История одной казачьей станицы

Газета «Донские областные ведомости» писала в октябре 1878 года об этом так: «Насквозь пронизана теперь турецкая гордыня казачьей пикой и русским штыком. Геройские дела на горе Бедек, на Трояновом перевале и при Филиппополе и Караджиляре прославили их…

Был отслужен молебен, потом началось угощение. Вдоволь было и хлеба-соли, и напитков. И любо было поглядеть на этих молодцов, украшенных светлыми знаками Святого Победоносца Георгия.

Господа офицеры были приглашены откушать хлеб-соль в здании клуба. Дамы и девицы, разместившись на лестнице и в залах, с весёлыми улыбками бросали на входивших пахучие свежие цветы.

Генерал Орлов предложил тосты за добрых хлебосолов, за здоровье дам, девиц, за их букеты и особенное внимание к полку.

Казачки то и дело подносили фартуки, а старики-отцы клетчатые платочки к заплаканным глазам».

По окончании праздничных торжеств и встреч, возвратившиеся с войны казаки из станиц Каменской и Гундоровской отправили за счёт станичных сумм телеграммы с выражением верноподданнических чувств. Государь назывался в них «вернолюбезным и обожаемым монархом», императором Александром Благословенным, ангелом-хранителем мира. Вот такие были припасены в суровых казачьих сердцах непривычные нашему уху красочные эпитеты.

Прошло меньше тридцати лет и разразилась новая большая война – русско-японская. Находившиеся за тридевять земель от дальневосточного театра военных действий казачьи полки первой очереди отправлены туда не были. Остался в своем гарнизоне в Замостье и 10-й Донской казачий генерала Луковкина полк. Полк, в котором служили в основном гундоровцы.

Однако уроженцам станицы Гундоровской удалось отличиться и войти, как в этих случаях принято говорить, в историю войн и военных конфликтов.

Дело в том, что события на Дальнем Востоке первоначально считали мелким локальным военным столкновением, в котором залихватски должны были справиться с противником только войска, дислоцированные за Уралом. Однако задуманное военачальниками не получилось.

В начавшейся войне принимала участие 4-я Донская казачья дивизия, в составе которой был 19-й, 24-й, 25-й и 26-й Донские казачьи полки. Казаки-гундоровцы были зачислены в 19-й Донской казачий полк. О том, как действовал этот полк в русско-японскую войну, лучше всего прочитать в достаточно фундаментальном труде, составленном в 1910 году в городе Киеве капитаном Фёдором Ростовцевым под названием «4-я Донская казачья дивизия в русско-японскую войну. Исследование военно-историческое». В своей книге капитан Ростовцев уделил большое внимание одному из гундоровцев, их авторитетному боевому лидеру в той войне – сотнику Тихону Петровичу Краснянскому. Цитирую:

«Сотник Краснянский, необыкновенно спокойный наружно человек, принадлежал к так называемым «казачьим детям», то есть не был донским дворянином. Вероятно, это обстоятельство ещё больше заставляло сотника Краснянского стремиться обнаружить свои недюжинные способности. Серьёзное отношение к своему долгу и симпатичная личность сотника Краснянского обрисовалась задолго до войны.

Объявление войны застало сотника на должности станичного атамана Гундоровской станицы. На этой должности Краснянский зарекомендовал себя с самой лучшей стороны.

Вскоре после объявления войны одним из окружных атаманов был возбужден вопрос: допустимо ли занятие должностей станичных атаманов офицерами, состоящими в комплекте полков? Этим же атаманом был высказан взгляд, что это нежелательно, потому что в разгар мобилизационной деятельности станицы будут лишены руководителей, призванных на службу.

Вскоре состоялся приказ, согласно которому такие атаманы, в том числе и Краснянский, отчислялись с этих должностей.

Окружной атаман Дьяков возбудил ходатайство, чтобы оставить его в должности. Не дождавшись ответа и веря, что его ходатайство будет удовлетворено, Дьяков провел 11 апреля 1904 года выборы в Гундоровской станице, и опять станичный сход единогласно выбрал Краснянского.

Но на войну Краснянский пошел 21 июля 1904 года. Он выехал в мобилизованный девятнадцатый полк. Его провожала местная интеллигенция, которая преподнесла ему подарок и благословила его иконой.

Во время не короткого пути в Маньчжурию сотник Краснянский часто беседовал с казаками и сблизился с ними. Это сближение принесло сотнику немалую пользу, что обнаружилось при первом же боевом деле».

30 сентября 1904 года 4-я Донская казачья дивизия прибыла на театр войны на станцию Телин и затем походным порядком отправилась посотенно в Мукден. Во главе первой сотни полка № 19 ехал на боевом коне сотник Тихон Петрович Краснянский. Как только сотня прибыла к месту расположения, сразу же был зачитан приказ командира дивизии, обращённый к прибывшим на поле боя донским казакам. В нём говорилось:

«Главнокомандующий требует энергичных действий, призывая все войска отряда порадовать государя удачным боем».

