Живодерня

– Может, еще у меня побудете?

– Да нет, уже вечер – нужно зайти куда-нибудь поужинать и машину мою забрать. Без колес не могу – привык.

Они вышли из голубятни.

– Держитесь ближе к стене, чтобы из окна не заметили, – проинструктировал Свинцов.

Он шел впереди и первым спустился во двор. Среди вышвырнутого из окон мусора, штукатурки, стекол лежало тело погибшего голубя.

Во дворе, куда они вышли из-за гаражей, никого не было.

– Я вас выведу самым коротким путем, – сказал Свинцов, подозрительно озираясь по сторонам, – чтобы вы дорогу запомнили.

Из одного двора они попали в другой, потом в следующий. На лавочке возле парадной сидели двое мужчин, как и Свинцов, потрепанного вида. Один был в белой панаме.

– Начальнику физкультпривет! – махнул рукой беспанамный.

Другой вскочил, сорвал с головы панаму и стал кланяться мелко и часто.

– Здравствуйте, начальник! Здравствуйте, начальник…

Свинцов отвернулся, словно к нему приветствие не относилось.

– Уважают подчиненные, что характерно,-ухмыльнулся Сергей, кивнув на неопрятных людей.

– Отбоя от всякой шушеры нет, – пожаловался Свинцов. – Я ведь здесь в отделении с молодых лет работал. Сколько я их переловил, сколько пересажал – не пересчитать, только одного пока не посадил – самого главного…

Свинцов вывел их на улицу.

– Здесь я с вами прощаюсь – дела есть. А завтра жду.

Свинцов пошел от них прочь, а Илья, глядя ему вслед, недоумевал, каким таким внутренним чутьем в этом опустившемся с виду человеке ханыги признают своего начальника.

– Сейчас уже часов девять, – сказал Сергей задумчиво. – Денег у меня, что характерно, нет совсем. У тебя, надо полагать, тоже. Давай-ка первым делом выручим мою машину, потом поедем к Артему – моему афганскому другу. У него переночуем. А завтра видно будет.

– Слушай, чего-то Свинцов мудрит с этим Китайцем, – заговорил Сергей, когда они двинулись в путь. – У меня такое чувство, что он просто на нем зациклился и не хочет верить в его смерть. Мне это напоминает бой с тенью.

– Или сражение с духом.

– Свинцов уже столько лет собирает материалы на Китайца, что боится и не хочет смириться с его смертью и, значит, понять, что труды многих лет пошли насмарку. А по-моему, Малюта уже крепко держит власть в своих руках.

– Ну хорошо, а кто же нас тогда выручил?

– Выручил и, что характерно, под нас же бомбу подложил, – ухмыльнулся Сергей.

– Да, ну я хотел сказать – китайцев перестрелял.

Они перешли улицу.

– Это, скорее всего, другие структуры с ним посчитаться решили. А Китайца, что характерно, рыбки скушали. Честно говоря, я так проголодался, что с удовольствием скушал бы рыбку, отведавшую нашего Китайца.

– А я бы с удовольствием вонзил зубы в бок рыбе, объевшейся Малютой.

Они дошли до автобусной остановки.

Пришлось долго ждать автобуса, и до гаража добрались около десяти часов вечера. Возле дома, во дворе которого стояла машина, Сергей остановился.

– В общем, так, – сказал он.-Подожди меня на другой стороне улицы. И смотри хорошенько, если увидишь что-нибудь подозрительное – немедленно уходи. Хотя Малюте сейчас не до нас – у него земля под ногами горит. Я не сразу выеду: нужно машину для начала на предмет бомбы обследовать.

Илья перешел на другую сторону, вошел в парадную, окна которой выходили на улицу, и стал ждать. Прошло около десяти минут, и тут вечернюю тишину разорвала сирена милицейской машины.

Машина приближалась на большой скорости. Илья прильнул к стеклу. Автомобиль промчался мимо… Илья облегченно вздохнул. Но, проехав мимо подворотни, в которую вошел Сергей, метров пятьдесят, милицейская машина остановилась, дала задний ход, развернулась и въехала в подворотню.

