Баронет

– Я баронет Бертран. – Деляга, разглядев, что цвет моей накидки не синий, подстраховался, поименовав меня как герцога. Ловкий приём: наверняка многим аристо польстило бы, да и не обижаются обычно люди, когда им оказывают уважения больше, чем требует титул. Пришлось перекинуть плащ на плечо, чтобы люди разглядели вышитый рисунок. – Вижу, порча государственной собственности случилась?

Все присутствующие с поразительной синхронностью скривились, словно дружно откусили от одного и того же лимона. Не будь вечерне-ночных посиделок, я бы ломал голову, как мне сейчас говорить с этими людьми, возможно, попытался строить из себя надменного мудака или, наоборот, спешился бы и лично попытался всё осмотреть на месте. Теперь же у меня не было особого сомнения, как себя вести.

– Штраф, пожалуй, за умышленное причинение вреда… хотя можно и под диверсию подвести. Стратегическая дорога, а её повреждение – измена его величеству, – это я сказал негромко, практически себе под нос, но меня прекрасно расслышали. Причём побелели лицами не только крестьяне, но и средневековый бизнесмен, мгновенно сообразивший, что обвинение в диверсии могут вклеить именно ему, так как его люди затягивали освобождение дороги и вообще устроили затор. Про местные “законы” и порядок их соблюдения я уже рассказывал. Крестьян ведь разве что повесить можно в назидание своим сервам, а вот из негоцианта можно мно-о-о-ого чего полезного в хозяйстве добыть. Золота, серебра, меди… – Что в повозке?

– Т-торф! – Владелец телеги, от которого, словно от чумного, отхлынули товарищи, даже забыл добавить “ваша светлость”. – В г-город везли, им печи топят…

– Торф? – Я с некоторым недоумением перевёл взгляд со сломанной повозки, забитой мешками (один взрезан, рассыпав вокруг бурое содержимое), на тройку охранников купца. Дворянами наёмники, разумеется, не были, но принадлежность к профессии в них выдавало не только оружие (два топора и палица), но и кожаные кирасы. У одного – видимо, командира – даже металлический шлем а-ля “горшок на голову” был. И вот ради торфа, добывать который на болотах, конечно, тоже не слишком легко, но всё же и не так уж трудно, обычные земледельцы полезли на таких противников с дрекольем? Понятно, почему купец отдал приказ на сброс груза в реку, едва удостоверился в содержимом.

– Белая мука там ещё, ваша благородие, – внезапно признался другой крестьянин, самый пожилой уже мужик с седой бородой. – Общая.

– Ага! Контрабанда! – аж подпрыгнул купец. – Вот они и явили себя, злоумышленники, ваша светлость!

Похоже, торгаш решил, что переборщить с лестью столь же трудно, как кашу испортить маслом.

– И ничего не контрабанда, – насупился хозяин повозки. – Мы на воротах всё честь по чести обсказали бы.

– Ещё и стражу городскую втянули в свой преступный сговор! – воодушевлённо потёр руки бизнесмен. – Как есть злодеи, все до одного! Ничего, магистрат-то городской разберётся…

Зря он это сказал: телега в узком месте образовывала практически готовую баррикаду, перебраться через которую ещё надо суметь, да и сам мост не то чтобы предоставлял отличные возможности для манёвра. А загнанная в угол крыса может и на льва броситься. Ну или просто обрушить уже порядком побитую жизнью переправу, отрезав опасных индивидов от честных тружеников сохи – как мне кажется, именно такая мысль и промелькнула у седого. Муку жалко, не зря, видать, крестьяне придерживали зерно до зимы и с помолом потом связались, но свою шею гораздо жальче.

– И почём мука нынче за стенами? – вроде как ни к кому конкретно не обращаясь, спросил я.

