Сказочные фантастические истории

Лук, стрелы и лягушка

Лес был очень сухой, – даже от случайной маленькой искорки мог возникнуть большой пожар. Поэтому мы с другом оставили лесные прогулки и занялись маленькими, живописными прудами, которые остались от старателей, которые очень давно здесь мыли золото. Видимо, плотик, на котором обычно скапливается золотой песок, находился глубоко, и им пришлось выкопать котлованы, которые потом заполнились подземными водами.

Этих водоемов было в окрестностях очень много. В них водились караси и часто прилетали утки. Сидеть судочками на берегу, ожидая поклевки какого-то голодного карася нам быстро надоело, и мы обратились к охоте. Ни я, ни мой приятель не были охотниками, и ружей у нас не было. Но существовали другие способы подстрелить утку, например, лук.

Рогатки, конечно, я в детстве делал, и не одну, стрелять из них умел, но вот лук не делал ни разу. Но, по-моему, это была простая задача – взять ветку потолще и натянуть на леску, – вот и вся премудрость. Стрелы можно было тоже сделать тоже из веток, только следовало выбрать из них прямые. Какие наконечники к стрелам можно сделать, это я не знал, но решил поступить просто: примотать к стреле гвоздь и все, оружие готово.

Изготовление лука заняло полчаса, стрел мы с приятелем сделали по пять на брата и тут же отправились на охоту, на ближайший пруд. Он был узкий и длинный, а в конце его плавала небольшая стая уток. Мы по тропинке подошли к ним поближе и изготовились к стрельбе, – достали из колчана стрелы и положили их на тетиву. Наша добыча плавала в десяти метрах от нас, и мы пустили по стреле. Оба промахнулись, к нашему огорчению. Потом мы подобрались к уткам поближе – для этого пришлось обогнуть пруд. До стаи уток было метров пять, и мы опять пустили по стреле. Опять промах!

Мой приятель плюнул на охоту и пошел играть в бильярд. А у меня осталось еще три стрелы, и я надеялся, что одна из них найдет жертву. Чтобы наверняка подстрелить утку, мне надо было подобраться к ней поближе, или сделать на нее засаду в камышах. Я нашел укромное место около самой воды и затаился, сжимая в руке лук со стрелой.

Между тем, после июльской жары, небо нахмурилось, закрылось тучами, и до меня донесся приглушенный рокот, это приближалась гроза. Я ждал. Утки плавали, но до них было еще далеко. Я мечтал, что хоть одну я притащу на кухню и рассчитывал, что гроза пройдет мимо, или я успею до ливня успеть подстрелить одну из стаи, которая между тем постепенно подплывала все ближе и ближе. Но неожиданно для меня в небе прямо надо мной раздался грохот, и в воду вонзилась ярко- синяя молния, напугав меня до полусмерти.

После удара молнии установилась тишина. Гроза куда-то неожиданно делась, а на темно-синем небосклоне засиял месяц. Я не поверил своим глазам – только что был вечер с надвигающей грозой и вдруг тишина, и в небе светил месяц. Что-то все быстро поменялось, словно прошло несколько часов. Надо было двигать домой, поужинать и почитать перед сном какую-либо книжку. Я встал из своего укрытия в камышах, вышел на тропинку и прошел по ней несколько десятков метров. Тропинка вышла на небольшую проселочную дорогу, которой, по-моему, здесь не должно быть. По ней ехал на лошади всадник, вооруженный луком и копьем. Увидев меня, он остановился и сказал мне, чтобы я остановился.

Я встал, как вкопанный и смотрел, как он слез с коня, поправил меч, висящий у него на боку. Бежать мне было уже поздно и некуда – по обе стороны от дороги был лес, по которому мне от лошади не убежать. Воин подошел ко мне вплотную и спросил, кто я и куда иду. У него была странная дикция и говор, но я его отлично понял. Я представился, сказал, что я рабочий и иду на свою базу. Но было видно, что он не поверил ни одному моему слову. Потом, увидев у меня лук и стрелы в полевой сумке, наклонил голову и стал смеяться над моим оружием.

Смех тоже мог быть оружием и его смех мне совсем не понравился. Но просмеявшись, он взял мой лук, и, согнув его одною рукою, сказал, что более странного лука ему видеть не приходилось. В доказательство он снял с себя лук и показал его мне – вот такой, с его точки зрения должен быть лук, а стрелы мои вызвал у него истерический приступ смеха. Мне надоело это представление, и я сказал, что хватит. Дальше наше общение продолжалось более мирно и спокойно.

