Твоя игра. Начало

Когда-то она прочитала, что сны – это другие реальности, которые могут пересекаться с той, где человек находится в данный момент. А восприимчивость к той или иной реальности зависит от чувствительности тонкого тела и от уровня развития энергетических центров – чакр, в частности чакры аджина, то есть третьего глаза, если говорить проще. В теории Оля знала это, однако впервые испытала. Если, конечно, это действительно то, о чём она подумала. Однако такое «испытание» ей очень не нравилось. Сейчас, у зеркала, она была охвачена непонятной тревогой, хотя логика говорила ей, что ничего страшного нет и быть не может. Зеркало, в которое она смотрится каждый день, отражение, или отражённый свет, падающий на сетчатку глаза. Всё остальное… просто воображение.

Оля попыталась улыбнуться, пристально разглядывая себя. Привлекательная стройная девушка, со светлыми, немного волнистыми волосами средней длины, тонкая белая шея. Красивая улыбка и умные, добрые глаза. Цвет их сейчас, при выключенном свете, не разобрать, но она знает: они карие. Может, не такие уж и добрые?.. Оля слегка покачала головой. Последняя мысль вытолкнула её из успокоения, в которое она на несколько мгновений погрузилась, улыбнувшись и сказав себе несколько комплиментов.

«Так, ладно, надо идти в ванную», – произносит довольно громко. Звук её голоса мелодичный, совсем не зловещий, как ей показалось относительно собственного шёпота.

Она отвернулась от зеркала и поймала себя на том, что взгляд отвела не сразу. До максимального угла обзора, пока не заболели глазные мышцы, следила за отражением – сначала прямо, потом периферийно. То ли ожидала (боялась), что отражение будет двигаться иначе, то ли, напротив, надеялась на это (любопытство брало своё), но такое собственное поведение вызвало у неё нервную улыбку. «Да уж, нервы не железные», – подумала.

Ванна всего в нескольких шагах от неё – первая дверь налево. Но, пока она делает эти шаги, ей кажется, что ещё одна она бесшумно идёт или же плывёт по воздуху сзади.

Сейчас утро; обычно роль кошмаров отводят ночи. Может, будь здесь больше света, ей было бы не так… страшно? Да, наверное, это самое подходящее слово.

Подойдя к двери в кладовку в конце коридора, повернула налево. Прямо – кухня, дверь туда закрыта, отчего и стоит этот серый полумрак, давящий на сознание, ломая его (особенно после ночного кошмара), пробуждая древний животный страх перед неизвестностью, перед необъяснимым, перед сверхъестественным. Она поняла это, как только захлопнула дверь в ванную – быстро и шумно, предварительно инстинктивно нажав на выключатель на стене напротив, словно пытаясь защититься светом и укрыться от кого-то или чего-то.

Невозможно успокоиться. Тысячи мыслей проносятся, опровергая возможность происходящего здесь и сейчас, доказывая необоснованность её страхов и тревог, но это не помогает. Глубокий вдох и медленный выдох. Потом ещё раз. И ещё. «Чёрт! Это же детские страхи! Чего я так боюсь?!» Ей стыдно перед собой, и в то же время она злится. На страх и на саму себя. Как она могла так по-детски испугаться? Да и чего? Сна? Как?!

Два с половиной года назад Оля закончила обучение по специальности «психология». Отличницей не была, но училась с интересом, ей нравилось открывать новое, так что Оля не уступала своей подготовкой, уровнем знаний многим студентам, окончившим учёбу с отличием. При этом не всё ей давалось легко и просто. Она тратила много сил и времени. Не все дисциплины ей одинаково нравились. Нередко хотелось просто ничего не делать. Собственно, сам диплом, «корочка», ей был нужен больше потому, что только с ним можно найти работу. Но немаловажным для неё было закончить начатое – «завершить гештальт»[1 - Гештальт – это структура, которая воспринимается как единое целое, а не как сумма отдельных элементов. Завершить гештальт – значит закончить незавершённое дело, которое не даёт покоя, завершить начатое.], как она говорила. Диплом значил достижение цели.

Столь же сильно, как и психологию, она любила эзотерические учения, которым уделяла немало времени.