– Пять серебра с мешка… – Похоже, до пузана наконец дошло – с наездами на крестьян он сильно поспешил. Не иначе как посчитал, что баронет с оруженосцем впишется в разборку, и только сейчас сообразил, что принял желаемое за действительное.

– А мешков сколько? – Я нашел взглядом старшего в группе земледельцев.

– Тридцать… – неохотно признался тот… и едва успел поймать прилетевшую ему золотую монету. Расширившимися глазами посмотрел на блеснувший кругляш, на меня, опять на деньги. – В-ваше благородие?!

– Минус плата стражникам и дорожные риски. И погрузочно-разгрузочные работы, – пояснил я. На Земле денежными знаками такого номинала я не рискнул бы в прямом смысле разбрасываться, но бытие охотником заставило меня в том числе и научиться уверенно кидаться различными предметами. Был, конечно, риск, что мужик упустит своё счастье, но чем больше я за ним наблюдал, тем больше в этом сомневался. – Так. Свободны. А ты, купец… как там тебя зовут? Муки купить не хочешь?

4

Определённо, надо завязывать с привычкой сорить золотом. Та сумма, что для меня в последние пару месяцев была стандартным двухдневным (сутки на рейд и сутки отдыха) заработком, в королевствах могла покрыть все расходы обычно весьма немаленькой семьи простолюдина минимум на полугода, а то и больше! Не впроголодь, а нормально, я имею в виду. Хлебом из муки, которую я столь легко закупил, можно было сотню ртов кормить в течение месяца – это если бы мне в голову взбрела блажь устроить диету из белого хлеба. Вон наёмники и кучера Рамона жрут свежие ржаные лепёхи так, что за ушами трещит, и не нарадуются: не каждый купец тащит с караваном для своих людей портативную печь для выпечки. Менее обеспеченные логистические команды давятся сухарями и не пищат.

Удивительно, но толстый и разнаряженный, словно свихнувшийся светофор, купец смог-таки уломать меня сопровождать его караван. Не таким уж самодовольным идиотом он оказался, хотя под него косил мастерски, чему немало помогал выбранный стиль одежды. Признаться, я бы мог и раньше догадаться – уж слишком непростым выглядел его маленький караван для начинающего бизнесмена. Тяговые химеры того же класса, что и Милка, в качестве упряжных животных на это очень толсто намекали. В какой-то степени из-за химер я и согласился ту часть дороги, что нам была по пути, пробыть сопровождающим дельца: телеги действительно шли по местным меркам очень быстро. Учитывая, что караван не заходил в придорожные селения на ночёвки, останавливался затемно и затемно же снимался, причём по хорошо известному и “накатанному” многими ходками пути, – далеко не факт, что я самостоятельно двигался бы быстрее. А всё из-за груза. Рамон вез дефицитный и премиальный по зимнему сезону, весьма скоропортящийся товар – свежие фрукты. Угадайте откуда.

– Достопочтенный Рахман – очень, очень уважаемый человек в гильдии. Мне до него – как мотыльку до Луны. – Мой временный попутчик даже не пытался скрыть зависть в голосе. Кстати, сам он передвигался верхом на обычной, пусть и породистой лошади. Видать, внутренняя жаба не позволяла потратить часть прибыли на “пустые понты”. – Пока я веду этот маленький караван лично, его подручные ведут десять и куда больших.

– Надо же. И такой большой человек продолжает лично участвовать в работе с розничными клиентами? – деланно удивился я. Меня так и подмывало спросить, не родственник ли мой собеседник поставщику книг и прочих дворянских атрибутов в Эрсте, но я держал своё любопытство при себе. Хотя некая схожесть черт лиц определённо наличествовала. Да и имена тоже похожи.

– А что делать? – с толикой грусти и противореча сам себе, вздохнул купец. – Лично не проследишь – никто ничего нормально не исполнит. Там отдаст лишнее серебро, тут не упакует товар, а в городе вообще нарвётся на арест. И ладно бы своей дурной башки – так и груза целиком!

