Истории Дикого поля

В последнее время к терпкому запаху полыни прибавился запах Смерти. С тех пор, как гонец от скифов, земли которых располагались на другом берегу Борисфена[5 - Борисфен – древнее название р. Днепр.], принес известие, что войско персидского царя перешло Истр, этот запах становился все сильнее и сильнее.

«Дарий в степи» – с такой вестью помчались в разные концы Скифии гонцы от Иданфирса. Перед лицом грозящей опасности он призвал царей других скифских племен объединиться и дать достойный отпор незваному гостю. Сегодня должна состояться их встреча. Слуги Иданфирса доложили, что не все вожди племен откликнулись на его призыв. «Ничего, – размышлял скифский царь. – До вечера еще далеко, а кони у них хорошие – еще подъедут».

Вечером, когда Иданфирс вошел в шатер, он понял, что ошибся. На почетных местах сидели вождь будинов Таксакис и Скопасис – вождь савроматов. Места для вождей других скифских племен – тавров, агафирсов, невров и меланхленов пустовали. Не скрывая раздражения, Иданфирс приказал убрать золотые чаши, приготовленные для них.

– Не думал я, что некогда единая Скифия перед лицом опасности превратится в разодранную шкуру овцы, а ее отважные сыновья – в упрямых баранов!

– Не говори так, Иданфирс, – возразил ему Таксакис. – Мы с тобой немало повидали на этом свете. С каждым прожитым годом солнце на небосводе движется все быстрее и быстрее, женщины становятся на одно лицо, пальцам все больше хочется обнимать чашу, чем рукоять меча, а взгляду ласкать взором внуков, чем смотреть в глаза врага. Это ты со своим народом продолжаешь кочевать по степи, как клочок высохшей травы. А они все больше тянутся к земле. Каждому свое – тебе меч Колаксая, им – плуг и ярмо Липоксая, кому-то – чашу Арпоксая[6 - Согласно легенде о происхождении скифов, их предки получили небесные дары в виде золотого плуга, ярма, меча и чаши, которые достались соответственно Липоксаю, Колаксаю и Арпоксаю.].

– Судя по твоим мудрым речам, Таксакис, чаша Арпоксая досталась тебе, – Иданфирс присел рядом со своими соратниками.

Какое-то время они наслаждались горячим мясом, соленым сыром и прохладным кобыльим молоком. Поговорив о небывалом приплоде в табунах и обсудив родившегося с огненно-рыжей гривой жеребенка, они вновь вернулись к разговору о войне с Дарием.

– Персы, как саранча, медленно, но уверенно приближаются к Борисфену. Еще несколько дней, и их взорам предстанут его крутые берега и прозрачные воды! – Скопасис, земли которого начинались сразу за Борисфеном, с возмущением ударил кулаком себя по колену. – Они уже несколько дней и ночей топчут нашу землю, а мы спокойно наблюдаем, словно нам до этого нет никакого дела! Чего мы ждем? Завтра они придут сюда, мы погрузим женщин, стариков и детей на повозки, сами на коней – и айда в степь? А что будет с могилами наших предков?[7 - Междуречье Днепра и Молочной (совр. территория Кировоградской и Запорожской областей Украины), где сконцентрированы курганные могильники скифов.]

– Не горячись, Скопасис. – Слова Иданфирса прозвучали тихо, но уверенно. – Мы не сомневаемся в твоей смелости и доблести твоего народа. У вас еще будет возможность доказать это в бою. Я уже отдал приказ, чтобы жрецы убрали идолов с могил наших предков и хорошенько спрятали все наши святилища. Мы сделаем все для того, чтобы сандалии персов не осквернили священных для нас земель и они прошли бы их, не останавливаясь. Нас мало, и если вступим в открытый бой с персами, нас ждет одна участь – погибнуть и стать героями. Но что будет после этого с нашей землей? Поэтому с Дарием и его войском мы поступим так…

До поздней ночи цари Скифии обсуждали план, предложенный Иданфирсом. Убедившись в том, что каждый правильно понял задачу, стоящую перед ним и его народом, Иданфирс пригласил гостей выйти из шатра.

Их лиц коснулась утренняя прохлада, их легкие наполнились свежим воздухом, а звенящая тишина плотной пеленой окутала царей Скифии. Степь еще спала своим по-весеннему чутким сном, и только тихие голоса дозорных и приглушенное ржание их лошадей нарушало этот вечный покой. Светлая полоска, появившаяся на востоке, предвещала скорый рассвет, а плач ребенка в невидимой повозке – новую жизнь.

