Чёрная сова

– Логово есть у Маргаритки, укромное лежбище где-то в горах, говорят, в жерле уснувшего вулкана. Там тепло. Милиция однажды все лето искала, нас привлекали… Даже следов не нашли. И вулканов тут поблизости нету. Есть только заброшенный командный пункт, который Мешков выкупил. У меня подозрение, там она и живет.

– А сейчас-то ищут?

– В том-то и дело! Луноход странный человек, наверное, еще не успокоился. То искать заставляет, то запрещает… Вот этот кунг он целый год возил по плато и ставил, как ловушку для своего ландыша. Говорят, тут даже какие-то космические датчики вмонтированы. Не поймалась! Или не дура, или… У нас вообще есть подозрение, вся это история чей-то хитроумный проект. Из сферы турбизнеса, чтоб с лохов бабки стричь. Места силы показывать, ерунда. А вот скачущий дух принцессы Укока! Да еще на единороге!.. И командир на нем завязан! Сюда иногда такие денежные мешки приезжают! Кто занят в этом бизнесе, все Луноходу отслюнивают. А на что бы он строил дом на берегу Черного моря?

– А как же похмельный синдром? – вспомнил Терехов. – Водкой поят? Мухоморами угощают?

В версию Рубежова этот диагноз никак не укладывался, не знал, чем ответить.

– Кому надо, пусть разбираются. – потерял интерес. – Мне теперь все равно… Выключу эту трещетку! Тишины хочется.

Он заглушил станцию, выдернул автомат из земли, машинально обтер штык и стал подниматься по откидным ступеням кунга.

– Может, и дает пить какой-нибудь заразы. – предположил негромким полушепотом. – Откуда-то похмелье берется? Ведьма же. Рыщет, поди, сегодня… Как вы думаете, могла она пластмассовый рог привязать серой лошади? С подсветкой? На батарейке? И выпустить?

– А зачем? – спросил Андрей.

– Чтоб таких лохов, как мы, с ума сводить!

– Могла, наверное…

Тишина и впрямь обволакивала, луна вошла в зенит и раскалившись до бела, сделала мир неподвижным и безмолвным. Но только на короткое мгновение: сержант уже открыл дверь, когда совсем близко запел волчий хор. Причем, сразу на несколько слаженных голосов, отчего вой напоминал застольное пение подгулявшей компании. Рубежов резко обернулся и замер, держась за ручку двери – то ли заслушался, то ли оцепенел от внутреннего, продирающего ознобом, страха. По крайней мере, Терехов его испытывал, но в следующий миг они оба вздрогнули, ибо волки разом умолкли, и в этом подлунном пространстве закричал человек…

7

Паспортист на встречу опаздывал, о чем известил по телефону, однако это теперь настораживало: общий контекст жизни к вечеру проходил под манией преследования и тотальной подозрительности. Он неожиданно подумал, что вращаясь по кругам добычи документов для Алефтины, совершенно забыл о собственных делах. Так можно было легко самому угодить в розыск, причем, в уголовный: бывшая жена, не получив алименты за следующий месяц, начнет искать встречи, обнаружит, что Терехов пропал и запросто объявит уклонистом. Поставит на уши Газпром, милицию, и хоть на Таймыре вряд ли его скоро достанут, но искать будут, и тут надо каким-то образом обезопасить свое будущее местопребывание, отвести от него внимание всех, кто рано или поздно задаст вопрос:

– Куда подевался Терехов?

Особенно по истечении отпускного месяца и присовокупленного к нему, больничного. Прежде всего хватятся на работе: несмотря на все заслуги, начальство самовольного исчезновения терпеть не станет – капитализм, штука суровая. Лучше заранее оставить заявление, чтоб уволили сразу же, как закончится отпуск. А чтоб Светка не подняла шум, сделать заявку в банке и ежемесячно отчислять какую-то сумму. Алименты окажутся совсем не большими, денег оставалось мало, но у нее не будет формальной причины заявлять его розыск. Конечно же надо предупредить и кое-что приоткрыть Мишке Рыбину, чтобы в случае чего подстраховал. Ему в первую очередь зададут вопрос, зная их отношения. У Терехова он был единственным близким другом, и еще с тех времен, когда учились в топографическом. Но встречались они редко, поскольку Мишка тоже не вылезал из экспедиций, как назло находился сейчас где-то в зоне неустойчивой связи, на звонки не отвечал или не было слышимости, и они алекали, как два глухаря на току, которые поют и не слышал друг друга. Или был где-то в поле, или по своему тупому отношению к технике и привязанности к вещам, носил в кармане допотопный телефон. В любом случае Андрей надеялся его вызвонить, часто набирал номер и ждал, когда Рыбин выплывет в зону стабильного приема и сам его наберет, увидев тучу не отвеченных вызовов. Он уже делал такие попытки, и даже что-то прокричать, продиктовать хотел, но доносилось, как из пустого колодца – бу-бу-бу.