– Я думал, от последней проблемы члены гильдии… более защищены, – старательно демонстрируя, что беседа мне не слишком-то интересна, бросил я.

– Таки да, но ведь всегда найдется идиот, который и на ровном месте вляпаться сможет! – совсем расстроился делец.

В таком ключе мы общались уже долго: Рамон то жаловался, то сбивался на хвастовство, а я усиленно тренировался держать скучающее выражение на лице. Поговорить благородному дворянину с представителем торгового сословия – это не считалось ужасным моветоном, в отличие от разговора по душам с каким-нибудь там сервом или кузнецом. Хотя и тут были нюансы – например, пьяному в соплю рыцарю или даже барону преодолеть сословный порог со своей стороны вроде как уже и не зазорно было. А с почтенным купцом перекинуться парой слов не через губу уже совсем не возбранялось – особенно когда нет другой, более подходящей компании. Я, правда, ехал с Машей, более подходящей мне по статусу на роль собеседницы, но тут произошло наложение социальных ролей.

В полном доспехе, не считая притороченного к седлу шлема, совершенно не фигурально обвешанная оружием фигура моего оруженосца однозначно была воспринята в караване как старший командир. Стоило нам с Рамоном на мосту ударить по рукам, как извозчики сорвались разгружать разбитую крестьянскую телегу, а тройка наёмников немедленно оттянулась к моему рыцарю и дружно приложила правый кулак к левому плечу – изобразила местное воинское приветствие. Настороженный и сосредоточенный прищур в ответ – единственная реакция, которую Мариша себе позволила, – кажется, только укрепил мнение охранников в правильности своего выбора. А уж как носились мужики во время короткой дневки, когда рыцарь соизволила отдать несколько распоряжений…

– Королевство Зар уже много лет не участвует в конфликтах с соседями. – Купец меня в очередной раз смог удивить: когда начало темнеть, на передней повозке зажгли яркий алхимический фонарь, вынесенный вверх на двухметровом шесте. Света мощной лампы хватало, чтобы успешно продолжать движение с прежней скоростью. Пришлось следить за лицом и стараться поминутно не морщиться: благо приобретённые рефлексы охотника никуда не делись и против движения через темноту в круге света решительно возражали. То, что на тракте и около него просто нет тварей – и я это знал, – не помогало: подсознанию на все доводы разума было плевать. – И пока жив старый король, так и будет. А вот когда на престол взойдёт его старший отпрыск… возможны перемены. Ваше благородие.

– До перемен нам и самим ещё надо дожить. – Я сделал вид, что не заметил паузы в словах собеседника, который закончил свою фразу явно совсем не так, как собирался. Вовремя вспомнил толстый, что я как раз подданным королевства Зар и являюсь. – А что-нибудь про моего сюзерена слышал? Дома был, такое впечатление, вечность назад.

– К сожалению, с его светлостью не знаком, мой караван проходит Берг стороной. – Торгаш и правда сожалел: личное знакомство с такой фигурой, как герцог, для купца никогда лишним не бывает. – Люди говорят, сэр Эдмонт всё так же крепок, как и раньше. И всё так же строг и справедлив: годы, как это бывает с другими, не смягчили его. И старшего сына, своего наследника, воспитал так же.

– Отрадно слышать! – с воодушевлением, которого не испытывал, согласился я. По большому счёту, какие-либо выводы делать или корректировать планы было рано: эти самые “строгость и справедливость” могли как помочь мне с подтверждением перехода титула и земель, так и наоборот. Одно хорошо: пока я не становился из баронета полноценным бароном, приказать что-то герцог Эдмонт де Берг мне толком и не мог. – У строгого господина и в делах всегда порядок, и в людях.

– Воистину так. – Рамон то ли не знал других подробностей о герцогстве, то ли решил придержать их при себе, но разговор на этом сам собой затих. А жаль: я был бы не прочь узнать ещё что-нибудь полезное. Ну, хоть какие-то крохи информации появились.

