Наши в городе. Сборник новелл

– Просто, будем, Олег, в смысле, – просто будем жить.

– Ну я совсем тупой. Завод за сорок лет все мозги высосал, потом, – перестройка, лихие девяностые, никакие нулевые, сегодняшний бардак, телек, – совсем думать отшибло.

– Олег, скажи у тебя пенсия сколько?

– У меня, Семёныч, пенсия приличная, – аж, двенадцать тысяч, плюс охранником в супермаркете подшабашиваю, это ещё десяточка, опять же, сын раз в месяц жрачку подкидывает. Жить можно!

– Погоди, минуточку. Гляди, наши гол забили! Здорово! Дрючить надо все эти московские клубы и «Зенит» заодно. Ладненько, извини, давай погнали дальше.

– Я толкую, жить можно…

– А чего же ты тогда каждый месяц попрошайничаешь? Уверен, не только у меня, но и у всего подъезда.

– Ну, дак, это… всё одно не хватает… Я впроголодь, конечно, не сижу, но иногда кроме картошки с квашенной капустой ничего нет. Хоть шаром покати. Я хозяйство совсем вести не умею. Как жена померла, так никак в ритм не войду. К тому же заводская привычка осталась, – водочку люблю. Не просто всё, Семёныч; бывают дни, хоть волком вой. Уверен, что за работу на вредном производстве мне пенсия должна быть не двенадцать тысяч, а все сто двенадцать…

– Согласен с тобой! Мы на государство, как проклятые пахали, а оно нас, как отработанный шлак выкинуло. Эти гады, если могли бы, то вообще, пенсию не платили бы, как в Узбекистане. Я вот доцентом служил, так за год до пенсии под сокращение попал. Выкинули на улицу, как кота блудливого, как суку последнюю.

– И сколько тебе, Лёня, на старость определили?

– Не поверишь, шесть тысяч…

– Ни хрена себе?! Я считал, что учёные, там преподаватели всякие, в шоколаде, а оказывается…

– В полном дерьме, Олежек, по самые уши… Ответь мне, ты когда-нибудь жил на шесть тысяч, причём, один, без всякой поддержки?

– А дочь? Она что не помогает?

– Она уже почти пять лет, как в Германию эвакуировалась вместе с семьей. Они там сами пока сопли на кулак мотают. Через какое-то время, конечно, встанут на ноги. То, что ты на столе видишь, – это последние три года я так жирую, а до этого, чуть с голоду не подох. Газеты продавал первое время, пытался грузчиком вкалывать, на бирже труда гроши получал. Короче, тяжко пришлось… Затем жена померла, ну ты в курсе. Совсем тоскливо стало на душе.

– Давай, Леонид Семёнович, жён наших помянем.

– Давай, за тех кого с нами нет, не чокаясь…

…Бутылка «Смирнова» опустела, но дури в голове не наблюдалось; качественная закуска и настоящая водка не оставляли шансов опьянеть. Разговор по душам, и в самом деле, задался, несмотря на то, что за столом находились два совершенно разных человека: по образу жизни, по образованию, по менталитету.

– Я всё спросить хочу. Чего у тебя, Лёня, прихожая такая убогая?

– Это специально! Когда почтальонша пенсию приносит, то жалеет меня и ни о чём не догадывается. Это я так конкретно шифруюсь.

– Теперь врубился. А дальше прихожей ты никого не пускаешь. Умно придумано. То-то я торчал в прихожке, тебя ждал и весь обрыдался.

– А зачем мне, Олежек, неприятности с бандосами. Та же почтальонша ненароком навести может.

– Тоже верно. Ну и хитрый ты, доцент!

