кента. Он шел пешком, с толстым папой рядом (в точности, как он себе перепридумал). И вдруг ему стало жаль парнишку. Получается, он запросто обездолил его только лишь потому, что СЕБЕ не позволял поднять планку. Слияние же «академика» и «нувориша» дало новое ощущение себя – «дорогой психотерапевт из Москвы». Из этого приятного состояния он мысленно отменил парнишке папу-неудачника и вернул триумфальный подъезд классного бати на джипе. И… О чудо! Сережа ПОРАДОВАЛСЯ, как за себя самого, за этого парнишку, с которым только что играл в песочнице. И даже в чем-то был для него лидером, потому что почти все его идеи заходили на ура! Он почувствовал себя крутым. По-настоящему крутым. Не на словах или понтах, а на деле.
Сергей запросто назвал сумму своего гонорара… в 10 раз больше обычного. На том конце повисла пауза. Сергей чуть улыбнулся. Флаттер был пройден! Он поймал ощущение полета, его скорость, драйв, высоту… Словно он стоял на самом верхнем этаже небоскреба и смотрел сквозь огромные стеклянные стены на огни Москвы, как на карту целого мира. Но люди не казались ему мелкими букашками. Он ощущал биение их сердец. И вдруг подумалось: интересно, они бьются в унисон или вразнобой? Хм… Надо погуглить.
– Я согласна. Билет на самолет будет у вас на почте в течение получаса. В аэропорту вас встретят. Хорошего полета. И да, доброе утро!
– Взаимно, Ульяна…? – подкинул он легкий тест на конгруэнтность.
– Юрьевна, – подхватила она.
Что ж, контакт есть, работа пошла, – подумал он и финализировал:
– Ульяна Юрьевна.
Глава 3
Неместный местный
– На пару дней, не дольше, – пообещал Сергей, хрустя горячим тостом, намазанным домашнего приготовления сливочным маслом и обожаемым им вареньем из грецких орехов. Он с наслаждением глотнул горячий кофе, и счастье наполнило его изнутри, разлилось по всему телу. Мир казался милым пушистым котенком, готовым ластиться у его ног в ожидании внимания.
– Любимый, обещай, не дольше. Иначе придется перестраивать всю логистику, а это ужас ужасный! Так, значит, примерку я твою переношу, – проговорила Оля, глядя в планшет с графиком предсвадебной подготовки. И вдруг встрепенулась, что-то вспомнив.
– Хочешь посмотреть список гостей, который мама, наконец, составила? – с горящими глазами спросила эта грациозная лань, делающая каждое его утро прекрасным и свежим. Сергей заранее сморщился, Оля засмеялась.
– 313 человек! Цитирую: «Все нужные, важные, полезные. Никого нельзя пропустить!» – она с любопытством ждала его реакции.
– Да, и это против моих пяти друзей! Мы вроде говорили о камерной обстановке… – осторожно возразил Сергей.
– «Во время пути собачка могла подрасти!» – папины слова… Да ладно, пусть приглашает. Я ж у них одна! Когда еще так оторвутся?! Моих девчонок всего 15. Итого… – она стала считать в уме.
– 333, – опередил ее Сергей.
– Отличная цифра, милый! – воскликнула она с восторгом. Раздался звук входящего СМС-сообщения. Сергей открыл его и сам удивился своей реакции. Вместо радости от того, что состоятельный клиент перешел от слов к делу, он неожиданно почувствовал напряжение и… страх.
– Что там? Ты вдруг побледнел… – встревожилась Оля.