И Краснянский порадовал… С 22 по 24 октября 1904 года его сотня совершила дерзкий рейд по тылам противника. Вот как это было:

«Сотник рассредоточил своё подразделение в виде растянутого эллипса так, чтобы два человека никогда не были вместе.

На днёвке донцы вошли в связь с оренбургскими казаками, имевшими дурное влияние на людей донского разъезда. Оренбуржцы доказывали невозможность прорыва, примерами из настоящей войны и предсказывали неизбежность гибели всего состава разъезда, в случае настойчивого стремления выполнить задачу.

Узнав об этих разговорах донцев с оренбуржцами, сотник Краснянский изолировал свой разъезд и просил своего офицера хорунжего Полковникова приободрить своих подчинённых.

Ночью Краснянский вместе с Полковниковым и охотниками[4 - Охотниками в то время называли добровольно вызвавшихся на выполнение боевого задания казаков.] пополз во вражеское расположение для рекогносцировки деревень. Разъезд установил силы, которыми неприятель занимал деревни, систему сигнализации, которой он пользовался и перерезал телефонные провода.

На следующий день после продвижения в северо-восточном направлении, в районе реки Хуанхэ, разъезд был обнаружен неприятелем и вынужден укрыться на днёвку в песчаном кустарнике. Затем казаки проследили перевозку военных припасов на парусных лодках китайцев по реке Тайцзыхе. Здесь, у реки, разъезд был окружён превосходящими силами противника, и казаки стали отступать на запад вдоль реки Тайцзыхе. Многие уходили на невзнузданных конях. Но, несмотря на то, что противник стрелял залпами с расстояния 100–150 шагов, ни среди коноводов, ни среди казаков и их лошадей раненых не было. Разъезд, побросав в воду гаолян, стал преодолевать топкий берег реки. Из-за того, что лошади сильно утомились, Краснянский принял решение возвращаться домой.

Наконец в 4 часа утра 24 октября 1904 года донские казаки, обстрелянные постами сторожевого охранения японцев, вернулись в расположение полка».

Сами по себе эти разведывательные действия сотника Краснянского можно было бы посчитать совсем не выдающимися, если бы ни одно обстоятельство…

Сотник шёл в разведку без предварительного изучения местности и даже без карт. Казачьи войска на том участке и вовсе действовали без такой необходимой принадлежности для руководства боевыми действиями, как топографические карты. Офицеры руководствовались только собственными кроками местности и показаниями переводчиков и проводников.

Как потом вспоминал Т. П. Краснянский, китаец-переводчик оказался человеком верным и храбрым. По наблюдениям сотника, китайцы относились к русским хорошо. Они часто жаловались через переводчика на гнёт японцев. Сотник обнадёжил их скорым освобождением от японского ига.

Одной из задач разведывательных разъездов, таких как у сотника Краснянского, была ещё и поимка китайцев-шпионов на своей территории. Интересное донесение из дел военно-учётного архива можно привести в качестве примера:

«Сегодня, 26 октября 1904 года, только что допрошен сознавшийся японский шпион китаец. Показание, данное им, проверено опросом под хлороформом. Хлороформировал дивизионный врач доктор Калабухов. Допрос будет продолжаться ещё несколько дней, так как сведения получаются от шпиона с большим трудом».

В историческом описании капитана Ростовцева есть небольшая глава: «Красивое дело сотника Краснянского»

«14 декабря 1904 года сотник Краснянский задумал и твёрдо решил добыть пленного японца. Во время своих разведок сотник наметил японскую заставу, расположенную западнее Лидиутуня, и вознамерился на ней попытать счастья. В 6 часов 30 минут вечера 14 декабря, пользуясь темнотой, пока луна не успела взойти, сотник Краснянский и хорунжий Полковников выступили из Яншулинцза с партией охотников 19-го полка в конном строю и двинулись в промежуток между Фуцзячжуаньцзы и Паусентунь.

В деревнях японцы ещё не спали, и поэтому шум, происходящий от движения разъезда, не мог быть ясно слышен противником, засевшим в фанзах. Приученные к ежедневным встречам наших разъездов только перед рассветом, японцы менее всего ожидали нападения в это время.

На высоте Лидиутунь, шагах в шестистах от этой деревни, послышался с левой стороны разъезда оклик часового «Тамарэ!», что по-японски означает «Стой!». Охотники приостановились. Сотник Краснянский переехал на левый фланг, чтобы определить положение и расстояние японского часового от своей полусотни и относительно деревни Лидиутунь. Левый дозор сообщил, что часовой окликнул из окопов, расположенных на окраине деревни Лидиутунь. Приказано всем двигаться дальше вперёд.

