Я стираю свою тень. Книга 4

Никас пошёл по рукам. Дед откинул уголок пелёнки, открыв ему лицо. Внуку попало солнце в глаза, он сморщился и чихнул, обрызгав деда слюной.

– Пометил, – довольно произнёс отец. – Будь здоров, Колька.

Внук улыбнулся беззубым ртом и агукнул на радость деду.

– Проходите в дом, у нас всё накрыто. Ждали вас, – пригласила мать. – Отец уже несколько раз приложился, чтобы время быстрее шло.

– Сейчас, достану вещи из багажника, – предупредил я.

– Я помогу, – вызвался отец.

Он заглянул внутрь машины и присвистнул.

– Вот это вы снарядились, как драпающие оккупанты. Никак на год к нам приехали?

– Здесь всё самое нужное, пап. Еда, коляска, сменные пелёнки, подгузники, костюмчики, аптечка, чистая вода для малыша.

– Да-а-а, времена. У тебя, помнится, с собой только сменный подгузник из марли был да баночка с зелёнкой, а поили тебя водой из-под крана.

– Ну, сейчас всё не так, и слава богу.

– Двух вам не потянуть с такой машиной, барахло не влезет. Придётся автобус покупать.

– Шутник. Когда соберёмся второго заводить, Никас уже подрастёт.

– Что за имя? Не зови его при мне так. Зови Колькой. У них там в Канаде, может, и живут всякие Никасы, но тут Россия, и нечего коверкать хорошее имя.

– Ладно, буду звать его при тебе Колькой.

– Молодец. А то вы такие современные стали, как с другой планеты.

Мы разгрузили вещи и сложили их на солнечной веранде. Прошли в дом и сели за стол. Айрис с вожделением смотрела на угощения. Мать вынимала в большую тарелку пельмени.

– Давайте в качестве аперитива перед пельменями бахнем по рюмочке, – предложил отец. – Дамы, вы с нами? – посмотрел он на Айрис.

– Я с вами. Врач сказал, что нельзя красные напитки, иначе диатез у ребёнка будет, а водку можно.

– Хорошо, что хоть иногда попадаются нормальные врачи. – Он налил ледяную водку в рюмку, и та сразу покрылась каплями.

Мы долго сидели за столом, не торопясь ели, болтали. Айрис дважды покормила Никаса. Наш малыш, видимо под разговоры, чувствовал умиротворение и безмятежно спал. Мне тоже было очень хорошо и спокойно, будто я снова ребёнок, избавившийся от ответственности быть взрослым рядом с родителями. Еда и алкоголь сморили меня.

Я проспал до вечера. Айрис призналась, что тоже прикладывалась рядом, но сынок не дал ей отдохнуть как следует. Мы выбрались на свежий воздух в беседку. Мать ушла встречать коров, а отец, пользуясь моментом, принёс и поставил на стол бутылку с мутноватой жидкостью.

– Что это? – подозрительно поинтересовался я.

– Пробудин. Снимает последствия сна как рукой и лечит похмельный синдром.

– Почему цвет такой?

– Ингредиенты дают. – Отец налил в две рюмки. – Айрис не наливаю, не знаю, как скажется на Кольке.

– Я не спала, и у меня нет похмельного синдрома, – призналась супруга.

– Вот и замечательно. Пей.

Я взял рюмку и понюхал. Смесь алкоголя и мятного. Зажмурился, выдохнул и выпил. Вначале рот, а потом и внутренности наполнились ледяным огнём. Я вытаращил глаза и задышал.

– Я тебе говорил, Пробудин. Тонизирует на раз. – Отец усмехнулся, довольный произведённым эффектом.

– Ты там самую ядовитую жвачку растворил?

– Нет, «Пектусин», таблетки от кашля. Нашёл в аптечке. Думаю, ещё с советских времён лежат. Решил растворить и посмотреть, что получится. По-моему, здорово. Лечит похмелье, сонливость и кашель.

– Второй раз я эту дрянь выпить не смогу.

– И не надо. Пробудин употребляют в медицинских количествах. Полегчало ведь?

– Да. – Мне действительно стало веселее. – Я снова проголодался.

– Подожди, сейчас мать коров подоит, и сядем ужинать.

Айрис держала Никаса перед собой, чтобы он любовался своими большими глазками на деревенские просторы. Ему и вправду всё было интересно. Он пытался следить за собакой, гремящей цепью во время вычёсывания задней лапой блох. Вздрагивал от её периодического лая, но не плакал. Вздрагивал от петуха, решившего прокукарекать. От коровы, заглянувшей во двор через забор, затянувшей на полном выдохе протяжное «Му-у-у». Наш малыш поглощал новый мир с любопытством. Не зря мы решили вывезти его из города.

Мать подоила корову. Промчалась мимо нас с ведром на летнюю кухню и вернулась оттуда с большим блюдом отваренной картошки, облитой маслом с луком, банкой солёных опят, маринованным болгарским перцем и нарезанным салом. Айрис отдала мне сына и стала помогать матери сервировать стол.

Мы ещё немного выпили с отцом и неторопливо принялись есть. Погода благоприятствовала ужину на свежем воздухе. Комары ещё не появились, мухи уже не летали в сумерках.

– Гордей, помнишь поляну за Кривой балкой? Там лесок, ручей, пацаны шалаши строили лет двадцать назад.

– Помню, а что?

– Ай, Нин, ты про эту брехню хочешь рассказать? – Отец отмахнулся, как от назойливой мухи. – Людям скучно в деревне, вот и сочиняют.

– Ты не видел, а люди видели, не мешай. – Мать не стала его слушать. – Там по ночам время от времени видят какие-то огни. Они бесшумно двигаются, будто по кругу. Днём придут – ничего нет. А ночью опять бегают.

– Да пацаны это дурью маются, – категорически заявил отец. – Как двадцать лет назад, так и сейчас. Вам лишь бы в чудеса всякие верить и пришельцев. Скажи мне, Айрис, у вас в Канаде тоже во всякую дрянь верят?

– Пап, вы про что? – Айрис улыбнулась и посмотрела на меня.

– НЛО, круги на полях, пришельцы, что они пирамиды построили.

– Верят некоторые, но я точно в эту ерунду не верю. Откуда взяться инопланетянам? Сидят все по своим планетам, ужинают и никуда лететь не собираются. Надо им на какую-то Землю лететь пирамиды строить?

– Вот, зрелые мысли. Хорошо, что в вашей семье есть человек с такими взглядами, а то Гордей, он, знаешь ли, любит иногда оторваться от земли. В детстве как привяжется со своими фантастическими идеями, думал, писателем станет или в психушку загремит, такой не от мира сего был.

– Коль, не наговаривай на сына. Нормальным он был и есть. Это ты простоватый как три рубля, вот любой умнее тебя и кажется отклонением.

– А давно там огни видят? – спросила Айрис.