Мост через реку Урсул

На том берегу с громкой музыкой подкатил черный джип. Остановился, притиснувшись к их машине. Распахнулись двери, и музыка зазвучала еще громче. Из джипа вывалились две худые девицы и тут же принялись танцевать прямо на траве, усилено при этом кривляясь.

А две скромных девочки-школьницы, которые расположились неподалеку от Кирилла, заинтересованно смотрели на джип, и та девочка, что была с длинными волосами и маленькой попкой, вдруг резко, в такт музыке, задвигала плечами и бедрами – вправо-влево – при этом плавно покачивая руками.

Катя тоже оторвалась от костра, с нескрываемым интересом поглядывая на тот берег.

– Нагрянем в гости? – предложила она парням, но те отрицательно покачали головами.

И она, пожав плечами и кинув полотенце Кириллу, пританцовывая, ушла к шумной компании.

– Вот шлюха! – изумился Михаил.

– Все они такие! – равнодушно согласился Кирилл.

– Нет, – отрицательно покачал головой Михаил. – Я, например, совершенно не представляю вон ту вот женщину в такой вот роли.

Кирилл посмотрел в указанном направлении и увидел так заинтересовавшую его маму с дочкой. Они сидели на травке на небольшом красно-желтом покрывале. Мама тщательно вытирала дочку широким полотенцем. Судя по вещам они были вдвоем, без мужчины. И это почему-то сильно обрадовало Кирилла. Похожа на Синильгу из Угрюм-реки, – вдруг подумал он. Именно так Кирилл ее себе и представлял, когда в детстве с замиранием смотрел черно-белое кино. Правда, та Синильга была соблазнительница, а эта Синильга – женщина-мать, добрая, спокойная и уверенная. Но все равно – безумно и соблазнительно красивая!

Глава 3.

Мимо костра проходила дородная мама-алтайка с двумя детьми – мальчик лет восьми и дочка пяти лет. Все, естественно, в купальниках.

– Да ты подойди к костру и погрейся, – донеслось до Кирилла.

Он посмотрел на детей. Действительно, оба дрожали от холода.

– Подходите к костру, – тут же предложил он. – Что дровам зря гореть?

Мама пошла дальше, а дети подошли, причем мальчик сразу протянул руки к огню, а девочка встала позади него.

– Стесняется, – сказал мальчик Кириллу, кивнув в сторону сестренки.

Кирилл протянул девочке веточку.

– Ломай ее и подкидывай в огонь, – предложил он, решив, что так ей будет проще побороть свою застенчивость.

Девочка неуверенно подошла, взяла ветку, послушно стала отламывать от нее сучки и кидать их в огонь. А Кирилл посмотрел по сторонам, с сожалением отметив, что дрова заканчиваются и поблизости их не видно. К ним подошел алтаец лет сорока. Как и все здесь на берегу тоже в купальных плавках. Молча протянул Кириллу руку, пожал ее.

– Горит плохо, – заметил он, глядя на огонь.

– Да дров маловато, – ответил Кирилл, в душе удивляясь такому интересу.

Алтаец кивнул и решительно скрылся среди деревьев. И вскоре он притащил целое сухое дерево. Наверное, отец этих детишек, решил Кирилл. Следом подошел еще алтаец, помоложе. Также пожал руку Кириллу, попросил прикурить от костра. Кирилл разрешил и алтаец вытащил из огня ближайшую веточку и неторопливо прикурил.

Дети усиленно грелись и Кирилл энергично наломал свеже-принесенных дров, сам подкинул в огонь и выдал девочке очередную порцию сушняка, чтобы она не чувствовала себя лишней. Мимоходом заметил, что мимо проходила дрожащая дочь Синильги. Наверное, снова успела искупаться.

– Иди к костру! – невольно позвал Кирилл. – Присоединяйся! Здесь все греются!