– Страна такая; чуть клювом щёлкни, до нитки разденут и жизни лишат, а я ещё хочу немного небо покоптить, Мир поглядеть, попутешествовать, к дочери съездить…

– Ещё вопрос: на хрена тебе одному трёхкомнатная хата? За неё же надо платить, полагаю, штуки три, а то и больше. Разменял бы на однушку, а разницу в карман. Я бы так и сделал…

– Не сечёшь ты, Олег Игоревич, ностальгического момента. Не в деньгах счастье. В этой квартире родители мои обитали, я вырос, женился, дочка родилась; не могу я родные стены бросить, память предать, да и возраст не тот, чтобы место жительства менять. Опять же, жульё кругом, могут с квартирой кинуть, вон сколько случаев.

– А не боишься, что братки тебя за жабры возьмут и на улицу выкинут?

– Нет, Олег, не боюсь! Дверь входная, хоть и хлипкая на вид, а внутри стальная, замки лучшие в мире врезаны. Я тут, как в крепости, осаду могу выдержать.

– Всё предусмотрел… Ну, а буржуем, как стал?

– По большому счёту, случайно… Где-то года три с половиной назад наведался к жене на могилку. Прибрал всё, стою, как истукан с ней беседую, на жизнь поганую жалуюсь, слёзы горькие глотаю…

– И что дальше?

– А дальше, гляжу на соседнем участке, через дорогу, бабуля с огромной сумкой цветы со свежей могилы тырит. Ну я пригляделся, а она меня не замечает. Собрала быстренько букеты и на выход.

– С ума сойти, ну и падла…

– А ты, Олежа, не спеши людей судить; может, ей хлебушек не на что купить? Возможно, у неё пенсия вообще три тысячи, и родственников нет?

– В любом случае, Семёныч, это не по людски, – цветы с могил воровать и продавать.

– Дурак ты, Олег! А если выхода нет другого? Захочешь жрать и не на такое пойдёшь.

– Ну, я не знаю… Я, наверное, не смог бы…

– Короче говоря, проследил я за этой деловой бабушкой. Она за ворота кладбища вырулила, сумку свою расхлебянила и букеты на продажу выставила. Народу в тот день много набралось, у неё цветы за десять минут все скупили. Бабулька деньги в кошелёк и на автобусе отчалила…

– Ну а ты чего, Семёныч?

– Я тогда многое для себя понял. Засунул свою интеллигентную порядочность в одно место и по бабушкиным стопам ринулся. Только цветы не на кладбище, а в городе реализую…

– Так ведь, они завянут, пока ты их до города довезёшь, а как на завтра их продавать станешь?

– Тут, Олег, целая технология придумана, чтобы цветы ещё три-четыре дня сохранить. Во-первых, у меня сумка-каталка с ёмкостью, а там поролон мокрый, во-вторых, существуют разные присадки в воду, чтобы цветам жизнь продлить, в-третьих, я беру только свежие… Одним словом, мелочей много. Со временем всему научишься…

– Я так мозгую, Семёныч, ты меня в свой бизнес агитируешь? Как-то противно мне…

– А деньги постоянно клянчить не противно? А окочуриться когда-нибудь от палёной водяры не противно? А одну картошку с капустой всё время жрать не противно? А подачки от сына принимать не противно?

– Слышь, Лёня, да, в общем-то, правильно ты всё излагаешь.

– А раз правильно, то добро пожаловать в цветочный бизнес…

– Значит, вот этот телек, холодильник и всё это ты на цветах заработал?

– Это и много чего ещё. Два-три года, и ты в шоколаде окажешься, только язык за зубами держи, комплексами не страдай и нос по ветру держи.

– Семёныч, а я слышал, что на кладбище, – мафия и бандиты кругом рулят?

– Правильно слышал. Но мы, – цветочники, тоже не пальцем деланные: всего нас семьдесят три бизнесмена, у каждого своя зона ответственности, свой участок. Чтобы не примелькаться, раз в месяц участками меняемся, урожай собираем ближе к ночи, бандитам и кладбищенской обслуге щедро отстёгиваем, поэтому, нас не трогают.