Черная Быль

– Понятно,– перебил его Верасов. – Выбивание информации хрен их знает у кого и когда. И как вы сами сказали – еще неизвестно, к чему приведет.

Полковнику все это ну очень не нравилось! Очень-очень не нравилось! Настолько не нравилось, что его воображение тут же подкинуло восхитительную сцену – тихий щелчок ПБ и этот вундеркинд с аккуратной дыркой во лбу, лежащий на полу в луже крови и с картинно раскинутыми в стороны руками. Занавес, заседание закрыто, спасибо за внимание! Но картинка сменилась – мертвая, заброшенная, пустая Припять. Деревья машут на ветру голыми ветками, многоэтажки, когда-то весело светящиеся в темноте огоньками квартир, теперь смотрят на мир пустыми черными глазницами разбитых окон. Гуляет ветер в пустых квартирах… И это та самая Припять, в которой живет его Ангелина! Если в будущем город так ужасен, что же в будущем с ней? Нельзя допустить этого! И если есть возможность, узнать в будущем, любой ценой узнать, что произошло, то уже сейчас предотвратить это на корню!

– Ладно, вундеркинд, давай, включай свою машину! – сказал полковник Верасов.

– А инструктаж, товарищ полковник? Спешить – людей смешить!

Пришлось выслушивать еще и инструктаж.

– Пройдите на площадку, товарищ полковник. В центр. Итак, там – мир не враждебный. Я не знаю. По крайней мере вооруженных там нет. Я сделал всего одну вылазку, едва не попался тем двоим, кого заснял. Насчет погоды – там не холодно. Я не знаю, как идти на контакт с теми двумя, я не знаю, стоит вам демонстрировать свои погоны или стрелять сразу. Полагаться вам придется только на себя. Машина работает следующим образом – прокол во времени она создает только в одной точке. Пока – только в одной. В парке. Расчет на то, что там свобода маневра, насколько я понял – парк такой же, как и сейчас. Мы итак сильно рискуем, товарищ полковник. Вот еще, наденьте это.

– Что это?

– Обычный полевой костюм. Там хоть и нет людей, выделятся не надо.

– И куда вы меня отправите?

– Знаете, я во время своего посещения выбрал спонтанную дату, ничем не руководствуясь. Ну, почти ничем. Перед испытанием я не мог уснуть, и считал. Ну досчитал так до двух тысяч шестнадцать. Ну так и настроил Машину Времени на 2016 год. На двадцать второе апреля. Вот, наденьте часы. Они с секретом – вытяните ручку завода механизма и три раза прокрутите ее в другую сторону. Это сигнал мне, что вы хотите вернуться и я открою вам временной проход. И помните – времени у нас час, от силы – два. Перемещение в будущее я пока не очень кардинально проработал.

Верасов только присвистнул:

– Знаете, профессор, за тридцать лет могло произойти все, что угодно!

– Вот это нам и предстоит выяснить! – ответил Рысев.

Пока полковник переодевался, Рысев закончил последние приготовления. В лаборатории раздался тихий гул. Над круглой площадкой словно засияла синяя звезда. Полковник встал прямо над ней. Ее сияние медленно разливалось по куполообразному потолку.

– Вы готовы, товарищ полковник? – спросил профессор Рысев.

– Поехали! – Верасов процитировал первого покорителя космических далей.

А потом… Потом синий поток захлестнул его. Его в нем не мотало по сторонам, он стоял спокойно, просто кругом неслись вниз миллиарды звезд, словно перед ним проносилась Вселенная. Сколько продолжалось это небытие? Миг? Вечность? Жизнь? Звезды и космос сгинули. Ноги полковника словно ударились об асфальт. Космическая иллюзия исчезла без следа. В лицо ударил ветер и капли дождя. Было неожиданно прохладно. По небу плыли тяжелые серые тучи, такой завораживающей красоты, что просто жуть. Полковник позволил себе наконец оглядеться по сторонам. И из его горла вырвался хрип. Это должен был быть стон отчаянья, но потрясение было столь велико, что голос отказывался подчиняться полковнику наотрез. Справа от него стояло под потоками дождя проржавевшее насквозь Колесо Обозрения, впереди и чуть в стороне – Автодром с насквозь сгнившим тентом, который обрывками уныло колыхался на ветру. Рядом с Колесом – аттракцион «Ромашка». Разрушенные качели-лодочки.

