Шаман по выходным

– Преступления, – рассказывает Игнатьев, – Но в отличие от тебя – опера – я разоблачаю преступников не в суде, а на станицах глянцевых журналов.

– А те, кого ты разоблачаешь, тебя не бьют? – улыбается Романов.

– Случается и такое… – улыбается в ответ Игнатьев.

37

Эдик и Рома сидят в засаде во дворе дома Игнатьева.

– Его так просто не возьмешь – говорит Эдик.

– Смотри. Я кое-что для него приготовил.

Рома показывает кусок водопроводной трубы.

– Против лома нет приема!

– Только бы он раньше нас не заметил.

– А мы его здесь подождем, – предлагает Рома, – Он обязательно мимо пройдет.

В арку двора входят Романов и Игнатьев.

– Идут! – Видит их Эдик.

Романов и Игнатьев останавливаются у входа. Видно, что они выпившие.

– Классное место! – Произносит Игнатьев, – Я в этом клубе всегда зависаю, когда хочу расслабиться.

– Я думал, что ты с женщинами расслабляешься, – замечает Романов, – Ты ж у нас всегда ходоком был.

– Всему свое время, Коля. Совмещаю и то, и другое.

– Почему до сих пор не женился? – Интересуется Романов.

Игнатьев разводит руки в стороны:

– Не нашел ту – единственную, ради которой я пошел бы на этот шаг. А ты?

– Ты же знаешь, Егор, что Таня уехала и забыла меня, – вздыхает Романов, – Да и её родители были против. Особенно Надежда Сергеевна.

Игнатьев сочувственно смотрит на друга:

– До сих пор по ней сохнешь? Коля, ты не прав! Посмотри вокруг, сколько красивых женщин. И все хотят нашей любви!

Мимо них на большой скорости проезжает машина, из которой высовывается рука с пистолетом. Номера машины заляпаны грязью.

Романов успевает заметить пистолет. Он толкает Игнатьева, сам прыгает в сторону. Звучат несколько выстрелов. Машина увеличивает скорость и выезжает со двора.

Романов бросается к Игнатьеву. Романов набирает на мобильнике номер скорой. Игнатьев тяжело ранен, говорит через силу:

– Коля, это все «Природа»… Она опасна…

– Я знаю, – успокаивает его Романов, – Ты только не переживай. Всё наладится.

– «Арта»… Я собрал… компромат… Главный редактор Павлов… Они…

Игнатьев теряет сознание. Романов дозванивается до скорой.

– Алло? Скорая? Капитан Романов, следственный отдел. Ленинский проспект, 119. Срочно! Огнестрельное ранение. Игнатьев Егор Иванович. Жду.

Романов сбрасывает вызов и набирает следующий номер.

– Алло? Полиция? На Московском проспекте только что стреляли в журналиста Игнатьева…

Увидев то, что происходит, Рома испуганно отбрасывает водопроводную трубу в сторону.

– Эдик, пошли отсюда.

– Рома, его сейчас можно взять тепленьким! – Хватает его за руку Эдик.

– Я под мокруху не подписывался, – отрицательно вертит головой Рома.

– Какая мокруха? Мы же не стреляли.

– Эдик, раскинь мозгами! Через минуту сюда привалит мусарня. Загребут. Ты хочешь сутки чалиться на нарах, пока они разбираться будут?

– Нет, – соглашается Эдик.

– Пошли. Мы его в другой раз повяжем.

Рома и Эдик покидают засаду.

38

Полицейские Лукин и Рыков допрашивают Романова. Романов сидит на стуле посередине кабинета и улыбается своей широкой улыбкой. Рыков ходит за его спиной, а Лукин за столом составляет протокол опроса.

– Прекрати улыбаться и отвечай! – Произносит Рыков, – На меня твои улыбочки не действуют.

– Я – полицейский! – Сообщает Романов, – Вы же сами удостоверение видели.

– Деточка, такие удостоверения у нас на Уделке килограммами продаются, – отзывается Лукин.

– Позвоните и узнайте!

– Позвоним и узнаем.

– Но это не освободит тебя от признания в покушении на убийство Игнатьева, – продолжает Рыков.