Иданфирс провел своих гостей к площадке, где все было готово к клятве своим предкам. Возле пылающего огня на высокой треноге была установлена глиняная чаша, наполненная вином. Достав из ножен короткий меч-акинак, Иданфирс надрезал себе ладонь и несколько капель его крови смешались с вином в чаше. Затем он протянул оружие Таксакису, который точь-в-точь повторил все его действия. Ни один мускул не дрогнул на лице Скопасиса, когда он разрезал себе ладонь и выдавил из нее капли своей крови. Появившийся из темноты жрец опустил в чашу акинак, секиру, копье и несколько стрел. Снова отступив в темноту, он повернулся лицом в сторону пробуждающейся зари и затянул длинную песнь заклинаний. Стоящие вокруг чаши цари Скифии несколько раз подхватывали их. После этого жрец снял чашу с треноги и протянул ее Иданфирсу. Сделав несколько глотков, он передал священный напиток Таксакису и Скопасису. Клятва гестиям – духам предков, которая проводилась только в особенных случаях, была совершена.

С первыми лучами солнца участники военного совета разъехались. Таксакис направил своих лошадей на север, Скопасис – на восток. Иданфирс, во главе отряда своих воинов, устремился навстречу врагу. Ему не терпелось приступить к осуществлению плана, который он сам же и предложил своим побратимам. Прибыв в расположение самых западных кочевий своего народа, которые находились на правом берегу Борисфена, он распорядился всем племенам и семьям забрать с собой все имущество до последней веревочки, весь хлеб до последнего зернышка, весь скот до самого немощного жеребенка и уходить в сторону священной реки. По пути они должны были сжечь все пастбища, оставшиеся у них за спиной и в последний раз набрав прохладной воды из родников, засыпать их землей и завалить камнями.

– Сделайте так, как я сказал. Пусть ваша рука не дрогнет, нанося раны родной земле. Победим персов, и у нас будут новые пастбища, мы засеем новые поля и выроем новые колодцы, – говорил Иданфирс, глядя в растерянные глаза своих соплеменников.

О том, что вблизи персидской армии появились скифы, Дарий узнал уже на следующий день. Выйдя из шатра к завтраку, он сразу же почувствовал едкий запах гари, а на горизонте заметил поднимающиеся вверх клубы дыма. Ничего не сказав, он подставил ладони под тонкую струйку воды, которую выливал ему на ладони из серебряного кувшина слуга. Вода была теплой. Убрав ладони, Дарий посмотрел в сторону прислуги. Те побледнели и попадали на колени.

– Прости нас, господин. Это вчерашняя вода. Источник, из которого нам всегда ее доставляли, этой ночью был засыпан. Мы ищем виновного, и он будет наказан.

Недовольно поморщившись, он приказал подать ему завтрак в шатер и вызвал к себе Артабана. С самого начала похода брат находился всегда рядом с Дарием. После беседы в покоях царя он стал его верным помощником и ярым сторонником войны со скифами.

– Ты можешь объяснить, что происходит? – спросил Дарий у вошедшего в шатер брата. – Вместо того, чтобы строить войско и готовиться к битве с варварами, я вынужден дышать этой мерзостью и умываться водой с головастиками.

Артабан все так же оставался у входа в шатер. Затем, словно решившись, он сделал шаг в сторону Дария и с волнением произнес:

– Я могу вызвать твой гнев, господин, но кто-то должен тебе это сказать. Сегодня утром твоя армия осталась без воды, а отряды, посланные еще вчера днем для сбора продовольствия, не вернулись до сих пор. Все родники в ближайшей округе оказались засыпанными, а дичь, которая во множестве водилась в этих краях, в один момент улетела, спряталась в норы, убежала. Мы нашли воинов, которые были посланы пополнить запас продовольствия. Они… Они… Тебе лучше увидеть это самому, царь.

Место, куда направилась процессия персидского царя, можно было определить издалека – над ним кружились стаи голодных птиц. На небольшом пригорке была навалена груда камней и хвороста, в центре которых торчал скифский меч. Его острое лезвие пронзило грудь персидского воина, распластавшегося на камнях с застывшей гримасой боли и удивления на молодом лице. Золотая рукоять акинака была украшена фигурками фантастических животных, и на какое-то мгновение Дарию показалось, что когти этих необычных зверей впились в лицо погибшего перса, а их крылья вот-вот оторвут тело жертвы от земли.

Телами его мертвых воинов был усыпан весь склон пригорка. Все они были убиты ударом меча в грудь. После этого скифы сняли у погибших скальпы, и сейчас их головы кровоточили красной сукровицей, привлекая внимание хищных птиц.

– Кто их обнаружил? – спросил Дарий, не оборачиваясь к брату.

– Отряд лидийской конницы, – ответил Артабан и указал в сторону полусотни всадников с петушиными гребнями на шлемах, расположившихся неподалеку.

– Лидийцев убить. Этих, – царь кивнул в сторону погибших, – сжечь. Я не хочу, чтобы еще кто-нибудь кроме нас видел позор персидской армии.