* * *

На сломанном мосту я сходу предложил Рамону забрать у меня только что купленный за один золотой груз муки за два золотых. Да, вот так вот, внаглую. Торг с чего-то надо начинать, а я был твёрдо намерен не только вернуть свои затраты, но и стрясти компенсацию за решение конфликта. Пузану явно стоило больших усилий задавить страдальческую гримасу, и я уже приготовился начать давить… но купец взял и согласился. При этом он выразился, как мне показалось тогда, несколько витиевато – мол, путь в такой компании, как я, доставит ему настолько несказанное облегчение, что презренное золото по сравнению с ним даже упоминания не стоит.

Предложение наняться в охрану обоза в счёт разницы между принятой ценой муки и выплаченной суммой было подано столь виртуозно, что даже самый оголтелый ревнитель чести и дворянских традиций не смог бы усмотреть в подобной фразе ущемления своего благородного достоинства. Глупый человек явно не способен был к столь тонкой даже по земным меркам манипуляции, а с умным и пообщаться побольше не грех – это была вторая причина, по которой я принял на себя обязательства по сопровождению. Первой, разумеется, были всё те же деньги, а третьей – химеры, задающие вполне приемлемую для меня скорость движения.

Золотая монета за несколько дней сопровождения каравана двумя людьми – это, как нетрудно догадаться, куда как более чем до хрена. Ну хорошо, не золотая, но пятьдесят серебра точно – вряд ли я бы больше смог выудить из торгаша, разве что приставил бы ему клинок к горлу. Но даже полтинник в серебре – сумма очень и очень большая. Конечно, полностью обмундированный по высшему классу защиты и так же хорошо вооружённый рыцарь на химере – это по местным меркам всё равно что танк в свою колонну поставить. Да и я мог доставить массу неприятностей потенциальным противникам, пусть неспециалисту это было не очевидно. Но… использовать такие силы, чтобы трое суток всего лишь отпугивать одним своим видом любых потенциальных любителей лёгкой наживы?

Вот если бы речь шла об инкассационном обозе сборщиков налогов, или Рамон, скажем, вёз с десяток мерных мешочков золотого песка – тогда да, к угрозе нападения нужно было относиться предельно серьёзно. Но фрукты? На них, как я уяснил себе со слов купца, можно поднять неплохие деньги, благородные ведь хотят жить не только хорошо, но и красиво. Одно то, что в качестве тяговой силы мой новоявленный приятель может позволить себе химер, наглядно это демонстрирует. Однако… Ценность подобного груза можно конвертировать в живые деньги только в том случае, когда он будет доставлен покупателям.

Бандиты (и те, кто за ними стоят) – они ведь тоже обычно не идиоты. Это только в земных псевдоисторических книжках и местных рыцарских романчиках разбойники нападают на первых попавшихся путников, в реальности же эффективный дорожный грабёж – полноценный теневой бизнес, и без разведки и согласования целей не обходится никогда. Ради возможности попробовать господскую еду рисковать собственной шеей или выделять серьёзные силы для атаки? Очень надо. А продать захваченное – это ещё та морока: мало того, что еду премиум-класса у кого угодно просто не купят, так ещё и товар у Рамона нежный, требующий особого обращения и скоропортящийся. Ну а для вразумления совсем уж опустившихся маргиналов, тупо пытающихся напасть на первых встречных, и решения иных дорожных ситуаций определённо хватает и штатной тройки наёмников. Собственно, про бандитов сам торгаш мне всё вышесказанное почти что прямым текстом и выложил. Кстати, не удивлюсь, если причина завидной информированности купца о специфике нелёгкого труда работников ножа и топора в том, что его гильдия со своими как бы прямыми врагами весьма плотно сотрудничает. Надо же, например, как-то с конкурентами бороться…

Потому, чем дальше я слушал попутчика-негоцианта, нашедшего во мне столь дефицитные с его профессией “свободные уши”, тем меньше понимал причину найма. Рамон на второй день пути окончательно убедился, что ему попался чуть ли не единственный в мире благородный, способный сходу вникнуть в эмоциональное описание проблем и найденных решений в нелёгком труде купца и не свернуть себе челюсть от непрерывного зевания. Теперь делец просто соловьём разливался, вещая практически в режиме монолога, то и дело перескакивая с темы на тему. И, надо отдать должное, гильдеец имел полное право собой и своим делом гордиться.

