Отражает только то, что я хочу.
Правда, я писал стихи похуже,
Но об этом лучше промолчу!
Плоть чиста, когда в душе крещён ты.
Грусть порой бывает так слепа…
Что же я нашёл в тебе, девчонка?
Чем меня ты ставишь «на попа»?
Пусть мне плохо, и в груди томится воля,
Но, мои 16 лет уже прошли.
Прошлых стр-а-стей поросло широко поле,
Настоящей я хочу теперь любви.
В каждом правиле есть доля исключенья,
Может, ты и есть одно из них?
Я тогда пойму своё стремленье,
И покрытый горечью мотив.
Солнце встанет и осветит крыши,
Луч пробьётся на мою кровать.
Только ты меня сегодня не услышишь,
А я ещё попробую раз 5!
Ну, а если будет всё, как прежде,
Я забуду то, о чём писал.
Буду жить пылающей надеждой
И сознаньем, что тебя проспал.
Застегну последнюю рубаху,
Загляну в карманы пиджака,
Вздрогну от нахлынувшего страха,
Подниму наполненный стакан…
Обойду я все пивные бары,
Буду там играть, и там же пить…
Никогда уже не стану старым,
Так как не умею долго жить.
И когда другой тебе напишет,
Ты невольно вспомнишь обо мне.
Это подло – но прости, так вышло.
Мне писать болезненней вдвойне!
Ночь длинна. Устало светят звёзды.
Зад уже давно я отсидел.
В голове моей одни сплошные грёзы,
Как прорвусь сквозь этот беспредел,
Как найду в тебе забытые страницы,
Как усну, и будешь рядом ты со мной,
Как губами прикоснусь к твоим ресницам…
Заболел тобой, как гибельной чумой.
Я смеюсь в закрытые тетради.
Я плюю на иностранную попсу.
Я одежду года 2 уже не гладил.
Ненавижу всяких «ДЕМО» и «АЛСУ».
Гаснет свет, и я включаю ёлку,
Ставлю закусь и бутылку коньяка,
И пишу, пишу, пишу… А всё без толку –