К месту встречи с паспортистом Терехов подъезжать не решился, как положено, оставил машину в переулках и теперь болтался на смежной улице, держа под наблюдением кафе, возле которого договаривались передать фотографии и свидетельство о браке. Занятый мыслями о прикрытии тылов, он не высматривал филеров и даже на какое-то время о них забыл. И вспомнил, когда кто-то незаметно подобрался сзади и чуть ли не в затылок дыхнул:

– А ты не прост, клиент, как показалось…

За спиной очутился паспортист, выглядевший так, будто вышел из ближнего дома за пивом: поношенный спортивный костюмчик и расстегнутые летние туфли на ногах.

– Это правильно, что не торчишь у кафешки. – одобрил он. – Там камер навешали. Снимут пусть и автоматически, но нам это надо?

Иметь дело с профессионалом было приятно, однако Терехов передал бумаги и щелкнул его на камеру телефона.

– На память. – тут же безвинно объяснил он. – И с благодарностью.

Такая перестраховка ему не понравилась, но паспортист ничего не сказал, лишь усмехнулся и глянул на фотографии.

– А что? Красивая женщина. На такой можно и в самом деле жениться.

– Вот я и женился. – проронил Андрей.

Паспортист достал из пакета свидетельство, придирчиво его осмотрел, сверил какие-то тайные знаки на бланке и не скрывая удивления, произнес:

– Смотри-ка, натуральное!… Что и требовалось. Я же тебе делаю не левый паспорт, а чистый. Пошли со мной!

Встречу он назначил продуманно: рядом оказался офис, где делали ксерокопии. Паспортист тут же попросил скопировать документы и неожиданно вернул три фотографии из шести и свидетельство о браке.

– Это тебе, невесте покажешь. Здорово я тебя женил? – засмеялся и махнул рукой. – Утром созвонимся.

Походкой довольного, гуляющего пенсионера он перешел улицу и сел в новенькую черную "тойоту", которая тоже попала в объектив. Сомнений в его надежности у Терехова не возникло, все вроде бы шло гладко и даже с опережением графика, но общий маниакальный фон ничуть не убавился. Он мысленно исключил из списка дел еще один пункт и тут же пополнил его новым, исполнять который в срочном порядке отправился в родной офис Газпрома.

Непосредственный шеф, начальник изыскательского департамента Максим Куренков выслушал его просьбу о последующем, после отпуска, увольнении и сначала никак не выразил своего возмущения.

– Мы с тобой уже договорились. – ковыряя папки с бумагами, тускло проговорил он. – Что за новости?

Еще лет восемь назад они вместе бегали по Ямалу с теодолитами и считались приятелями. Сразу после развода Терехов некоторое время жил у него на даче, где они по вечерам топили камин и много говорили о жизни, любви и супружестве. Куренков был принципиальным холостяком, писал стихи и возле него всегда кружились женщины поэтического склада. Они даже устроили однажды вечер поэзии, на котором грустные девицы читали свои вирши заунывными голосами, за что получали от Куренкова втык. Он терпеть не мог подражательства, обвинял их в идейном плагиате, перечисляя фамилии поэтесс, у которых они воруют. Девицы не обижались, все равно смотрели на него восторженно, однако тайно и восхищенно – на хмурого и не романтичного разведенца Терехова. Это не укрылось от глаз Куренкова, и у них случилась первая размолвка и отчуждение. Потом Максим начал быстрый карьерный рост, позволяло высшее образование, и уже на тонком уровне, как говорят шизотерики, ощутилась барьерная начальственная стенка.

– Рекомендовали врачи. – прошептал Андрей, экономно расходуя возможности голоса. – Полевые работы противопоказаны. Холод, простуда…

– Ты назначен начальником участка. Какие полевые?.. Отдыхай, лечись и выходи.

– Жена против. – почти мгновенно сочинил он.

– Какая жена? – шеф наконец-то оторвался от бумаг: их еще связывала холостятская жизнь – единственное, что осталось общего.

– Молодая.

– Двадцать копеек! – это была оценка удачного юмора, бытовавшая еще в восьмидесятые годы, когда они были школьниками.

– Я женился. – признался Терехов и с удовольствием положил перед ним свидетельство о браке.

Куренков разглядывал документ, как недавно паспортист.

– С ума сошел?

– От любви. – Андрей вспомнил их вечера у камина. – Седина в бороду…

– Какая, к дьяволу, любовь? – начал было поэт, но оборвал мысль. – Все, и слушать не хочу! Мы с тобой договорились, по-мужски!

– Но появилась ночная кукушка…

– Давай ее сюда! Я научу куковать!

Когда-то у камина они сошлись на том, что коня, ружье и жену нельзя доверять никому: у Максима был неудачный студенческий брак, лучший друг сначала опекал, а потом увел молодую супругу.

– Поймай свою и учи. – огрызнулся Терехов. – Вот заявление.

– Андрей Александрович, да ты просто неблагодарный человек. – звенящим голосом проговорил шеф. – Я к тебе навстречу!… Новую должность, повышение зарплаты. Я потерянных коней простил!

– И упер два джипа.