Неположенное счастье

Марина подняла воротник и закрыла книжку. Хорошо, хоть на улице ещё тепло, можно не идти домой, а посидеть в парке подольше. Хотя сильно хочется есть. Но дома всё равно есть нечего.

А пьяный, который предлагал ей рандевуль, правильно сказал. Видно сквозь её красоту пробивается что-то такое неуловимое, что заставляет опытных мужчин говорить именно так. Марина и к этому привыкла. Ну, а, если и возникали какие-то сомнения, то после знакомства с её мамой все становилось на свои места в течение пяти минут.

…Если сильно присмотреться, то видно, что её мама тоже когда-то была красавицей. Пусть не такой, как дочка, но всё же. На излёте активного участка своей женской стези мама сейчас, наверное, допивает дома бутылку дешёвого портвейна и танцует под старенький магнитофон с каким-нибудь кавалером. Тоже побитым жизнью, плешивым и немолодым.

Если прийти сейчас домой, то при виде Марины у кавалера, как обычно бывало в таких случаях, начнётся реакция слюноотделения и он на время забудет о маме. В школьном учебнике биологии была такая картинка с собакой и пробиркой, в которую собиралась слюна. Марина часто представляла себе пристающих к ней мужиков с такими пробирочками, прикреплёнными к углу мужского рта. Можно, конечно, разменять их двухкомнатную квартиру и начать совершенно новую жизнь. Но мама одна пропадёт. А она любит свою маму, поэтому из этой затеи ничего не получится. Остаётся плыть по течению и ожидать от жизни улучшения. От той самой жизни, которую двадцать пять лет назад Марине так беспечно подарила её мама.

С каким-то странным перекосом сдала ей карты судьба. С одной стороны, эта нежная красота, Орнелла Мутти отдыхает. А с другой – чего только нет. Например, её папа.

Папа у Марины капитан дальнего плавания. По крайней мере, так говорила ей мама, когда маленькая Марина спрашивала, почему у всех есть папы, а у меня нет? На самом деле папа у Марины не капитан, а КОТ. Кот у него вытатуирован слева на груди, и обозначает Коренной Обитатель Тюрьмы. Вот и сейчас он в очередном дальнем заплыве. Но Марина и его любит. После отбытия очередного срока папа подарил дочери маленькое серебряное распятие на цепочке, которое он изготовил на зоне. «Пусть хранит это тебя, дочка, от бед и несчастий» – сказал тогда папа.

С тех пор так и носит Марина миниатюрное серебряное распятие на груди. Уберегает ли оно её от бед, как говорил папа? Может и уберегает. Во всяком случае, она верит в это.

Единственная мужская особь, у которой на губах не начинает блуждать специфическая улыбочка при взгляде на Марину, это её сосед Павлик. Это от того, что Павлик курит дурь, что-то там глотает и нюхает, поэтому девочки его не интересуют. Даже такие, как Марина. Иногда и она забивает с Павликом на двоих косячок. От сладковатого дымка что-то тает в душе и туда на время заглядывает солнышко. Но Марина знает, что потом когтистая лапа отыграется. Так сожмёт что-то внутри, мало не покажется.

Как-то Павлик предложил ей улететь в виртуал. Ах, если бы кто-то придумал, как там, в виртуале и остаться навсегда… Но так не бывает. Кончится кайф, и реальность вытащит цепкой лапой из виртуала. Вытащит и ткнёт носом – не шали, жить пока нужно здесь.

Иногда у Марины возникали мысли свою красоту куда-нибудь пристроить. Первое, что пришло ей на ум, это стать какой-нибудь проституткой. Скажем, гостиничной путаной. Но там оказалась такая развитая инфраструктура, с улицы не сунешься. А сунешься, можно враз досрочно всей красоты лишиться. Вон Тюля попробовала и еле ноги свои эпические унесла. Такие две гламурные девочки, молоденькие совсем… Подошли, поздоровались с Тюлей вежливо так и сказали, что если она ещё раз попадётся им здесь на глаза, то ей выбьют два верхних передних зуба. И то, это для начала.