– Что такое? – пробурчал Илья и бросился вниз по лестнице.

Он перебежал улицу, оглядываясь, вошел во двор. Осторожно, чтобы его не заметили, из-за угла стал следить за тем, что происходило во дворе.

Двое омоновцев (спиной к Илье) держали Сергея под руки, перед ним стоял следователь Алиев и что-то говорил вразумляющее.

Илья хотел выйти, чтобы заступиться за арестованного друга, но вовремя вспомнил, что Алиев продался Китайцу. Вразумлявший Сергея следователь вдруг посмотрел на выглядывающего из-за угла Илью – глаза их встретились. Алиев улыбнулся и, слегка привстав на цыпочки, через голову Сергея сделал пригласительный жест, мол, присоединяйся. Илья не двигался, все еще не веря в то, что приглашают его.

– Илья Николаевич! Мы вас ждем! – доброжелательно улыбаясь, прокричал Алиев и снова призывно замахал рукой…

Илья в ужасе отпрянул за угол, несколько мгновений ошалело глядел перед собой, потом повернулся и побежал. Выскочив из подворотни, он побежал по улице. Сзади из двора с воем выехала милицейская машина и пустилась вдогонку.

С ошалевшими глазами Илья мчался по улице, а сзади истерически визжала сирена милицейской машины, как хлыстом размахивая синими проблесками маяка.

Илья вбежал во двор, впопыхах наскочил на какую-то вскрикнувшую женщину – от столкновения ее отбросило к стене. Обезумевшие глаза увидели открытую дверь парадной. Илья делал все неосознанно, механически. Ворвавшись в парадную, он бросился вниз, толкнул дверь подвала, но она оказалась на замке. Сирена милицейской машины выла уже во дворе.

Илья отчаянно пнул дверь ногой и рванул вверх по лестнице. С хрипом дыша, перепрыгивая через две ступеньки, он мчался вверх, слыша позади тяжелый топот башмаков омоновцев, их голоса… Ужас придавал ему силы…

Путь преграждала дверь на чердак. "Только бы она была открыта!.. Только бы была!.." – билось в мозгу. Илья толкнул ее… Дверь поддалась, и он влетел на чердак…

Грохот, хлопанье крыльев… как холодный душ. Продираясь сквозь стаю голубей, защищая лицо руками, почти ничего не видя в темноте, бросился вперед. Топая по деревянным настилам чердака, он бежал вперед, уже ориентируясь и привыкнув к чердачному полумраку, освещаемому только крохотными слуховыми оконцами…

Илья уже не слышал преследователей. Добежав до какой-то дверцы, дернул ее и выскочил на лестницу. Это была другая парадная. Илья сбежал вниз до третьего этажа и, остановившись, прислушался. Сзади было тихо. Сдерживая рвущееся дыхание и рокот сердца, он вслушивался до головокружения. Ноги дрожали, болела подвернутая при падении на крышу нога.

Простояв так минут пять и отдышавшись, Илья, слегка прихрамывая, на цыпочках спустился до первого этажа и остановился, не решаясь выйти из парадной. Потом, набравшись смелости, глубоко вздохнув, приоткрыл дверь, выглянул во двор и уже сделал шаг… Как из-за стены дома неожиданно вышел следователь Алиев, оказавшись в трех шагах от Ильи.

– Мы вас ждем, вы бегаете где-то! – воскликнул он, протягивая к Илье руку.

– Нет!! – бешено заорал Илья, изо всех сил саданул по протянутой руке дверью и бросился вверх по лестнице.

Отчаяние, ужас и отсутствие всякой надежды на спасение гнали его вверх. Никогда в своей жизни он не бегал так быстро. Никогда в своей жизни он не ощущал в себе таких сил…

Стремглав взлетев по лестнице, Илья ворвался на чердак. Он не знал, преследовал ли его Алиев: он не слышал, что происходило позади него. Ворвавшись в помещение чердака, Илья огляделся по сторонам.

– Вот ты где, голубчик! – В десяти метрах от него, в свете, падавшем от окна, стоял омоновец.