– Этого не может быть,– прошептал полковник. – Этого не может быть!

Но это было. И это был кошмар. И проснуться было нельзя. Внезапно накатила злость. Дикая ярость. Ненависть в адрес того, по чьей вине произошло все это. По чьей вине город его дочери и тысяч других теперь медленно уходит в забвение под дождем и ветром. Но Борис Константинович этого не допустит! Он твердо вознамерился найти тех двоих парней с фотографии и вытрясти из них все. Пусть нельзя было менять ход событий, о том, что это может привести к еще более худшим последствиям полковник уже не думал. Смысл? Все равно он уже здесь, где его вообще не должно быть. Рука нащупала верный ПБ на поясе. С пистолетом все же поспокойнее на душе. Полковник медленно пошел под струями дождя к выходу из парка. Все его инстинкты и чувства были на пределе. Он решил уделять внимание даже мелочам. Потому на выходе из парка он остановился и подошел к кучке еще не успевших размокнуть под дождем окурков. В том, что бычки были свежие, полковник не сомневался – на некоторых даже пепел остался! Да и окурок не один, их много и все от одной марки сигарет. Полковник присел на корточки, поднял один желтый чинарик и внимательно изучил его – на недокуренном остатке красными буквами была надпись – «State Line».

– Что за черт,– буркнул полковник.

Сигарета, судя по всему, была импортной! Насколько знал полковник, в СССР такое никто не курил, все предпочитали «нищего в горах», «союз-аполлон», «дымок». Из зарубежных – «мальборо», а тут – да и фильтр явно не советский! Откуда на территории СССР такие сигареты? И вдруг Верасова, в переносном, к счастью смысле, прошибло молнией – да и СССР ли это?! Конечно СССР, иначе и быть не может! Вот только что здесь произошло?! Полковник сразу взял себя в руки, задушил панику на корню и резко встал – итак, что мы имеем? Двух незнакомцев. Один из них курит невиданные ранее сигареты, почти наверняка – очень дорогие. Хотя, кто их знает, что у них тут за порядки и цены? Полковник надеялся, что людей тут всего двое. Нельзя действовать нахрапом, но времени увы мало. Задерживаться тут полковник решительно не хотел. Он найдет тех двоих и выбьет из них информацию любыми средствами!

Мы не одни

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

В. Цой – Пачка Сигарет.

Припять, 22 апреля 2016 18:00.