Но едва казаки сделали несколько шагов вперёд, как раздался тот же оклик, затем громкая отчётливая команда и два залпа более двадцати ружей. По выстрелам сотник Краснянский определил положение японской заставы. Начальник разъезда остановил полусотню и быстро отдал распоряжение хорунжему Полковникову атаковать японцев во фланг, сам же решил двигаться с фронта.

«В атаку марш, марш!» послышалась в ночной темноте спокойная команда лихого сотника. Японцы успели дать ещё один залп, когда казаки с громким криком «Ура!» бросились на них в шашки. Противник не выдержал и побежал. Казаки сразу повалили пиками человек десять. Заранее назначенные люди быстро спешились и стали отбирать у японцев оружие. Другие поскакали догонять убегавших. Часть удирающих японцев производила стрельбу, во время которой была ранена одна казачья лошадь. В окопе остался японец, который отчётливо по-русски, обращаясь к казакам, сказал: «Что вы делаете, мы сдались!». Но скакавшие сзади казаки не слышали его слов и японец был зарублен. Одного живого японца казаки быстро связали, посадили на лошадь и увезли к нашему сторожевому охранению. Другой японец, взятый в плен, сначала сопротивлялся, кусался и дрался, но тоже был связан и доставлен на заставу. Трофеями казаков были два пленных японских унтер-офицера пехоты, пять винтовок с примкнутыми ножами. По рассказам казаков, на месте осталось не менее восемнадцати убитых и несколько раненых».

Хроника боевых действий сотни, которой командовал Т. П. Краснянский, достаточно полно представлена в делах военно-учётного архива.

«21 мая 1905 года сотник Краснянский произвёл разведку далеко в глубину и на широком фронте. В деревне Инаушенди было захвачено пять хунхузов[5 - Хунхузами на той войне называли промышляющих разбоем китайцев, которые во время боевых действий воевали на стороне японцев.]. Было взято восемь лошадей, винтовки и много русских патронов.

Хунхузы были охотно выданы местными жителями-китайцами. Найден список хунхузов и их письмо к китайцу с требованием выдать пятьсот рублей под угрозой смерти».

На подвижном фронте стали создавать интересные воинские боевые единицы, так называемые конно-охотничьи команды. Они действовали как охотники на донских просторах, где главным при добыче дичи было быстро обнаружить её, незаметно подкрасться и убить.

В конце июня 1905 года 19-й Донской казачий полк был откомандирован в 1-ю Маньчжурскую армию, где уже на новом для себя театре военных действий, используя конно-охотничьи команды, продолжил активную разведку и попутное уничтожение сил противника.

9 июля 1905 года сотник Краснянский тремя разъездами произвёл разведку расположения японцев.

«Сначала разъезд под командой урядника Фролова, заметив сорок хунхузов, гнавших около сотни лошадей, напал на этих вооружённых табунщиков и отбил лошадей, которых, правда, не всех удалось пригнать в своё расположение. Казаки сотни показали в разведке пример взаимовыручки. Когда раненый казак Зенкин попал в топкий овраг, то на выручку ему бросился казак Авюсов, калмык, и благополучно вывез раненого товарища».

Одна из причин боевых успехов сотни Краснянского заключалась в отличной кавалерийской выучке и, конечно же, в донских лошадях. Казаки без труда нагоняли щуплых, маломощных, и к тому же некормленых коньков хунхузов. Вывод был сделан простой: без хорошей лошади не может быть хорошей кавалерии. А в данном случае хороший донской конь оказался под хорошим казаком полка № 19, да ещё и под руководством боевого офицера, такого, как сотник Тихон Петрович Краснянский.

31 августа 1905 года была получена телеграмма из штаба армии о перемирии с японскими войсками. Быть убитым или искалеченным накануне окончания войны никому не хотелось. А самому убить одного-другого японца не доставило бы удовлетворения потому, что индивидуальной вражды к неприятелю не было. Орденов и медалей получено было достаточно всеми и рисковать жизнью за лишний крест охотников не находилось.

Среди награждённых за участие в боевых действиях было немало гундоровцев. Награждены боевыми наградами офицеры сотники Тихон Петрович Краснянский и Александр Викторович Шляхтин.

Получили знаки отличия ордена Святого Георгия Победоносца казаки. Вахмистр Неживов Терентий был награждён знаками четвёртой и третьей степеней за бои под Лидиутунем. Также дважды был награждён вахмистр Илларион Герасимов. Он получил награды третьей и четвёртой степеней за разведку в начале военной кампании и за проявленные мужество и храбрость в других делах.

Война закончилась, но ещё долго казаки томились в ожидании отправки на Дон. Отправка дивизии в Новочеркасск началась только 3 марта 1906 года.

19-й Донской казачий полк прибыл в Новочеркасск 2 апреля 1906 года. Через три дня полк был демобилизован. Сведений о какой-то торжественной встрече в станице Гундоровской прибывших героев Маньчжурии в архивах не сохранилось. Да, наверное, такой встречи и не было.