Наступала темнота и этот витязь предложил побеседовать на сытый желудок. У меня не было никакой еды, но он сказал, что у него есть и этого хватил на двоих. Он повел коня в поводу и через несколько минут мы дошли до пруда, где он стреножил коня, а я тем временем собрал валежник и зажег его зажигалкой. Пламя осветило его удивленное лицо, и сразу последовал вопрос – как я это сделал. Пришлось показать ему, как я развел костер с помощью зажигалки, а потом я достал пачку сигарет и закурил. Это его удивило еще больше и мне пришлось объяснить, что я простой странник, иду из далекой страны, где есть такие вещи как зажигалка и сигареты, а потом попросил посмотреть на его лук и стрелы.

Это было мощное оружие. Я потрогал тугую тетиву и попробовал натянуть лук – это было трудно, но я постарался. Стрелы были под стать луку – прямые, оперенные и с железным наконечником. Таким луком не только можно было убить утку, но и более крупную дичь, например волка или косулю. Он дал мне какое-то жареное мясо и питье во фляге, которое по вкусу оказалось не то квас, не то медовуха. Мы сидели за костром, и я расспрашивал его о житие-бытие, и есть ли тут разбойники, дикие звери и чем он вообще занимается, кроме охоты и скитания по лесам, а потом мы улеглись около костра и я проснулся уже утром.

Вставало солнце, и на пруду, покрытом кувшинками и лилиями, было масса диких уток, и квакали многочисленные лягушки. Мой новый знакомый тоже проснулся, и я показал ему на водоплавающую дичь. Он пренебрежительно на нее посмотрел и сказал, что таких уток ему надо несколько штук на обед, и он не намерен тратить на них стрелы. Потом спросил, что я собираюсь делать, так как он собрался ехать дальше. Мне не нравилось это предложение – я не собирался уходить от пруда, так как думал, что судьба смилуется и забросит меня обратно, в мое время, и у меня было еще двое стрелы, и я покрался к одной утке совсем близко, буквально на метра два и первой же стрелой подбил ее. Она была около самого берега, и я достал ее какой-то палкой. Показал добычу знакомому, на что он только хмыкнул, сел на коня и, махнув на прощанье рукой, уехал.

У меня осталась еще стрела, и я думал, что с ней делать. Посмотрел по сторонам и заметил недалеко от меня на кочке здоровенную лягушку, а может жабу, – высотой почти сантиметров тридцать. Она сидела на кочке и рассматривала уток, меня и делала глотательные движения. Я подумал, что это подходящая дичь для последней стрелы, поднял лук и с первой попытки попал. Она свалилась с кочки, подрыгала своими лапами и превратилась в какое-то неведомое мне существо, не то большую крысу, не то в выдру, а может, в бобра. А может мне это показалось – я не стал подходить к мертвой лягушке-жабе, а наоборот, отошел от нее подальше.

Между тем утренняя жара сменилась духотой, и вдали пророкотал гром. Я посмотрел на небо с грозовым облаком и стал глазами обшаривать кусты, лес, чтобы определить, куда мне спрятаться от надвигающей грозы. Нашел неподалеку большую елку, и только отправился к ней, как вдруг потемнело, в пруд ударила молния, и начался ливень. За несколько секунд я вымок до нитки, и до елки я добрался уже мокрый. Ливень продолжался минуты две, а потом также неожиданно перестал. Выглянуло солнце и от кустов, травы и от пруда повалил пар.

Я тоже вылез из-под елки и пошел под солнце высыхать. Через несколько минут на противоположном берегу пруда показался мой приятель с нашим геологом – они шли по тропинке и вертели головами, наверное, искали меня. Пришлось подойти к самому берегу и громко объявить – «привет!». Они остановились, увидели меня, с луком и убитой уткой и помахали мне рукой.

Молния вернула меня в свой мир, в мое время. Мы вернулись на нашу базу, ощипали утку и приготовили из нее очень вкусную похлебку. За обедом я рассказал, где я был, и что со мной приключилось, но они мне не поверили, – ни одному моему слову. И я сам начал сомневаться, что провел ночь с мужиком, который ехал по лесной дороге на коне, с боевым луком и мечом, а потом убил какую-то нечисть, которая притворилась большой не то лягушкой, не то жабой. Но потом посмотрел на утиную лапу в своей тарелке и замолчал.