Зона Отчуждения в это время года особенно прекрасна! Именно так я бы хотел начать свое повествование о нашем культурном мероприятии. Но увы – я не романтик, а реалист. Поэтому заявляю – Зона Отчуждения в это время года, как, впрочем, и в любое другое – царство тишины. Нелегальный экстремальный туризм – по-моему, в нелегальности и есть его экстремальность. Мы, конечно, могли поехать в Зону с группой и гидом, но согласитесь – какое же это удовольствие, ходить по отведенному маршруту, строго отведенное время. И детально ничего не рассмотришь толком. А я люблю все детально изучать. Тем более, кто знает – может я больше сюда не попаду? Красота – гид не капает на мозги, рядом нет толпы незнакомых тебе людей. Ты один, лучший друг не в счет. Наедине со своими думами, как веселыми, так и не очень. Припять возглавляет список мест, наиболее желанных для посещения туристами. И не так уж он необитаем, как кажется на первый взгляд. Функционирует КПП на въезде в город. Работают спецпрачечная и станция по очистке воды. Или уже не работают? Идти туда и проверять не хотелось. Эх, надо было расписание туров в Зону изучить, а то нагрянет еще какая забугорная делегация. Впрочем, я и отечественным любителям экзотики буду не рад. Не потому, что я затворник и не люблю людей. Нет, я не хочу ненужных вопросов. Могут еще прикатить вездесущие фотографы из Google или Яндекса. И засветятся тогда наши фейсы на панорамных видах города Припяти! Правда, там лица людей затирают, но все равно, приятного мало. Вышеупомянутые корпорации город, правда, уже вроде бы отсняли, но кто знает – вдруг им приспичит, так сказать, обновить данные? Раньше, насколько я могу судить, город был идеальным для того, чтобы побродить, посмотреть, подумать. А что теперь? Сделали из Припяти город-музей под открытым небом, так туристы тут теперь чуть ли не прописались! А некоторые приспособились настолько, что взяли за традицию оставлять свою метку. Так, например, закрасили прощальный привет одной из бывших жительниц. На его месте нарисовали новое граффити. Такой наглый акт вандализма, конечно, не мог не остаться безнаказанным и малолетним горе-малевичам как следует надавали по шеям. Кажется, перепало на орехи еще и организаторам этого вояжа. И вот теперь скажите мне – зачем мне таскаться по Припяти с группой и гидом? Гадить стены при помощи баллончика с краской я все равно не буду – я рисовать не умею. Да и смысла не вижу. Хотя, оставить память о себе хочется, но не таким варварским способом. Я тут был не один, со мной был так сказать друг и соратник. Но мы пока разбежались. Двигался я осторожно, хоть в городе никого нет, но кто знает, в наши дни, как я уже говорил – нагрянуть может кто угодно, разбирайся потом. А мне все эти активисты не очень импонируют – трясутся за город они уж слишком. Да и мародеров – их тоже никто не отменял. Те вообще не церемонятся. Но – в городе пока что никого, тишь да гладь. Попытаюсь насладиться моментом. Я стоял во дворе дома по улице Лазарева. Это тот самый дом, который блистал когда-то лозунгом «ХАЙ БУДЕ АТОМ РОБIТНIКОМ А НЕ СОЛДАТОМ». Г-образный жилой дом серии 111-121. Небо потихоньку затягивало тучами. Как в песне прям – серыми тучами небо затянуто, нервы гитарной струною натянуты. Как сказал бы известный нарисованный поросенок голосом актрисы Ии Саввиной – кажется, дождь начинается. Ладно, хорош цитировать союзмультфильм, надо искать друга и квартиру для того, чтобы переждать непогоду. Вышел со двора на улицу Лазарева. Она знаменита еще двумя шестнадцатиэтажками серии II-60 с гербами СССР и УССР. Между ними и стоял дом серии 111-121. Насколько я знал – друг был в парке аттракционов. Как же – самое известное место в Припяти! Я пошел туда. Справа от меня едва виднелся не то главпочтамт, не то узел связи. Все заросло деревьями. Представьте атмосферу – пасмурное небо, из которого вот-вот польет, прохладный ветер, деревья. Будто идешь по лесу, если бы не одно отличие: вместо лесной тропинки под ногами – асфальтовая дорога. В гуще деревьев виднеются коробки многоэтажек. Природа берет свое медленно, но неуклонно. Я свернул в заросший проулок. Я не знаю, может, это когда-то было улицей, но сейчас все заросло и не поймешь, что за дорога передо мной. Я вышел к Дворцу Культуры «Энергетик», сейчас я видел его не с фасадной, а с боковой стороны. Потом свернув налево вышел в парк. Асфальт тут сохранился на удивление превосходно. С той точки, где я стоял сейчас видно было только Колесо Обозрения. До основания проржавевшее, с желтыми кабинками. А ведь оно рухнет. Рухнет, как обрушилась школа №1. Когда-то голубое, теперь коричневое от ржавчины, которая подтачивает колесо вот уже 30 лет. А весит эта каруселька в среднем около четырехсот тонн. Серьезно! И представьте, что будет, когда стойки Колеса, уступив-таки ржавчине, не смогут его держать? Я прошествовал по парку. Вот из-за деревьев стал виден тир. На нем было нарисовано очередное граффити. Рядом стояла лавочка. Сидеть на ней было уже невозможно – спинка уцелела, а сидение было сломано. Сразу за тиром был заросший «Автодром». Для тех, кто не в теме – маленькие машинки. Такой аттракцион есть в каждом парке в городах бывшего СССР, его знает любой! Затем – качели-лодочки, карусель «Ромашка» и, собственно Колесо Обозрения. А возле него – здоровенный мужик с телефоном, снимавший на камеру окружающий пейзаж. И вы думаете – я замер не дыша, тихо ушел, пока меня не заметили? Ага, конечно. Я негромко свистнул, друг обернулся.

– Чего тебе?

– Чего-чего,– ответил я. – Пошли зайдем в дом, дождь будет, судя по всему. Пересидим каприз природы.

Друг нагнулся и принялся изучать проросший в трещинах в асфальте мох.

И я решил показать другу одну вещь. Достал дозиметр.

– Смотри внимательно,– предупредил я его. Находясь у меня в руке дозиметр терпимо потрескивал. – А теперь я положу его сюда.

