Канатоходцы

– Забота о человеке, по-вашему, показуха? Твой выстрел, Лайк. Не промахнись.

– Не разводите демагогии: если бы я тогда мог двигаться, я бы тоже воспользовался неожиданной возможностью посмотреть на чужие секреты. А станция астрономическая, Альперт увидел больше любого спасателя из санитарной службы. Это нужно Системе, а значит, и Альперту, и мне, и вам. Вот почему за мной прилетел тот, кто в данном случае оказался полезнее. И вы это прекрасно понимаете.

Тейлор засмеялся неожиданно весело и заразительно.

– А вы хитрец, приятель. У вас на все готов ответ.

– Естественно: меня подозревают.

– В чем?

Клюнул окунек, заглотнул наживку – подался вперед, весь – ожидание. Теперь мысленно поводить, не подсекать сразу.

– Трудно предположить… Все-таки пять часов у гольтов, мало ли что могло случиться. – Я размышлял вслух. – Во-первых, я был без сознания, вернее, в сознании, но смутном, все расплывчато, не резко, звук почти не доходит – вата в ушах или звукопротектор. Помню, что меня несли, потом – люди в белых халатах, что они могли со мной сделать? Боли не было, скорее приятное ощущение: какой-то вибромассаж и запах – легкий-легкий, цветочный, как на клеверном лугу…

Я взглянул на Тейлора: откинулся в кресле, глазки закрыл, словно не слушает. Но вот я умолк, и он сразу «очнулся»:

– Это – самое интересное из того, что вы мне сегодня наговорили. Продолжайте.

– Дайте вспомнить. Все-таки времени-то сколько прошло…

Кто считал это время? Оно тянулось долго, бесконечно долго. Полгода назад или раньше, когда я только-только вернулся с задания, меня вызвал генерал Дибитц.

Обычная обстановка, обычный разговор…

– Отдыха не будет.

– Я не устал.

– Тем лучше.

– Что-нибудь сложное?

– Скажи, невероятное.

– Почему я?

– Мы просчитали пять вариантов. Твой оптимален. От успеха операции зависит слишком многое. А с планом ты познакомишься. Время у тебя будет.

Что ж, у меня было время – текучее, липкое. Время ожидания опасности – самое долгое время в мире. Парадокс: времени много, и его не хватало. Мы и так затянули с первым шагом – с подменой. Двойник был найден давно: пилот Чабби Лайк – отличный парень, немного суховат, но это к лучшему – меньше близких знакомств. Мы были похожи, как два близнеца, родная мама не отличит. Впрочем, насчет родной мамы я, конечно, загнул, у нее всегда найдется с десяток способов различить сыновей: родинки, форма ногтей, походка, характерные жесты – всего не перечислишь. А у нас с Лайком было гораздо больше этих отличий, начиная с веса и кончая привычками. Ну, что касается веса – болезнь его не прибавляет, а после аварии я довольно долго провалялся в постели. А привычки?.. Я о них знал, оставалось только привыкнуть к ним. И это не каламбур, я действительно вживался в привычки Лайка – его вкусы, его манеру говорить, улыбаться широко и белозубо, ни с того ни с сего умолкать, уходить в себя. Думаю, что с этой задачей я справился неплохо. Лайк был золотом для меня: на Планете у него нет друзей, только случайные знакомые, которых за минувшие пять лет он и сам основательно подзабыл. Все это подтвердила его память, перемещенная в мою черепную коробку за три с половиной часа на операционном столе – в тот день, после аварии его катера.

Аварию устроили наши люди, и не их вина, что пилот пострадал больше, чем нам хотелось. Такой уж парень этот Лайк: всегда лез в самое пекло, даже когда не требовалось. Смешно, но и в этом мы похожи. Его увезли со станции сразу после перезаписи. Он выкарабкался, конечно: в наш век медицина почти всесильна…

Тейлор перелистал странички моего «дела».

– Состояние у вас было не из лучших. Не смертельное, конечно, не преувеличивайте. Да и без сознания вы были всего лишь сутки – не так уж много.

– Мне хватило. Так сказать, на всю жизнь. С Луной покончено.

– Чем же собираетесь заняться?

– Отдыхать.

– Вы это уже говорили.