Необычайной силы эликсир

Борьба с сорняками в моем огороде достигла апогея. После суточного проливного дождя и жары, наступившей после этого всемирного потопа, все сорняки оживились. Те, которые вылезли из почвы после оттепели весной, росли прямо на глазах, а сорняки, которые проспали весну, старались наверстать упущенное, и лезли на солнце и тепло изо всех сил, стараясь догнать и перегнать в росте предусмотрительных своих ранних собратьев.

Особенно им нравилось расти на картофельном поле и в клубнике. Некоторые, которым не хватило места под солнцем, лезли сквозь бетон, которым я заделал в том году все трещины и пустоты в фундаменте дома.

С сорняками, которые мешали мне окучивать картошку, я поступил милостиво – казнил их с помощью гильотины: моей острой тяпкой. Большинство я сразу же и похоронил, на месте прошедшего боя. Картошка на следующее утро заметно выросла, а недобитые сорняки стыдливо прятались в ее тени. Но я окучил только один раз, а через неделю собрался повторить операцию, и надеяться на мое снисхождение было с их стороны просто глупо.

Особенно меня донимал вьюнок, который запутывал ветки смородины, вишни и гороха и мешал мне в сборе ягод. С ним у меня с того лета были особенные счеты и я год назад поклялся отомстить ему за все неудобства, которые он мне доставил. А пока он рос, набирался сил, но даже не догадывался, как я на него зол.

В зарослях клубники обитал другой тип сорняков – с широкими и большими листьями, под которыми прятались от меня ягоды клубники. У этого типа была такая разветвлённая корневая система, что рвешь сорняк на одном краю грядки, а от боли кричит сорняк на другом. Специально я с ними весной не связывался, потому, что когда собирал ягоды, рвал в лукошко клубнику, а в ведро складывал обнаруженные и уничтоженные мною сорняки. После первого сбора урожая клубники ни одного, даже маленького сорняка этого вида не оставалось, и я все оставшееся лето радовался чистотой грядок.

Когда я прошлым летом взялся за скрещивание разных культур, то сначала хотел скрестить сорняки с каким-то полезным растением, с вишней, например, или с жимолостью, но вовремя одумался, так как это было чревато большими, непредсказуемыми последствиями для меня самого и мирных зеленых обитателей моего огорода. Но я каждый год поражался выживаемости сорняков, и мне, наконец, пришла в голову отличная идея.

Раз они обладают такими способностями к выживанию и способны даже тягаться со мной в отчаянных битвах за место под солнцем, то мне предстояло сделать необычайной силы эликсир, который позволит мне выживать в борьбе с самыми опасными болезнями. В итоге я стану, как минимум, самым долгоживущим индивидуумом, а в перспективе – вечным, как, допустим насекомые, которые обладают самым удивительным иммунитетом среди живых земных организмов. Кроме того, с успехом проведя такую работу, мне будет благодарно все человечество, особенно больные и инвалиды

Для своих исследований я взял наиболее живучих сорняков в моем огороде – это вьюнок, лебеда и несколько других растений, у которых я даже не знал имени. В один теплый весенний день я набрал дюжину ведер сорняков и заперся в своей мастерской, среди мензурок, колб и пробирок. Работал я днем и ночью целые сутки и выделил фермент, который тут же разлил в стеклянные бутылки с плотно притертыми пробками. Эликсир из этого фермента обладал такими свойствами, что был способен даже оживить сухую ветку яблони, и я опасался, что капля, нечаянно пролитая на мой стол, может вызвать появление в мастерской появление большой сосны.

Чтобы провести тестирование это эликсира, мне был нужен волонтер. Сгодились бы и мыши, но у меня их не было. Но воробьев в огороде было масса – они разжирели за прошедшую зиму, когда я их совершенно бесплатно кормил всякими вкусными крупами и хлебом. Сетей, которые связал мой отец, любитель рыбной ловли, было в хозяйстве много. Ими, кстати, ловят на Полярном Урале куропаток, ставя вокруг зарослей карликовой березки, а поймать ими несколько воробьев мне не составило труда. Им надо было отдать мне должок – за бесплатное зимнее питание. Они должны были понимать, что бесплатного ничего в этом жестоком мире не бывает, и за все надо платить.

Я растворил одну каплю эликсира в ведре воды и напоил пару пойманных воробьев. Дал им хлебных крошек, чтобы закусили и начал наблюдение. Прошел час, второй, никаких изменений в организме у них не было заметно. Они чирикали между собой, и представить себе не могли, к каким жестоким испытаниям я их готовлю.

