Дорогами илархов

Томирис подошла вплотную к девушке и грозно прошептала:

– Прочь с дороги!

– Не пущу! – Рыжая отступила на шаг и вынула кинжал. – Я его прирежу. А тебя, гадина, накажут. Это ты ему позволила войти в священный город.

Томирис тут же выхватила свой нож. Албаны, как две кошки стали осторожно подступать друг к другу, грозя клинками. Томирис бросилась вперед, метя в лицо сопернице. Рыжая еле успела уклониться, в ответ тяжело махнула кинжалом. Томирис присела. Лезвие молнией сверкнуло над головой.

– Остановитесь! – попробовал разнять их Исмен, но сам чуть не получил удар острием в глаз.

Томирис опять кинулась вперед и перехватила занесенную руку соперницы. Та вцепилась в ее руку с кинжалом. Они стояли, рычали, толкались. После свалились на землю и стали кататься в пыли. Каждая старалась подмять под себя соперницу. Томирис маленькая, юркая выкручивалась, извивалась. Рыжеволосая давила силой. Неизвестно, кто бы победил, но вскоре на шум сбежались женщины. Вмиг растащили в стороны дерущихся и отобрали ножи. Исмен не успел глазом моргнуть, как с него сорвали все оружие и скрутили руки.

Всех троих повели к квадратной башне. Миновав низкий арочный вход, очутились в темном коридоре. Исмен чуть не упал, споткнувшись о ступеньку. Вверх вела крутая узкая лестница. Поднявшись наверх, его впихнули в просторное помещение примерно десять на десять шагов. Узкие окошки пропускали скудный дневной свет. Привыкнув к сумраку, Исмен различил стены, грубо сложенные из булыжника. Кладку частично скрывали большие пестрые ковры. Такие же ковры устилали пол. Потолок низкий, деревянный, в темных пятнах копоти от масляных светильников. Посредине возвышался каменный трон. Два сидящих льва грозно оскалились. Между львами тумба-сиденье. Спинку представлял собой орел, расправивший крылья.

Из бокового проема появилась пожилая женщина в красивой длинной одежде: тонкий выбеленный холст расшит красными птицами и черными зверями. Лицо немолодое, строгое, с волевым взглядом. На голове высокая цилиндрическая тиара, украшенная золотыми подвесками. Она села на трон, грациозно положив ладони на головы львов.

– Ну? – громко спросила она. – По какому поводу шум? Говори, Дзерасса.

Соперница Томирис поклонилась и сказала:

– О, Справедливая Мать Растад. Все – эта смутьянка Томирис. Она провела внутрь мужчину. Ее надо наказать смертью.

– Мужчину я здесь не вижу, – осадила ее женщина. – Всего лишь отрок, в начале превращения в юношу.

– При нем оружие, – вставила одна из албан. – Акинак и горит.

– Кто он, охотник из гаргареев? – спросила женщина.

– Нет, приехал с гостями, – тихо напомнила одна из албан, наклонившись к уху Справедливой Матери Растад.

– Ах, вот оно что, – кивнула та. – Это меняет дело.

– Дозволь сказать, Справедливая Мать Растад, – попросила Томирис.

– Говори.

– Он не враг нам. Он даже не знает о племени даргов.

– Он – мужчина. Ты знаешь наши законы, – укорила ее мать Растад. – Мужчины не должны осквернять священный город.

– Но гаргареи заходят в крепость, – возразила Томирис.

– Гаргареи – наши слуги. Он – не слуга. Если бы ты его выбрала, только тогда смогла пустить в крепость, да и то – без оружия. Но тебе еще рано познавать мужчин, да и его возраст не подходит для продолжения рода.

Исмен мало понимал из разговора албан, но чувствовал, что попал в серьезную передрягу.

– Справедливая Мать Растад, я сам, без разрешения вошел через ворота, – встрял он, и тут же пожалел об этом. Десятки пар глаз, полные ненависти и презрения впились в него, словно острые стрелы. Исмен почувствовал себя точно так же, как возле похоронного кургана Скопаса, когда сидел со связанными руками и ждал страшной участи.

– Сначала ты должен спросить разрешения открыть рот, – зло сказала одна из албан.

Но Справедливая Мать, сделала чуть заметный жест рукой, и албана замолчала.

– Ты ксай? – спросила она.

– Да. Сколоты посвятили меня богу Савру.

– Тогда ты должен говорить только правду. Уста твои не должна осквернять ложь, – укорила его Растад. – Если бы ты сам, один без разрешения проник в цитадель, Томирис обязана была тебя убить на месте, ни о чем не спрашивая. Но она этого не сделала. Наоборот – встала на твою защиту.

– Справедливая Мать, зачем такая строгость? – воскликнула Томирис. – Он впервые попал в горы. Его родина далеко в степях. Откуда ему знать наши законы?

– Кругом враги. Не забывай об этом, – ответила Растад каменным голосом.

– Но на нашу долину уже лет двадцать никто не нападает, только мы делаем набеги, наводя ужас на другие народы.

– Потому и не нападают – боятся. Нельзя расслабляться. Как только потеряем бдительность, так сразу погибнем все. Тебе ясно?

– Да, Справедливая Мать.

– А теперь объясни, почему ты с ножом кинулась на сестру?

– Но она первая обнажила кинжал, – оправдывалась Томирис.

– Я хотела прирезать преступника. Она помешала, – в негодовании выкрикнула Дзерасса.

– И вы подрались, – недовольно покачала головой Растад. Подвески на ее тиаре сердито звякнули. – Подрались из-за мальчишки. Скверно! Если бы вы поспорили из-за коня, за оружие, еще из-за чего-нибудь – я поняла бы. Но из-за мальчишки… Томирис, неужели ты намеревалась убить сестру?

– Нет, Справедливая Мать. Я хотела ей лицо подправить. А то ее даже лошади бояться.

– Да ты сама – полукровка! – взревела гневно Дзерасса.

– Тихо! – властно прикрикнула Растад. – Нет ничего более постыдного, чем раздор в семье. Вы обе будете наказаны. К вечеру я решу, какая кара вас ждет. А теперь – идите. Если еще раз сцепитесь – обеих посажу в яму.

– А с мальчишкой что делать? – спросила одна из албан, державшая Исмена за скрученные руки. В ее голосе послышалось столько холода, что Исмену стало не по себе. Он помнил предупреждение Фидара: скажешь слово против – тебе сразу глотку перережут. Если верить его словам – давно бы уже перерезали.

Справедливая Мать пристально посмотрела ему в глаза и тихо приказала:

– Отведем преступника к Аргинпасе. Пусть богиня решит его участь.

Исмена повели вниз по лестнице. Миновав залитый солнцем двор, оказались возле грота-святилища.

– Проходи, – толкнула его албана внутрь. – Поклонись Аргинпасе.

Исмен послушно переступил порог храма, склонил голову перед многогрудой богиней. Женщины вошли следом. В храме стало тесно. Справедливая Мать Растад подошла к изваянию, произнесла грудным голосом:

– Рассуди нас покровительница.

Она приказала принести жертвенную птицу. Ей передали серенькую горлицу. Птичка испуганно таращила черные глазки-бусинки, сидела смирно. С птицей в руках Справедливая Мать обошла вокруг алтаря с неугасаемым огнем и громко произнесла:

– Покровительница, прими эту жертву.