В ворота громко стучат. Все поворачиваются на стук. Скорик бежит открывать.
– Кого это нечистая принесла? – Спрашивает Хая.
– В такое время, Хая, любому гостю нужно радоваться, – отвечает Исаак, – Без постояльцев скоро прогорим.
Скорик открывает калитку. Во двор заглядывает одноглазая старуха. На плече у неё сидит черный ворон.
– Хозяева, вы всех на постой принимаете? – Задает вопрос старуха.
– Всех, уважаемая, – говорит Исаак.
– И меня примете?
– И вас.
– Спасибо, хозяин, – благодарит старуха, – навеки запомню твою ласку.
Она проходит по двору, направляясь в дом. Исаак идет за ней. Дьяк Омелько крестится, глядя на одноглазую старуху.
18
Разгоряченные после битвы, Максим и Игонькин, улыбаются, часто дышат, рвут руками сухую траву и обтирают ею кровь с клинков сабель. Дед Сирко разоружает лежащих янычар, отбросив их оружие подальше в кусты. Далее забирает трофеи, кошельки с туго набитыми золотыми.
– Здорово ты дерешься, парень! – Хвалит Максима дед.
– Это французское боевое искусство, дед, – объясняет Максим, – «Сават» называется. Им марсельские моряки хорошо владеют.
– Какие моряки? – Спрашивает Сирко.
– Из французского города Марселя?
– Это далеко от Киева?
– Очень далеко, – говорит Максим.
– Молодцы! – Качает головой дед, – Такая глухомань, а как дерутся!
Максим и Игонькин переглядываются и принимаются улыбаться.
– Да уж, «глухомань»!
– А зовут-то вас как, хлопцы? – Интересуется дед Сирко.
– Зачем тебе, дед? – Задает вопрос Игонькин.
– Чтоб свечки в честь вас в церкви поставить за благополучное спасение раба божьего Сирка. Меня, стало быть.
– Меня зовут Серафим Игонькин, – представляется офицер, – а его – Максим.
– Максим Танцюра, – добавляет Максим.
– Ну, вот и познакомились! – Улыбается беззубым ртом дед Сирко.
Максим и Игонькин прячут сабли в ножны и собираются у дороги. Дед Сирко вертит в руках три кошелька с золотыми монетами, изъятые у турецких солдат.
– Поделимся по-братски?
Игонькин мнется, но всё-таки берет кошелек и прячет в карман.
– Спасибо за компанию, Максим, – говорит он, – Но мне пора. Я и так надолго задержался.
– Счастливой дороги, офицер! – Прощается с ним Максим, – Больше туркам не попадайся.
– Постараюсь.
Игонькин быстро растворяется в темноте. Максим поворачивается к деду Сирку.
– Диду, а далече отсюда Лиманы?
– Верст пять будет, – чешет затылок дед.
– До утра доберусь?
– А как же, – кивает дед, – Я тебе дорогу покажу. Мне как раз туда.
Максим набрасывает на плечо сумку и идет по дороге. Дед Сирко торопится за ним.
– Нам до восхода крепость проскочить надо, пока турки спят, – предупреждает дед, – Если не успеем, в обход придется чапать.
19
Старуха проходит в шинок. Исаак следует за ней.
Шинок украшен в охотничьем стиле. На стенах висят охотничьи трофеи: муляжи голов диких животных. От света свечей и открытого каминного огня головы убитых зверей выглядят зловеще, обнажив клыки и острые зубы. Исаак мнется. Старуха осматривается.
– Мне здесь нравится. Здесь я и поселюсь. Надолго.
Одноглазая старуха подходит к столу.
– А гроши у вас есть, уважаемая? – Интересуется Исаак.
Старуха роется в складках широкой юбки, выуживая золотую монету. Кладет её на стол. Исаак почтенно кланяется гостье.
– Это же другое дело… Чего желаете?
– Ужин и мягкую постель, хозяин!
– За ваши деньги, уважаемая, – радостно отвечает хозяин постоялого двора, – я вам и «Гопак» станцую.