Начал с отравленного цианидом хлеба. Они поклевали немного, и остались живы. Затем я заставил их проглотить все лекарства, которые нашел в холодильнике. Опять живы. Воробьи пили зеленку, водку, спали всю ночь в морозильной камере холодильника, час провели в бочке с водой, горели в пламени газовой горелки и в конце у самого большого воробья я отрубил крылья и лапы. После этого я запер добровольцев в разные клетки и оставил до утра.

Ночь прошла спокойно. Из клеток доносился храп не убиваемых воробьев и у того, которого я накануне лишил рук и ног, выросли новые крылья и лапки. Он скакал по клетке и ругался на своем воробьином языке – так он меня проклинал и требовал, чтобы я его покормил. Пришлось ему насыпать крупы и оставить на время – отдохнуть, пока я займусь его другом. Этот второй воробей был готов отдать свою жизнь ради блага моего и всего человечества – я ему отрубил голову, по самые плечи. Голову его я положил рядом с окровавленным телом и накрыл клетку черным платком.

Сейчас надо было мне умыться, позавтракать, побриться и покурить. Когда с этими неотложными делами было покончено, я зашел в пыточную камеру, – посмотреть на пернатых волонтеров. Воробей, который вчера был без рук и ног мирно спал в своей клетке, а тот, которого я оставил без головы час назад, сумел вырастить себе новую голову и сейчас играл своей бывшей головой в футбол. Ничто не смогло погубить этих воробьев – ни яды, ни водка, ни смертная казнь.

Я задумался на мгновенье и принял единственно правильное в этой ситуации решение – включил бетономешалку, высыпал в нее цемент, отсев, добавил воду и насыпал всяких ржавых гвоздей, в качестве арматуры. Когда раствор был готов, я поставил клетки с воробьями в старое ведро и налил туда раствор. Через миг все было кончено – воробьи были замурованы в бетонном саркофаге. Но они были живы, – убить их было невозможно. Этот саркофаг я закопал в углу огорода и поставил памятник.

После панихиды и поминок я поставил передо мной на стол пузырек с эликсиром и стал думать, как мне быть…

Розовая жемчужина

Хорошо, наверное, было быть флибустьером или пиратом, – они, когда грабили испанские галеоны и прочие суда с драгоценностями, расплачивались в своих притонах на берегу жемчугом или золотыми монетами. А у нас, на Визовском пруду, никогда в жизни нельзя было найти жемчуг, даже если этому занятию посвятить всю свою жизнь. Климат у нас был совсем другой, и нечего было даже надеяться на то, чтобы найти жемчужину.

Я отложил в сторону книгу про пиратов, которую читал за обедом, и потянулся. На улице была жара, градусов за тридцать, и выходить из прохладного дома на такую жару мне не хотелось. Но мне сразу вспомнилось, как я несколько месяцев мерз зимой и мечтал о лете, – как буду рад погреться на солнышке, где-нибудь на пруду, лежа на горячих гранитных валунах и разглядывать молодых девушек. Я тут же стал ругать себя за то, что, вот настало, наконец, лето, а я сижу с книгой в доме и не спешу на пруд, в лес, или даже в огород. Так и лето пройдет, подумал, и стал собираться на пруд, где можно было искупаться, позагорать и наловить раков.

Ближайший пляж был около лодочной станции, где когда-то стояла наша лодка. Сейчас она стоит дома, ждет, когда ее возьмут на рыбалку, или просто поплавать. А что? Я был довольно свободным человеком, и по идее у меня не было никаких хлопот, разве что огород и сочинительство рассказов, и иногда я придумывал ремонт или ходил по грибы и по ягоды. Мне надо было подумать сначала, прежде чем увозить лодку на пруд, ставить ее в родную гавань и приковывать к пирсу.

Я шел на пруд и обдумывал свою новую авантюру – увезти лодку на пруд, потом через ближайший портал отправиться на ней в Карибское море, поставить мачту с парусом и заняться пиратством, как все нормальные люди. Можно также уплыть на ней на Большой коралловый риф и заняться добычей жемчуга – нырять с гирей на ногах на самое дно, и там собирать в сетку раковины с жемчужинами разного цвета. Мне почему- то нравился розовый жемчуг, а не белый и черный.

Мысли все были авантюрного плана, но мысль о розовой жемчужине засела у меня в голове, и я не мог от нее отвязаться.

На пляже было многолюдно – все наплевали на Анталию и подались на родные пресноводные российские водоемы. Тут было проще – рядом дом, до которого можно было доехать на машине, все говорят на русском языке и не надо особенно тратиться на самолеты, гостиницы и можно было без хлопот отдохнуть даже после работы, в выходные дни. Я высмотрел большой гранитный валун, омываемый со всех сторон волнами, и побрел к нему по песочку.