Однако сейчас эзотерика ушла на задний план, и Оля сама удивилась своей фразе, произнесённой в сердцах: «К чёрту психологию!»

Через мгновение она поняла, почему так сказала, и удивление прошло. Осталась только злость: на себя, на свои знания, на психологию в целом. Злость перекрывала страх, но осознание этого развеивало злость, и страх возвращался. Теперь Оля старалась заставить себя злиться. Это плохо ей удавалось. Лучше злиться, чем бояться, – и при этом важно не понимать, что злость одолевает страх. Просто чувствовать, и всё.

Оля приоткрыла дверь ванной. Полоска света прорезала мрачноватый коридор. «Я могла бы включить свет в коридоре, но не сделала этого», – разочарованно произнесла она, подумав, насколько элементарные вещи вытесняет чувство страха.

Никого. Собственно, как и следовало ожидать. Страх не прошёл, но ослабил хватку. Она опять закрыла дверь. Нужно принять душ. Она всегда закрывается, когда принимает душ. Но не стоит лгать себе – с закрытой дверью ей сейчас спокойнее. Безопаснее.

В свежеотремонтированной ванной комнате стены выложены кафелем лазурного цвета. На одной из них, прямо перед Олей, оказавшейся в ярком пространстве, – небольшое зеркало, над раковиной. Стиральная машина, слева от неё – ванна. Слева от Оли высокий узкий шкаф, где хранится бытовая химия и парфюмерия. Сейчас всё это совершенно не интересует Олю. Она приближается вплотную к зеркалу и приспускает ворот ночной сорочки до места, где почувствовала жжение. Её снова будто обжигает каплей горячего воска. Оля застывает. Над правой грудью ничего нет. Чистая белая кожа. Ни следов раздражения, ни сыпи, ни шелушения, тем более крови – совершенная чистота. Только ощущение жжения.

Она знает: если уколоться во сне, то из места укола по нервам в головной мозг может передаться импульс опасности для организма, что сопровождается ощущением реальной боли, словно укол настоящий. То же самое сейчас: внешне ничего нет, но есть ощущение. Однако она не спит. Она дотрагивается до зеркала, раковины, шкафа – убеждается, что не спит. К тому же для сна она слишком хорошо управляет своими действиями. Она знает: можно управлять содержанием сна – но она этого не умеет. Как и медитировать, чтобы, например, возвыситься над болью и не чувствовать её.

«Надо принять душ», – произносит она, словно душ способен чем-то помочь. Отражение в точности повторило её мимику. Очень аккуратно, без резких движений, чтобы не задеть участок кожи, где жжёт, она снимает сорочку. Поворачивает краны. Раздаётся звук падающей воды.

Она осторожно залезает в ванну, старается не намочить грудь, задёргивает шторку, споласкивает руки. Осторожно прислоняет ладонь к месту, где чувствуется жжение. Сначала ничего не меняется, но через несколько мгновений жжение ослабевает. Она облегчённо вздыхает.

Если бы стало хуже, она придумала бы способ, как принять душ, не задевая злосчастный участок кожи, но ей этого не хотелось.

Внезапная мысль: состояние «всё в порядке» – лишь иллюзия, как часто бывает, например, при температуре выше 37 градусов. Кажется, всё отлично, чувствуешь себя замечательно, но уже в следующий момент ощущаешь, как сгораешь изнутри.

«Ладно, уже всё равно намочила». В воображении она машет на этих словах рукой, опираясь на веру и надежду, что ничего страшного не произойдёт. «Быстро помыться и вылезать».

Вода тёплыми струями падает на мокрые волосы и стекает по спине, грудям, бёдрам. Жжение совсем прекратилось, и она больше не думает о нём. Теперь она испытывает наслаждение от струящейся по телу тёплой воды. Но приятные ощущения от душа всё-таки не успокаивают. Она инстинктивно закрывает глаза, чтобы в них не попала вода, но почти сразу старается их открыть. Ей кажется, кто-то или что-то присутствует рядом. Кто-то или что-то смотрит прямо на неё, когда она закрывает глаза. Оно опасно. В то же время она боится смотреть: а если увидит кого-то или что-то прямо перед собой?