И я положил дозиметр на асфальт. Несчастный прибор захлебнулся треском. Цифры на его табло зашкалили, они хотели показать еще больше, но прибор был не рассчитан. Дозиметр зашкаливал. Я убрал прибор в карман, треск стих. Думаю, не нужно говорить, что интерес у него к изучению мха и всего подобного у него пропал моментально.

– Почему так? – спросил друг.

– После взрыва ветром в город занесло радиоактивную пыль из разрушенного реактора. Жителей эвакуировали, город решили отмыть и заселить вновь. Но пыль осела в трещины в асфальте, въелась в стены домов, через открытые окна и вентиляцию попала в квартиры, где впиталась в мягкую мебель. Оттуда ее уже никак не достанешь, так город и законсервировали. Жителям сюда вернутся было уже не суждено…

Мою пафосную, полную трагизма речь беспардонно прервали. Мы пришли уже во двор дома №3 на улице Лазарева, когда я расслышал этот древний звук – щелчок фотоаппарата! Не имитация, чтоб ее, которая на современных телефонах, а настоящий щелчок допотопного пленочного (!) фотоаппарата!

– Что за чертовщина! – друг резко развернулся и помчался обратно в парк, к Колесу Обозрения. Я отставая рванул следом.

Друг метался возле Колеса.

– Мелькнуло что-то и нет больше нихрена! – издали крикнул он.

– Да какого черта! – рявкнул я. – Что за ерунда?

– Да отвечаю! – Саддам выругался. – Мельком заметил что-то странное, непонятно, человек это был или нет!

– И где же оно тогда?

– Без понятия! – рявкнул друг. – Но что бы это ни было, оно исчезло, как сквозь землю провалилось! Да и самим нам валить отсюда надо! Возьмут как нелегалов и все! Валим отсюда!

– Да куда валить? – я показал на небо. – В ночь и в дождь пешком?

Медленно но неотвратимо темнело. Ветер усиливался и в его тоскливое завывание вплелся новый, посторонний звук. Вернее, даже – потусторонний звук. Мы не поседели от страха лишь по той причине, что наши нервы итак уже были на пределе. Словно бы голоса призраков. Звук шел словно отовсюду – из разбитых окон, из распахнутых дверей подъездов. Словно голоса бывших жителей слились воедино в один стон. Но все это мистика, так, ради красоты литературного изложения.

– А это еще что? – друг напрягся.

– Расслабься,– я хлопнул его по плечу. – Пошли квартирку на ночь искать!

– Ага, расслабишься тут! Что это за звук?

– Ну ты великолепно знаешь, что ветер способен и не на такое!

Мы решили не заморачиваться с выбором и наугад вломились в одну из квартир дома №3 по улице Лазарева. Шикарные трехкомнатные апартаменты с окнами на две стороны дома и балконом. Плюс бесплатным бонусом – шикарный вид на детскую поликлинику с этого самого балкона. Интересно, кто тут жил? В одной из комнат остался гостиный гарнитур. Когда-то в таких хранили книги, хрусталь. Теперь все антресоли были нараспашку, стеклянное оформление и вовсе отсутствовало. Обои еще чудом держались на стенах. Стекла были все целы. А вот батареи кто-то уже присвоил. Мародерство ещё никто не отменял. В комнате помимо гарнитура имелся и диван, но спать на нем ни я, ни друг не стали бы – я рассказывал, как мягкая мебель впитала в себя радиоактивную пыль, помните? Странно, что этот диван ликвидаторы не выбросили в 1988-м году. Тогда все зараженное имущество жителей прямо из окон выбрасывали в грузовики и отвозили в могильник. Правда, особо ушлые могли прихватить более-менее ценные вещи. Я спорить готов – драгоценности миновали захоронения. Да и мало ли чего еще ценного жители не взяли? Им разрешили потом вернутся после аварии, забрать самое ценное. Но все ведь не увезешь! Я прошел другую комнату. Ну что я могу сказать – как по мне, так небедная квартирка! Была, во всяком случае таковой. Не знаю, лично я не могу себе позволить пианино. Кстати, о нём – корпус стоящего в комнате инструмента развалился от времени и нутро его обнажилось. Ветер попадая в комнату через распахнутое окно проходил через струны (есть внутри пианино струны, не верите мне, так в интернете посмотрите) и получались эти жуткие звуки. Я закрыл окно – концерт полтергейста по заявкам окончен! Выудил из кармана на свет Божий пачку сигарет. Позвал друга.