И умереть мы обещали

Раздвинул тяжелые шторы, впуская в комнату солнце, устроился с книгой за столом, как вдруг за окном раздались крики и знакомый лай Саги.

– Куда прешь по газону, лапоть ты эдакий! – ругался садовник.

– А я не к тебе. Понял? Я к барину молодому. – Это Федор.

– Так сойди на дорожку, не топчи траву.

– Тфу, ты, господи! Травы ему жалко. Я тебе из поля в следующий раз целую копну сена свежего принесу.

– Ох, ну и дурак ты, Федор.

– Да сам такой! Иди кустики стриги.

Я высунулся из окна.

– Федор, чего шумишь?

– Здрасте, барин, – поклонился он. – Так, я же до вас дело имею.

На нем был серый зипун без воротника, подпоясанный синим кушаком. Сапоги хромовые. На голове старый потертый цилиндр с муаровой выцветшей ленточкой. Парень – хоть куда! Если б не ружье за плечом, да борода нечёсаная.

– Как ружье? – спросил я.

– Ого-го! Столько дичи настрелял. Бьет, что молния разит, – довольно ответил он. – Я вот, что, барин, пришел. Для вас охоту приготовил. Где лоси, где медведи, все отметил, – он постучал указательным пальцем себе по лбу. – Если надумаете…

– Конечно! – обрадовался я. – Завтра и сходим.

– Так я приду с рассветом. Вы уж будьте навостре.

– Хорошо!

Ужин выдался на славу! Мы сидели на открытой веранде и пили чай с пирогами. В начале июня вечера стояли еще прохладные, но темнело поздно. На розовом горизонте слабо блистали редкие звезды. Птицы умолкали, но зато кузнечики продолжали концерт. Пахло разнотравьем и хвоей. Здоровенный медный самовар дымил. В брюхе у него сердито булькало. Степан подкидывал еловых шишек в топку, отчего бульканье становилось еще сердитее. Отец читал газету и с блаженством попивал из старинной фарфоровой чашки. Маленькая Оленька не капризничала и вся перемазалась в варенье. Маменька наслаждалась любимыми пирожками с клюквой. Даже вечно неугомонная Машенька притихла и о чем-то размышляла, молча глядя в лиловые небеса.

Спал я спокойно, как младенец. Никакие страхи меня не беспокоили. Чуть свет, услышал лай Саги и сердитый голос старого лакея:

–Чего приперся, дурень? Уйми собаку.

– Сам – дурень, – отвечал ему Федор. – Я за барином молодым, за Александром пришел. Мы охотиться идем.

– Еще рано. Барин спит. Уходи. Разбудишь весь дом.

– Федор, сейчас спущусь, – крикнул я в окно и стал быстро одеваться. Все с вечера припас: кожаную куртку, штаны из плотного сукна, высокие сапоги, ружье – конечно. Взял легкий кавалерийский карабин с коротким нарезным стволом. Лядунку медную с картушами.

– А табачку-то прихватили? – осведомился Федор.

– Взял, – успокоил я его.

– Ну, как, на лося али на медведя?

– Давай, на лося, – решил я, и мы зашагали по росистой высокой траве к лесу.

Шли темным сосновым бором. Глянешь кругом – одни коричневые стволы. Под ногами мох да пожухшая хвоя. И как только Федор дорогу здесь находил? Вдруг сосновый лес резко оборвался, и мы попали в заросли кустарников.

– Теперь – тихо! – предупредил Федор. Указал вперед. – Там река. Лоси на водопой ходят. Сейчас появятся.

Мы осторожно пробрались сквозь кустарник. Впереди еле текла небольшая речка, наполовину затянутая ряской.

– Вон они. Идут! – чуть слышно произнёс Федор.

К противоположному берегу приближался крупный горбатый лось.

– А что он без рогов? – удивился я.

– Так, лосиха же, – объяснил мне охотник. – О, гляди, и несмышлёныш за ней.

Из леса, смешно подпрыгивая, выбежал теленок. Неуклюжий, ноги длинные.

– Давай, барин, лосиху завалим, а Сага теленка придушит.

Я вскинул ружье, прицелился… Но вдруг представил, как это большое беззащитное животное свалится, обливаясь кровью, а собака накинется на бедного теленка и перегрызет ему горло… По телу пробежал озноб. Стало противно.

– Ну, чего, барин? Пали!

– Не буду, – я опустил ствол. – Не по-христиански мать с дитём убивать.

– Так это же – лоси. Упустим, – не понимал Федор.

– Пусть уходят. Не могу стрелять.

– Во – те – на, – развел руками Березкин. – И что теперь?

– Пошли, медведя завалим, – предложил я.

– Как прикажете, – пожал плечами охотник.

Федор повел меня через какие-то болота. Под сапогами хлюпала вонючая жижа. Кругом густой черничник, огромные метелки папоротника.

– По кочкам, барин, по кочкам ступайте, – учил охотник, а сам чуть свой сапог не утопил, провалившись по колено в трясину.

Наконец выбрались на сушу. Сага припала к земле, заметив что-то. Федор, шедший впереди, подал знак остановиться.

– Вон. Отличная добыча. Звереныши.

Я осторожно выглянул из-за бугра. Шагах в двадцати от нас резвились два забавных лисенка, рыженькие, пушистые комочки. Тут же виднелась нора, из которой выглядывал третий, пугливый.

– А, барин, на женские муфточки?

– Они же совсем крошечные, – удивился я. – Как можно их убивать.