Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

Важно то, что при переносе на бумагу оно работало. Поэтому у нас имелись заказчики, а издательство продолжало существовать, несмотря на все кризисы и дефолты.

Все это и кое-что другое я узнал от старших товарищей. В редакции, кроме главного, который в основном вел дела с клиентурой, постоянно сидели две тетки. Одна занималась набором и версткой. Фамилия ее была Мансурова. Круглолицая, с черными, словно лаковыми волосами. Сколько ей было лет – сказать затруднительно, нынешние горожанки умудряются растянуть период «от 40 до 60» до бесконечности. Она почти не разговаривала. И мне дали понять, чтоб я с расспросами к ней не лез – если она ошибется хоть в одной букве, последствия могут быть серьезные.

Вторая тетка, примерно того же возраста, была редактор. Ее фамилия была Кузнецова. Но я ее про себя прозвал Вдова Викинга – она была высокая, с резкими чертами лица и совершенно белесая. Она занималась сверкой текстов с исходниками на разных языках, порой совершенно мне неизвестных. После нее корректура попадала ко мне.

Вдова Викинга на вопросы отвечала охотно, и лишь дней через десять я обратил внимание, что говорит она лишь о том, что имеет отношение к моим профессиональным обязанностям. Никаких иных тем она не касалась.

Еще контору посещал Лукас – это художник, сонный бородач средних лет. А «Лукас» было не имя и не фамилия, а прозвище, в честь Лукаса Кранаха, пояснил он. И еще технолог Оноприенко. Она больше всего была похожа на ту тетю Дуню из телевизора, которая объясняет домохозяйкам про бытовую магию. Временами казалось, что самая главная здесь она, поскольку именно Оноприенко отвечала за контакты с типографией, а как сказано выше, слово обретает силу при переносе на бумагу.

От Оноприенко я узнал множество занимательных историй из прошлого издательства: о том, как удалось предотвратить войну (она не уточняла какую, но насколько я понял, речь шла о Карибском кризисе), внеся изменения в корректуру книги, где на каждой странице повторялось слово «подвиг». О том, что раньше в штате числилась специально натасканная на поиск гримуаров собака. О том, что свинцовые матрицы, с которых раньше печатались книги, забирали под расписку представители головной столичной конторы, а что потом делали из этого свинца – разное говорили. Может, и пули, да. Потому что серебряные, они на самом деле не действуют…

В первые недели моей работы издательство готовило к выпуску две книги. Одна – «Зеленая бабочка», гримуар, билингва (языком оригинала был итальянский), а вторая называлась «Ирмологион» и на первый взгляд представляла собой сборник тропарей на освящение вод, а на второй и третий – нечто совсем иное.

Оригинальные тексты относились к XVII веку, тогда в Европе появилось множество магических книг, может, потому, что распространилось книгопечатание, а бумага стала сравнительно дешева, и даже Московия, бывшая тогда несколько в стороне от общеевропейских модных веяний, поддалась этой заразе. Итальянского у нас в университете не преподавали, но благодаря знанию латыни с вычиткой я справлялся, да и старославянский не успел забыть. Так что проблем на работе не возникало. Единственной проблемой, как уже сказано, было отсутствие денег. Ознакомившись с платежной ведомостью, я обнаружил, что верстальщица получает немногим больше меня, а Вдова Викинга – даже меньше.

Мне было как-то неловко спрашивать у них, почему они держатся за эту работу. Ну ладно, женщины. В предпенсионном возрасте ни черта не найдешь. Но Лукас-то мужик, и помоложе, и город не самый маленький – нашел бы себе что получше. Ему я и задал это вопрос.

– Ну да, – сказал Лукас. – Денег ты здесь не дождешься. По правде, их и раньше негусто было, даже когда государство это дело подкармливало. А сейчас – ровно столько, чтоб процесс поддерживать. Но она затягивает, работа эта. Ты вот недавно здесь, не успел еще почувствовать. А может, и не почувствуешь. Это не у всех получается. Тогда они увольняются.

– Что значит «почувствуешь»?

– То и значит. Или ты подсаживаешься на эту работу, или нет. Это как на ликеро-водочном заводе работать…

– То есть если ты не абстинент, то ловишь с этого кайф?

– Примерно так. Хотя и не совсем… Есть и еще кое-какие бонусы. Вот ты, например, не спрашивал, сколько главному лет?

– Нет.

– Ну и не спрашивай.

Больше мне из Лукаса ничего вытянуть не удалось. Однако из его слов проистекало, что специфика нашего производства как-то влияет на восприятие, а через него на человеческий организм в целом.

А насчет гламура тоже непросто. Вдова Викинга сказала – зря, что ли, все за это словцо ухватились? Мощнейший маркетинговый ход за последние полвека. Это ж древний магический термин. В разных языках он по-разному звучал – glamour, glammer, glamaria, но значил одно – чары. Вот оно людей и зачаровывает, кто-то, видно, в свое время из магиков в менеджмент подался…

Так вот, о возрасте главреда. Я, конечно, не стал его спрашивать, но на кое-какие моменты внимание обратил – когда он отвлекался от обработки клиентов и устраивал краткие оперативные совещания.