Ее красавица-мама только улыбнулась, кивком головы разрешая дочери, и девочка подошла. И Кирилл по инерции дал ей в руки сухие веточки.

– Подкидывай, – предложил он как можно более дружелюбно – очень уж ему захотелось, чтобы девочка осталась у костра, а значит – и ее мама!

И девочка серьезно кивнула и принялась сосредоточенно кидать в костер по одной веточке, старательно целясь точно в середину.

Кирилл невольно посмотрел на ее маму, стоявшую чуть позади своей дочки, мельком успел заглянуть в ее большие черные глаза и сердце его глухо сдавило. Молодая женщина вежливо улыбнулась Кириллу, и он поспешно перевел взгляд на ее дочку.

– Тебя как зовут? – наконец решил он обратиться к этой девочке.

Она подняла голову. Внимательно, совершенно по-взрослому посмотрела на Кирилла.

– Анастасия, – необычайно серьезно ответила маленькая кроха.

– А меня – Кирилл, – невольно ответил он, завороженный ее взрослым взглядом.

Девочка так же серьезно кивнула в ответ.

– Будем знакомы, – сказала она, снова переключаясь на костер, а Кирилл невольно посмотрел на ее маму, и та снова улыбнулась ему.

– Она у меня не по годам взрослая, – сказала Синильга, гордо глядя на свою дочь и светясь глазами.

– Я даже растерялся, – честно признался Кирилл, млея в душе от близости этой женщины, и судорожно ища какую-нибудь еще тему для разговора – смотреть в ее лицо, в ее глаза, и при этом совсем не отводить взгляда оказалось чертовски приятно, вплоть до мурашек между лопаток. И ему хотелось смотреть еще и еще. А для этого необходимо было что-то говорить.

Между тем, отогревшись, брат с сестрой отошли от костра, и они остались втроем.

Кирилл задумался, глядя на Синильгу, и она снова вежливо улыбнулась ему. А он к ужасу своему вдруг понял, что сказать-то больше и нечего, а просто так тупо пялиться на нее – совершенно неприлично, и Кирилл снова повернулся к дочке Синильги. Заметил, что веточки в ее руке уже подходят к концу и быстренько наломал и подал ей новую партию – побоялся, что девочка уйдет от костра, а вместе с ней – и ее мама.

– Согреваешься? – спросил он.

Девочка кивнула, с серьезным видом принимая новую партию веточек.

– Тебе сколько лет? Если это не секрет, – снова спросил Кирилл и постарался не смотреть в сторону Синильги, и даже не скосить глаз.

Девочка аккуратно зажала веточки подмышкой, подумала, шевеля губами, потом протянула к нему правую руку, показывая три пальца.

– Три годика? – уточнил Кирилл.

Девочка снова кивнула, берясь за веточки. А Кирилл снова подчеркнуто не посмотрел в сторону ее мамы, подумав про себя – Сейчас я спрошу ее, умеет ли она плавать, и нравится ли ей здесь купаться, потом спрошу, чем она любит заниматься…

– Совсем уже большая, – тут же принялся он реализовывать свою тактику.

И он все подавал и подавал девочке веточку за веточкой, боясь, что ей станет скучно и она уйдет от костра, а тогда уйдет и ее мама. А так – ребенок все-таки постоянно занят. И он все спрашивал и спрашивал, разговаривая с этой маленькой щупленькой девочкой, и у него были такие ощущения, что с каждым произнесенным им словом он касается горячего тела ее мамы.

– Смелая у вас дочка, – произнес Кирилл, наконец набравшись храбрости и полуобернувшись к Синильге.

Девушка в зеленом купальнике медленно перевела взгляд на Кирилла, мягко улыбнулась. И от этой улыбки у Кирилла бешено заколотилось сердце.

– На самом деле она очень стеснительная, – произнесла Синильга грудным бархатным голосом, от которого у Кирилла сладко сжалось в глубине души. – Просто я ей сказала, что можно, вот она и подошла.

Глава 4.