– В баре? Так я не вам это говорил, а какому-то фермеру, приехавшему поглазеть на ракеты. Откуда я знал, что он контрразведчик?

Тейлор усмехнулся:

– Спасибо за комплимент. Значит, я похож на этакого недотепу фермера?

– Похож, – чистосердечно признался я.

– Вы тоже похожи… – Он помялся.

– На фермера?

– Все-таки на пилота Лайка.

Я решил, что пора кончать затянувшуюся комедию. Пилот Лайк не привык к церемониям.

– Короче говоря, долго мы еще будем играть в подозрения? Я бы хотел закончить свидание.

Тейлор открыл ящик стола и протянул мой паспорт.

– Вы свободны. Простите, что задержал: мне просто хотелось поближе познакомиться.

– Рад был удовлетворить ваше желание. – Я встал. – Можно идти?

– Конечно. – Тейлор усмехнулся и подмигнул. – Все-таки надеюсь, что мы еще встретимся.

Глава 3

в которой появляется Мак-Брайт

Далее все прошло благополучно. Автомат выбросил мой кофр незамедлительно – я только сунул в щель жетон с номером. Проверка документов тоже прошла без волокиты – таможенник изучил печать на паспорте и, козырнув, пропустил через турникет на движущуюся ленту тротуара, которая и донесла меня до станции монорельса.

Я помнил – опять помнил! – что скорость поезда не позволяет глядеть в окно – устают глаза, но все-таки не закрыл его шторкой телеэкрана. Меня мало волновали новости дня: кто-то куда-то приехал, кто-то кого-то встретил, кто-то что-то подписал – все это пестрой громкоголосицей долетало до меня из соседних купе – вагон был почти пуст. Только вкресле напротив спал – или делал вид, что спит, – высокий, длинноногий субъект лет под пятьдесят, что-нибудь вроде коммивояжера, человека вечной профессии, которая сохранилась еще с незапамятных времен и ничуть не думает уступать позиций в наш суетливый век автоматических распределителей.

Монорельс не подвозил к самому городу: труба-вагон плавно затормозила, за окном возникла бетонная стена станции с яркими пятнами реклам, и голос дикторши сообщил:

– Конечная станция – пятьсот девятый квартал. Отсюда в город вы сможете добраться на аэробусах или на электролях. С благополучным прибытием.

Мысленно поблагодарив невидимую девушку, я все-таки пожалел, что не взял электроль сразу у вокзала: дороговато, конечно, но пилоту в отпуске позволительна такая пустяковая роскошь. Я спустился по эскалатору на широкую и безлюдную площадь (рабочая окраина города, люди давно на заводах или в офисах, а для хозяек еще рановато) и пошел к стоянке электролей, машинально отметив, что большинство пассажиров монорельса предпочли аэробус-омнибус на воздушной подушке – пусть дольше, зато дешевле. Мой длинноногий спутник-визави тоже поплелся туда. Тем лучше, а то я стал было сомневаться в крепости его сна в вагоне.

Обменяв в кассе денежную бумажку на груду жетонов, я опустил их один за другим в щель на приборной панели машины и включил зажигание. Электроль – прекрасная штука, если к тому же хорошо его водить. А я отлично его водил: научили в свое время. Чему меня только не научили! Я вывел его со стоянки, развернулся на площади и нырнул в туннель, который доставил меня на широкую – идеальное покрытие! – магистраль, протянутую прямо по крышам домов. Где-то внизу город жил своей «пешей» жизнью, а здесь, на двухсотметровой высоте, царствовала скорость – всесильная госпожа нашего времени: «Пользуйтесь электролями – они сэкономят вам кучу времени!», «Драг-сода – удобно, дешево, быстро!», «Автоматы Стриббинса – делайте свое время», «Самый быстрый сон – сомниферы Пенна!». Быстро, все быстро: быстро есть, быстро передвигаться, быстро спать, быстро жить, не успеешь оглянуться – поезд уйдет, и ты останешься один на пустой станции, догоняй, пытайся – где там!

Я бросил электроль в центре города, где среди множества световых табло разглядел нужное – Мил-тон-отель. Скоростной лифт доставил меня вниз, и я вышел на широкую улицу – в пеструю толпу, в разноголосицу, в суету и спешку, растворился в ней, потерялся – попробуй найди.