Он употреблял словечки, довольно сложно применимые к современному производственному процессу. Ну ладно, например, слово «отсинить» в значении «копировать» я в детстве слышал от дедушки, когда он вспоминал свое конструкторское бюро, во времена моего детства уже закрытое. Но вот «кавбригадой» финансовую проверку не называл даже дедушка. А как-то раз на мои уверения, что я достаточно хорошо знаю текст, сказал:

– Разве это хорошо? Вот помню, как на знание текста экзаменовали… брали том ТАНАХа и протыкали длинной иглой в любом месте. И кто не мог назвать каждую букву на каждой странице во всем томе, где та игла прошла, тех снова учиться отправляли.

В общем, он хоть и выглядел стариком, скорее всего, был гораздо старше, чем казался.

А как насчет остальных? Вот, к примеру, Оноприенко. Если я правильно угадал и она говорила о Карибском кризисе, так она должна была в ту пору только на свет появиться. А она рассказывала, как будто эта история приключилась, когда она уже здесь работала.

В общем, кто их разберет.

«Бабочку» с «Ирмологионом» мы сдали в печать без приключений, поступил какой-то новый заказ, и тут, еще на раннем этапе, образовалась проблема с главным издательским компом. Да, здесь это тоже бывало. Вызвали программера. Программер, к моему удовольствию, оказалась молодой симпатичной блондинкой по имени Олеся. Она осмотрела комп и заявила, что ничего там не поломано, а для работы над заказом нам не хватает какой-то особливой программы – я название ее слышал в первый раз, но Олеся говорила с полной уверенностью.

Тут я обнаружил, что бессловесная Мансурова способна на долгие и яростные препирательства. Она настаивала на том, что программу надо брать лицензионную, иначе не сработает, а где деньги на это взять – пусть не у нее спрашивают. Олеся была против того, чтоб и деньги зря расходовать, и время. Она, мол, знает, где такую прогу скачать, ну, не совсем такую, похожую, но она берется за небольшие деньги довести прогу до ума. За совсем небольшие, гораздо меньше, чем «Абраксас» за нее сдерет. Мансурова шипела, что она такими фокусами уже сыта и что Олеся, мол, полешанка и не к лицу ей воровать проги, как цыганке кур.

Тут Кузнецова, доселе молчавшая, уткнувшись в очередную рукопись, внезапно оживилась:

– А что, цыгане – это мысль, – и потянулась за мобильным.

Тут из своего кабинетика вынырнул главред, оказывается, внимавший всей полемике.

– Мадам, оставьте Тамилу в покое. Не стоит дергать цыган по таким мелочам, это на крайний случай.

Кузнецова как-то нехорошо усмехнулась, вроде «знаем мы ваши крайние случаи», но телефон отложила.

– Какая же это мелочь, когда книгу иначе сверстать невозможно! – возмутилась Мансурова.

– А мы купим лицензионную, купим. А стоимость включим в общий счет. Заказчику надо, вот пусть и оплачивает. Ты, деточка, с «Абраксасом» и поведешь дела, пойдем обсудим…

– Вот и правильно, – проворчала Мансурова. Олеся, кажется, тоже не была огорчена – очевидно, ей при таком раскладе полагались комиссионные. Кузнецова не прореагировала никак – это не была ее сфера работы.

Вспоминая разборки наших дам, я спросил у Оноприенко, когда она пришла из типографии:

– В нашем бизнесе женщин больше, чем мужчин?

Она немного призадумалась.

– Вроде нет. Просто бабы пашут, вот их и виднее. А мужики по кабинетам сидят, руководят. Вот ты молодой еще, а скоро тоже пробиваться начнешь…

– Но Лукас ведь тоже пашет.

– Ну, Лукас… – Она хмыкнула. – Он тормоз.

– А кстати, что такое полешанка?

– Это ты про Леську, что ли? У нее семья родом из Полесья, из Белоруссии. Самое ведьминское место. То есть раньше было. А теперь многим пришлось приспосабливаться, подлаживаться под современный лад. Вот в программисты и подались, профессии-то родственные, что так колдовать, что эдак.

– Значит, и с цыганами та же песня?

– С цыганами ухо держать надо востро. Они, конечно, магическую прогу могут добыть, только она, скорее всего, будет одна видимость, вроде водки паленой или косметики из мела и гуталина. Или сработает один раз и сдохнет. Конечно, если б Тамила за дело взялась, все б держалось крепко. Но Тамила придет только по кузнецовскому зову – вроде как родственники…

– Сроду бы не сказал, что Кузнецова – цыганка, – как помянуто, внешность у редакторши была такая, будто ее в тазу с «Тетей Асей» прокипятили.

– Нет, не цыганка. Она из Новгорода. Просто они с Тамилой в Чуфут-Кале что-то мутили вместе. Но это давно было, еще до меня, еще когда Захария коген «Шестокрыл» переводил…

Название мне что-то смутно напоминало.

– Чуфут-Кале – это в Крыму?

– Да. – Тут технологиня вспомнила о каких-то срочных делах и ушла.

Но меня сейчас интересовало другое. Я сразу принял тот факт, что магия содержится и действует в книгах. А как насчет тех, кто эти книги делает? Обладают ли они особыми способностями? Лукас ведь намекал, что не всякий способен ощутить воздействие книги. И главред не просто так испытательный срок мне назначил.