Мерцания сознания. Поэзия арт-психологии измененных состояний сознания

Остановил коня железного у края поля бесконечного.
И засмотрелся восхищённо на небо, землю, горизонт.

Дух прошлого явился неохватный
И душу до краёв наполнил.
Вместо машины белой – буланый конь
Представился со сбруей,
На мне – тяжёлые доспехи, меч,
В руке – бывалое копьё…

Столетия былинные…
И сила рода где-то здесь,
Иная, не машинная.

11. Перед ночным покоем

Перед ночным покоем я смотрю на звёзды иногда.
И в этот час, когда я всматриваюсь в бесконечность,
Жизнь кажется такой ничтожной, мимолётной,
Как будто отблеск лужицы после дождя
На тротуаре мокром.
Когда-то в раннем детстве бабушка,
Со слабым, тихим голосом старушка,
Впервые указала мне на небо звёздное
Со знаком Ориона.
Минуло более полвека с тех времён,
И много раз я видел небо звёздное,
И неизменно каждый раз мне детство
Возвращалось вновь и чувство мелкости
И суетности жизни моей и всех,
Кто рядом, человечества.
И каждый раз я вспоминал
Свою тишайшую наставницу
В тот летний вечер и искал
Три яркие звезды на поясе
Небесного охотника.

А что если бы взгляд
Любого человека мог посылать
Луч света в бесконечный Космос?
И этот луч мог содержать бы
В себе послание к иным мирам?
Потоки взглядов обитателей планеты
Тысячи лет пронзали бы Вселенную
И проникали бы в бескрайнее пространство,
Сплетаясь, совпадая, повторяясь, разлетаясь.
А вся Вселенная, в глазах бы отражаясь,
Нас содержанием своим бы наполняла.
Мы все (глядящие на звёзды) – в ней,
А её сущность – непременно в нас.
Если душа моя сродни Вселенной,
То и Праматерь бесконечная
Равна душе моей.
И детское переживание ничтожности
Цивилизации людей
Уходит в таком случае
И исчезает вовсе…

12. Холодная погода

Холодная погода,
Снег и дождь весь день.
Но нет, они не могут мне
Испортить настроение под вечер,
Мой праздник от свежеотпечатанной,
Столь долгожданной книги.
Рассматриваю новое творение своё,
Что мне доставило издательство сегодня.
Листаю эластичные страницы,
Читаю свежим взглядом текст,
Дивлюсь, что смог так упорядочить слова и мысли,
Когда сидел над рукописью в роли автора.
Теперь я поостыл и даже подзабыл,
Каким я был.

13. Очередь на Страшном суде

Очередь на Страшном суде – последняя из всех очередей.
Я не люблю их в любом виде – за хлебом и здоровьем, за славой и свободой, за жизнью и восторгом.
Мне всё равно!
Я не люблю очередей!
Отец мой, ветеран и бывший узник лагерей, когда-то мне рассказывал про крематорий в концлагере и очередь у этой комнаты для смерти.
За смертью очередь тогда была большая.
Стоял он, молодой и тощий, в ряду других, ему подобных, и всё вокруг осматривая жадно.
Ему хотелось жить, дышать, смотреть на жизнь, всё слушать, чувствовать её.
Ему хотелось гладить травку у глухой стены, отдать ей всё тепло, заботу и любовь, что ещё теплилась в его душе.
Он думал: «Неужели?
Такая тонкая былинка останется и будет жить, а я, меня не будет?
Останутся все птицы, небо, солнце, но не я?»
И кто-то услыхал его вопросы в преисподней
И отозвался…
Остановилась неожиданно в тот день работа печи и огня.
Сломалось что-то в шестерёнках смерти, погас огонь в печи.
И чудом выжил он и те, что были за его плечами.
А после всех скитаний и ужасов войны вернулся он в свою деревню, в дом к отцу и матери на Украину.
Родились дети у него (четыре сына, дочь).
Отец прожил большую жизнь в заботах и в трудах,
Но никогда я не видал его в очередях.
Представить это даже не могу.