Искупался, поплавал, позагорал немного и решил пройтись по кромке пляжа до тропинки. Когда шел, заметил много раковин, в которых когда-то жили моллюски – они были большие, до десяти сантиметров длиной. В принципе, что мешало нашим родным моллюскам заняться производством жемчуга? Поднял одну раковину, вторую, третью – все они были пустыми – но внутри у некоторых был настоящий перламутр. До создания жемчужины у них был всего один маленький шаг. Мои шансы найти розовую жемчужину был уже и такими наивными, нужно только запастись терпением и открывать не пустые раковины, а с живыми моллюсками.

С этими правильными мыслями я зашел в теплую воду пруда и пошел по колено в воде вдоль берега. На чистом желтом песке ту тут, то там виднелись раковины. Я их доставал из воды, раскрывал, но мне пока не везло. Фортуна вообще дама капризная, это я понял давным-давно, когда охотился за кристаллами. Надо просто не обращать внимания на нее, притвориться слепым, глухим и просто делать свою работу. При этом ни на секунду не забывать, что фортуна смотрит на тебя, и иногда, любопытства ради, подкинет какой-нибудь подарок, – посмотрит, достоин ли ты ее внимания. Надо всегда быть начеку.

Отбросив всякие мысли, я шел по колено в воде, раскрывал по дороге найденные в воде раковины, и почти уже дошел до тропинки, по которой мне надо было возвращаться домой, когда под ногой что-то хрустнуло, и я понял, что наступил на раковину. Осторожно пошарил под ногами и вытащил большую, сантиметров пятнадцать в длину раковину. Открыл ее ножом, поднял моллюска и о, черт! – под ним была жемчужина, – точно такая, о какой я и мечтал – большая, слегка удлиненная и нежно-розового цвета. Осторожно достал ее, положил на ладонь и не мог оторвать от нее глаз. Она как будто светилась изнутри – розовым, мерцающим теплым светом.

До дому я дошел незаметно – жемчужина грела мою ладонь в кармане, куда я ее положил. Зайдя в дом, положил ее в шкатулку из черного, с белыми прожилками мрамора на темно-синий бархат и поставил на туалетный столик. Ночью я спал плохо – то и дело вставал, подходил к шкатулке и любовался розовым светом, исходящим из шкатулки.

Утром я взял шкатулку и отправился в магазин, где продавали драгоценности – мне надо было узнать, как хранить жемчуг в домашних условиях. Оценщица, как только увидела жемчужину, сразу предложила мне огромную сумму, но я не спешил расстаться со своей розовой жемчужиной – мне было хорошо с ней, и я понял, наконец, почему такой дорогой жемчуг.

Я пообещал ей, что если найду еще жемчужину, то непременно зайду к ней и на этом мы попрощались. Она мне рассказала, как хранить такие драгоценности и сказала, что будет меня ждать.

Скрещивание банановой пальмы с грушей

Устав от тайги, я решил отдохнуть от леса, гор и степей и посвятить свои отпуска изучением городов. Когда произошла монетизация для инвалидов, мне можно было принять весь пакет стоимостью восемьсот рублей, или отказаться от части услуг. От бесплатных лекарств я отказался, от бесплатного проезда в санаторий – раз в году, тоже, оставив себе бесплатный проезд на пригородных поездах и общественном транспорте. Это оказалось удобным – для путешествий и поездок по городу.

Сначала я для пробы бесплатно съездил в Челябинск, походил там по знакомым местам, заглянул в краеведческий музей, который забыл посетить, когда работал в геологических фондах челябинской геологоразведочной экспедиции больше месяца, погулял по Алому Полю и поехал обратно домой. Следующая поездка была в Казань, потом Тобольск, и с каждой поездкой я забирался все дальше и дальше от дома. Однажды я проезжал через город Мичуринск, – там у меня была пересадка, и, посидев в зале ожидания в вокзале, вышел на улицу покурить.

Недалеко от входа был памятник – лежала огромная вишня, больше метра в диаметре, из бетона, покрашенного под латунь. Я сразу вспомнил Мичурина, который занимался опытами с разными плодово-ягодными садовыми культурами, скрещивал сорта яблонь, груш, ну, в общем, выводил всякие новые сорта плодовых деревьев, сельскохозяйственных культур, короче занимался селекцией. В процессе работы он разработал метод отдаленной гибридизации и преодолении нескрещиваемости. По-простому это означало, что скрестить, допустим, ель с банановой пальмой, было, по его мнению, возможно, только ему это так и не удалось.