«Не думай об этом, не думай о плохом. Это всё воображение», – мысленно утешает она себя и продолжает мыть голову, не открывая глаз. Старается не думать, насколько это возможно.

Она почти домыла голову, когда слышится одиночный слабый стук. Она замирает. Сердце бьётся так сильно, что видно, как вздымается и опускается грудь, повторяя ритм его ударов.

Она старается расслышать тишину, перекрываемую шумом падающей воды. Этот шум, думает она, выдаёт её, её присутствие. Она вслушивается, не двигаясь. Хочется открыть глаза, но мешают вода и остатки пены от шампуня. Теперь ещё страшнее – она не может видеть, воспринимает мир только на слух.

Не домыв голову, она быстро споласкивает лицо, промывает глаза. Теперь она не думает, стоит ли кто-то перед ней, она боится, что кто-то находится в квартире. Боится кого-то, а не чего-то.

С открытыми глазами спокойнее, однако напряжение не уходит. Она стоит всё так же – не двигаясь и изо всех сил вслушиваясь. Выключить воду? Но тогда она не только выдаст своё присутствие (хотя какая уже разница), но и свои подозрения относительно того, что кто-то находится в квартире. Впрочем, разве выключение воды не означает, что она просто закончила принимать душ? Эта мысль оказалась слабее предыдущей.

Несколько секунд длились слишком долго. Она глубоко вдохнула; медленно. Оказывается, она перестала дышать, едва услышала слабый стук. Следующие несколько таких же звуков её уже не напугали. Она была готова услышать их. И в каком-то смысле даже надеялась на это. Стуки – стало ясно – раздавались от соседей этажом ниже.

«Господи, ну и напугали вы меня!» Она выдохнула с облегчением. Наконец расслабившись, она снова откинула голову назад, закрыла глаза, с наслаждением домывая волосы, слушая их приятный скрип. В последний раз она сполоснула лицо. Открыла глаза. …И застыла, охваченная волной холодного ужаса.

«Просто твоё воображение?» Это сказала маленькая девочка. Она стояла перед Олей, наклонив голову вниз. Её светлые волосы, казавшиеся мокрыми, закрывали плечи и лицо, опускаясь на грудь.

«Да, мама?» – добавила девочка и стала медленно поднимать голову. Но её лица Оля не увидела. Подступила тошнота, по телу разлилось тепло, словно вся кровь стала переливаться в ноги; стены, шторка, ванна, белокурая девочка – всё расплылось перед глазами. Сердцебиение замедлилось, мышцы обмякли, в ушах зазвенело. Оля схватилась за шторку, не в силах устоять на ногах.

«Да, мама?» – снова услышала она, на этот раз как будто издалека, сквозь шум, и потеряла сознание.

Сорванная шторка наполовину укрыла Олю, лежащую на коврике.

На горизонте, большая часть которого, правда, была скрыта высотными домами, появилась узкая полоска зари. Фонари ещё горели, на улице – никого.

В комнате полумрак, рассеиваемый только экраном монитора и слабым светом уличных фонарей. Наверное, стоило бы немного поспать, но Илье спать не хотелось. Забыв о времени, он с головой ушёл в мир новой компьютерной игры. Все домашние за городом, на даче, и никто не мог его отвлечь. Практически не моргая, он смотрел в экран, стараясь не упустить ни секунды игры. В наушниках пока не было ни звука.

С шести лет Илья начал погружаться в виртуальный мир, полный приключений, возможностей и… крови. Nintendo Famicom (Dendy), Sega, Sony Play Station, PC… – много всего. Не было разве что Xbox. Он и сам точно не знал, сколько сотен игр прошёл. Игроман – так его называли другие, да и он сам так о себе думал. Стены в его комнате заклеены постерами различных игр, одни приходили на смену другим: Silent Hill, Resident Evil, StarCraft, Dragon Age, Diablo, Bioshock и множество, множество других. Стратегии и экшны, хорроры и квесты – он представлял себя их героем. Много воображал, говорил в соответствующем языковом стиле и бесконечно рассуждал о том мире, в котором «находился» или хотел бы оказаться. Он был лучшим собеседником, если дело касалось игр. Кое-как закончил девять классов, зато знал толк в играх, замечал мельчайшие детали и недоработки. У него всегда можно было найти самые новые игровые журналы, самые современные игры (конечно, не все сразу, но часть точно). Почти все свои деньги он тратил на три вещи: комплектующие для компьютера или новую консоль, новые игры и пиво. Обновлять оборудование приходилось не слишком часто, раз в три-пять лет, поэтому в основном траты приходились на новые игры и – в большей степени – на пиво. Сегодня ночью пива не было. Как бы Илья ни любил выпить, он делал это не каждые сутки.