Фруктовый бизнес толстяка работал как хорошо смазанный механизм – довольно непростой механизм, надо отметить, – и “лишним деталям” в нём места не было. Нажиться на свежих деликатесах можно было очень неплохо, но для этого требовались серьёзные затраты и усилия – одна ночная алхимлампа в эксплуатации сколько стоила. Я, конечно, не сомневался, что на “контрабандной” муке делец с лёгкостью отобьёт все затраты, да ещё и в прибыли останется, но ведь маржу можно было и увеличить, просто немного поторговавшись. Ну не ради же возможности поболтать любитель разноцветного шмотья пошёл на большие и, самое главное, заранее не предусмотренные расходы? Что ж, ближе к вечеру я получил исчерпывающий ответ. Собственно, купец мне с самого начала всё сказал. Прямым текстом.

* * *

– Оживлённо стало… – прокомментировал я, привстав на стременах и оглядываясь. Караван продолжал идти с прежней скоростью, но теперь это требовало от возниц определённых усилий. Уж слишком плотным стал дорожный трафик. Теперь вместо редких встреч с крестьянскими подводами мы обгоняли их постоянно, и так же часто попадались встречные телеги. Более того, за кормой повозок уже осталось два чужих торговых обоза (Рамон неизменно задирал нос, обходя коллег по ремеслу).

– Ещё немного, и мы увидим стены Вильи, – почему-то поморщился купец.

– Большой город на самой границе между Балотом и Заром? – припомнил я атлас. Это сюда, получается, крестьяне свой торф везли.

– Королевский город, – выделил голосом Рамон. Судя по интонации, озвученный факт ему как минимум не нравился.

– Много людей – много налогов. Логично класть их сразу себе в карман, а не пропускать через руки герцога. – Или я чего-то не понимал, или факт наличия прямого подчинения монарху должен был благоприятно сказаться на бизнесе и ремеслах в Вилье. И, судя по количеству народа на тракте, вполне сказывался.

– Зато герцог бы поддерживал королевский порядок, а вот королевский бургомистр заботится исключительно об интересах купившего его с потрохами городского магистрата, – почти прошипел негоциант. – Но да, налоги Вилья платит вовремя, а остальное его величество не особо интересует.

– Это разве плохо? – Магистрат, если я ничего не путаю, является не чем иным, как выборным органом самоуправления города. То есть советом самых богатых купцов, выбравших Вилью в качестве своей базы. Так что вот уж чего-чего, а учесть интересы для особого благоприятствования торговле (то есть, читай, свои интересы) эти средневековые олигархи должны были в первую голову.

– Кому как, – опять скривился купец. – Местные, конечно, довольны…

Рамон замолчал, уйдя в свои мысли, а я тему развивать не стал. Тем более именно в этот момент стены леса отпрянули от дороги, освобождая место для полей и лугов, а впереди показались городские стены.

Странное чувство. Чем ближе мы подъезжали к городу, чем больше подробностей мне удавалось разглядеть с седла, тем больше Вилья казалась мне… м-да, карикатурой на типичный республиканский полис. Умом я понимал, что именно с вот таких вот городов повелители Жизни и срисовали поселения Лида, попутно доработав так, как им показалось правильным, но отделаться от ощущения, что вижу “китайскую копию” практически ставшего родным за полгода Эрста не мог.