Тайное путешествие Вани Дуракова

БОЙЦОВ: Ну, за всё человечество ты не расписывайся. Расписывалка у тебя еще не выросла. А что еще может принести нам Завальный?

ВАНЯ: Мирный договор с Европейским Союзом! Это же ненормально, когда я не могу отметить свой день рождения в Испании на берегу Средиземного моря.

БОЙЦОВ: А дома его отметить нельзя?

ВАНЯ: Нельзя! Наша война с Европой лишила меня Макдональдса!!! Пепси!!! Колы!!!

Бойцов разводит руки в стороны.

БОЙЦОВ: Увы, с Макдональдсом, Ваня, я тебе помочь не могу. С колой и пепси – тоже. Переходи на пышки и русский квас.

Ваня с презрением смотрит на полковника. Тот возвращается за стол.

БОЙЦОВ: Ну, душещипательную беседу я с тобой провел. Знаю, что бесполезную. Но без беседы тебя отпустить не имею права.

Полковник расписывается на листочке, протягивает его Ване.

БОЙЦОВ: Свободен.

27. У РУВД

Ваня Дураков выходит из здания РУВД и набирает на мобильнике Ильинского. Тот отвечает на звонок.

ИЛЬИНСКИЙ: Куда ты, блин, делся?

ВАНЯ: Как куда? В полицию загремел.

Из трубки слышится громкий выдох Ильинского.

ИЛЬИНСКИЙ: Блин! Не успели! А такая была бы картинка.

ВАНЯ: Григорий Алексеевич, я могу повторить.

ИЛЬИНСКИЙ: Не надо, Ваня. Наши акции откладываются на неопределенный срок. Я вынужден уйти в подполье.

ВАНЯ: Что случилось?

ИЛЬИНСКИЙ: Меня предупредили, что… в общем, меня разыскивают, чтобы вручить повестку.

ВАНЯ: Какую повестку?

Ильинский взрывается:

ИЛЬИНСКИЙ: Ваня, не тупи! Мобилизация идет. Повестку в военкомат!

ВАНЯ: А как же депутатская неприкосновенность, Григорий Алексеевич?

Из трубки снова слышится глубокий вздох:

ИЛЬИНСКИЙ: Она касается только уголовных дел, а к мобилизации, к сожалению, не имеет отношения.

ВАНЯ: Ничего страшного, Григорий Алексеевич. Отдадите Родине долг и вернётесь.

ИЛЬИНСКИЙ: Ты – идиот, Ваня! Меня же могут убить!

Ваня на некоторое время теряется. До него только сейчас доходит, что на войне люди погибают.

ВАНЯ: Тогда вам нужно уехать в Европу.

ИЛЬИНСКИЙ: Надо. Но для этого нужны деньги.

ВАНЯ: Неужели у вас их нет?

ИЛЬИНСКИЙ: Есть, но мало. Кстати, верни деньги за акцию, которую ты сорвал.

ВАНЯ: Григорий Алексеевич, я их уже потратил. Заплатил проценты по кредиту. Я отработаю, честное слово.

ИЛЬИНСКИЙ: Ладно. Не звони мне. Я сам с тобой свяжусь, когда всё закончится.

28. КАФЕ

Ваня обедает в кафе, слушая новости, которые передают по телевизору, висящему на стенке бара. Бармен Илья Муромцев, бросив работу, уставился в экран телевизора.

29. У ТАМОЖНИ

По телевизору показывают очередь из машин перед таможней… Суетятся люди… Все эти кадры комментирует журналистка Щеглова.

ЩЕГЛОВА: За неделю с начала частичной мобилизации из России убежали десятки тысяч наших сограждан. Точных цифр пока нет. Но в любом случае ясно, что речь идет о достаточно массовом явлении, которое само по себе становится важным фактором нашей жизни…

На экране появляется молодой парень, который сидит в дорогой машине и говорит в микрофон, протянутый ему журналистом:

ПАРЕНЬ: Какой еще долг? Есть долги по кредиту, ну, перед родителями… и детьми. Это я еще понимаю. А вашему народу и государству я ничего не должен. Меня не Родина призывает, а власти. А власти я не давал согласия на войну.

30. КАФЕ

Бармен Илья Муромцев, бросив работу, уставился в экран. Пара официантов мужского пола присоединяются к просмотру.

31. У ТАМОЖНИ

ПАРЕНЬ: Нет уж, дорогая моя власть, дальше без меня – я поехал отсюда. На запад. Туда, где есть демократия, свобода слова и равные возможности для каждого человека. То, что у нас только декларируются.

32. КАФЕ

Официант поворачивается к бармену.

ОФИЦИАНТ: Трус! Вот теперь станет ясно, кто настоящий мужик, а кто просто штаны носил. Мобилизация все покажет.

ИЛЬЯ: А я его не осуждаю. Человек ищет, где глубже…