Илья никогда не брал новую игру просто так, не обдумав свой выбор как следует. Его можно было бы назвать профессионалом в области компьютерных и видеоигр – он оценивал их реалистичность, графику, атмосферность, сюжет, физику и т. д., но он предпочитал называть себя игроманом.

Несмотря на свою щепетильность, разборчивость, гурманство, Илья решил опробовать новую игру, ровным счётом ничего о ней не зная. Он никогда нигде ни от кого про неё не слышал; ни в одном журнале, даже в интернете, про неё – ни строчки. Он даже не понял, каким образом нашёл её.

Сама страница выглядела предельно просто – всего три слова чёрным по белому:

Твоя Игра
…about

Недолго думая, Илья нажал на ссылку …about. Что-то звуковое… Возможно, описание игры, но очень странное и жуткое. Такое он слышал впервые. Да и вообще не мог припомнить подобное, звуковое, описание игры.

Уже через минуту сердце учащённо билось, ладони вспотели, а сам он сидел весь бледный, оглядываясь чуть ли ни при каждом звуке в наушниках. Пару раз даже снимал их и вслушивался в тишину в квартире, нервно оглядываясь. Ему хотелось включить свет, но он всё-таки оставался на месте, получая некое удовлетворение от испытываемого страха. Такого чувства Илья не переживал с тех пор, как, будучи ещё школьником, впервые ночью один играл в Silent Hill. Сейчас ему тридцать. Он сразу нажал на ссылку закачки, которая появилась, едва закончилось воспроизведение описания.

Пока шла закачка, Илья решил найти более детальную информацию об игре. Однако поиск ничего не дал. Впрочем, эта неудача его даже порадовала, поскольку напомнила японский фильм «Проклятие-3D». Только там – видеозапись, а здесь – компьютерная игра. Возможно, его заинтриговала именно эта похожесть, поскольку он обожал всё таинственное, загадочное и жуткое (на протяжении многих лет любимейшими играми были Silent Hill и Resident Evil, позже к ним добавились Call Of Cthulhu: Dark Corners of the Earth, Amnesia: The Dark Descent и ещё несколько других); возможно, решающую роль сыграло забытое детское чувство страха. Скорее всего, и то и другое.

Илья кликнул на закачку и через пару часов, уже под утро, запустил «Твою Игру». В предвкушении он смотрел на чёрный экран, ожидая увидеть какую-нибудь ужасную заставку: не мясо и кровь, а нечто затягивающее в другой мир, держащее в напряжении, в усиливающейся тревоге, перерастающей в ужас… Ничего такого не случилось.

В центре чёрного экрана одна за другой возникли буквы, которые сложились в приветствие:

Здравствуй, Илья

Затем курсор передвинулся на следующую строку и стал мигать, словно ожидая ответа. Илья несколько секунд тупо смотрел на это приветствие, потом вслух спросил: «Это что за фигня?»

На какое-то мгновение его охватила злость: потратить столько времени на закачку такого отстоя! Но вспомнились чаты с так называемым искусственным интеллектом, имитирующие обычное человеческое общение. Когда-то ему даже нравилось так початиться, а потом стало скучно и вообще непонятно, зачем их придумали.

Но сейчас перед ним не чат, а игра, которая довольно долго закачивалась – по-любому дальше будет что-то интересное. Надо отдать должное разработчикам: то, что поначалу Илью разозлило, теперь приняло совсем другую форму. Единственное непонятно: откуда они знают его имя?.. Может быть, главного героя игры так зовут по умолчанию?.. Хотя намного таинственнее и гораздо более жутко представить, что игра сама «узнала», что игрока зовут Илья.