Ну, ещё олигархи… Говорят, олигарх может снять своей любовнице квартиру и даже купить машину. Только где взять этого олигарха? Только разговоров – олигарх, олигарх… Ну, а как туда попасть, до этих олигархов? Она даже не знает, куда это надо идти.

Есть ещё девочки, которые ночью выходят на трассу. Это, конечно, похуже, но зато там полная демократия. С ментами договориться, и работай на здоровье. Тюля за год работы на трассе оделась с ног до головы, салоны красоты там всякие, солярии.

Честно говоря, Марина один раз попробовала. Как-то договорилась с Тюлей, одела юбку покороче, помаду поярче и подсумок с необходимым инвентарём через плечо навесила. Наблюдавшая за её сборами Тюля сказала:

– Лучше колготки сними и чулки одень.

– Зачем? – удивилась Марина.

– Так удобнее будет, – ответила Тюля и чему-то усмехнулась.

Марина пожала плечами и стала переодеваться. Потом она вдруг села на диван и сказала, глядя в пол:

– А знаешь, я как-то книжку читала… Типа, церковную. Там написано, что все люди делятся на овец и козлищ.

– Я козлище, – Тюля кивнула крупной головой. Потом она подняла глаза на Марину и добавила: – И ты козлище.

В комнате повисла тишина.

– И тебе нравится быть козлищем? – через некоторое время спросила Марина.

– Ага, – угрюмо ответила Тюля и, закинув ногу за ногу, щёлкнула зажигалкой.

– А мне нет, – тихо сказала Марина.

– Ты что сегодня ела? – спросила Тюля.

– Вермишель, а что?

– А вчера?

– Картошку. Жареную.

– А в сауне когда была?

Марина с удивлением посмотрела на Тюлю и пожала плечами:

– Вообще не была, дома под душем моюсь.

– А я вчера ела карпаччо. Сечёшь? Потом крем брюле из трубочки. А сегодня вот на пять часов ходила к своей маникюрше. – Тюля вытянула мощную ногу и пошевелила пальцами с красными ногтями. – Педикюр, видишь? А на той неделе в салоне делала депиляцию волосяного покрова.

– Волосяного покрова? Это на ногах, да?

– На ногах, на руках, в зоне бикини.

– Это там, что ли? – Марина показала глазами на низ тюлиного живота.

– Угу. Там вообще должно быть гладко. У этих козлов это называется – ухоженная женщина.

– Каких козлов?

Тюля насмешливо посмотрела на Марину и вздохнула:

– У клиентов.

Она глубоко затянулась и выпустила клуб дыма.

– Не хочешь быть козлищем, говоришь? – криво усмехнулась Тюля. – Это хорошо. Молодец! Значит, будешь овцой. Как жрать захочешь, будешь, значит, таким как я, козлищам депиляцию волосяного покрова делать. Гы… А я буду жрать крем-бруле.

– А платить?

– Чего? – Тюля наморщила узкий лоб.

– Так, говорят, за всё платить нужно. А у тебя получается, что всё как бы даром. И крем-брюле, и депиляция. А даром только сыр в мышеловке, слыхала? Есть такая французская пословица.

Тюля пристально посмотрела на Марину и задумчиво сказала:

– Вообще-то у нас такие умные не приживаются. Нервы не выдерживают. Ну, давай, выдай ещё чего-нибудь. Что там ещё в книжках французских написано?

– Французских? – Марина задумалась. – Ну, хорошо, слушай. Вот один мужик там шкуру одну нашёл, вроде как волшебную. Называлась, типа, «шагреневая кожа». И у него начались исполняться желания. Но кожа каждый раз стала уменьшаться, как бы ссыхаться. А эта кожа – типа душа его была, понимаешь? И, чем сложнее желание было, тем больше ссыхалась кожа. Поняла?

– Душа? Ссыхаться? – сморщилась Тюля. – Ну, и где эта душа? Вот у тебя, где она? Можешь показать?

Марина приложила ладонь к солнечному сплетению.

– Сиськи, что ли? Тогда душа у тебя ничего, даром, что сама мелкая. Некоторые мужики любят, когда так, – усмехнулась Тюля. – Вот и надо, пока не начнут ссыхаться сиськи, успеть.

– Что успеть?