Вернувшись в лагерь, он отдал приказ идти маршем и днем и ночью до тех пор, пока скифы не будут настигнуты и уничтожены.

Этот марш продолжался несколько суток. Обоз, основная часть которого состояла из повозок, запряженных волами, безнадежно отстал. Загнанных лошадей и вышедшие из строя колесницы просто бросали на обочине. Воины питались сушеным мясом, от которого пить хотелось все больше и больше. Когда же первые отряды персов достигли берегов Борисфена, воины и животные наперегонки устремились к спасительной влаге, одни – забыв о дисциплине и строе, другие – не обращая внимания на удары плетей.

К их общему счастью, Дарий этого не видел. Балдахин с царем всех царей появился на берегах реки уже после того, как его армия утолила жажду и начала готовиться к переправе. Греческого зодчего Мандрокла с его мостами на кораблях здесь не было, поэтому переправлялись по старинке: колесницы и повозки на специально построенных плотах, кавалерию с помощью лошадей, а пехоту – на наполненных воздухом бурдюках[8 - Бурдюк – кожаный мешок из цельной шкуры животного, предназначенный для хранения жидкости.], в которых до этого хранили воду или вино.

Персидские военачальники, стоя на правом, высоком берегу Борисфена, до боли в глазах всматривались в равнину, лежащую на противоположном берегу, пытаясь разглядеть там скифскую конницу. Но, кроме бескрайней степи, переходящей в бездонное небо, ничего так и не увидели.

И не могли увидеть. Скифы Иданфирса, измотав войско персов пожарами и мелкими стычками, ушли на север, в земли андрофагов и нервов, увлекая за собой основные силы противника. Благодаря этому маневру племена скифов-земледельцев, не пожелавшие участвовать в войне с Дарием, оказались в самой гуще событий и были вынуждены взять в руки оружие. При этом одни из них проклинали ненавистного Дария, другие – хитрого Иданфирса.

А на левом берегу Борисфена готовились к встрече с персами савроматы Скопасиса. Их женщины, дети и старики ушли на восток в сторону Танаиса[9 - Танаис – древнее название р. Дон.], где находились родовые кочевья. Вместе с собой они угнали самое дорогое, что только есть у кочевника – табуны лошадей и отары овец. Остались те, кто мог натянуть тетиву лука. Царь савроматов хорошо понял задачу, поставленную ему Иданфирсом на военном совете – сделать так, чтобы сандалии персов не коснулись могил предков, а глаза не осквернили бы их даже мимолетным взглядом.

Переправившись через Борисфен, персидское войско, отдохнув и пополнив запасы воды, вновь двинулось вперед. Запах большой реки и кружившиеся над ее водной гладью чайки остались позади. Заканчивалась четвертая неделя похода, а ожидаемой решающей битвы со скифами так и не случилось. В рядах персов появился страх. Страх перед врагом, которого никто не видел, но присутствие которого ощущал каждый.

Поддавшись на уговоры своих сановников, Дарий отправил к Иданфирсу своих послов с письмом, в котором спрашивал скифского царя: «Зачем вы убегаете от нас, скифы? Если вы считаете себя сильнее – вступайте с нами в бой. А если вы слабее – пришлите вашему владыке „землю и воду“ и покоритесь». Сегодня посольство вернулось назад. Сановники стояли у шатра царя всех царей и подталкивали друг друга вперед, чтобы огласить ответ скифского царя владыке всех персов.

Восседающий на троне Дарий находился в тени опахал из страусиных перьев, которые время от времени покачивали два черных как смоль эфиопа. У его ног распластался прирученный гепард, жадно раскрывающий свою пасть и страдающий от жары так же, как и все, кто принимал участие в церемонии встречи послов. Наконец от группы сановников отделилась фигура, которая на негнущихся ногах сделала несколько шагов вперед. Втянув голову в плечи, и с трудом сдерживая дрожь в руках, посол еле слышным голосом огласил ответ скифов: «Мы не убегаем от вас, персы. Мы просто кочуем по своим степям, как привыкли с давних пор». В этом месте у посла перехватило дыхание, и последние слова, сказанные в послании, услышали не все: «Ответил тебе Иданфирс, потомок Спаргапифа, который топтал Азию». Едва была произнесена последняя буква, как посол рухнул перед своим повелителем без чувств. Бросившиеся к нему слуги развели руками – посол умер от разрыва сердца.

«Ты, несчастный, даже не представляешь, как тебе повезло», – подумал об умершем Артабан, глядя в спину удаляющегося в шатер брата. Так Дария еще не оскорблял никто. И главное, чьи это были слова? «Доитель кобылиц», как называли Иданфирса персы. Самое печальное было в том, что царь всех царей не мог наказать своего обидчика. Разве можно наказать ветер?

Первыми почуяли беду мулы, которые тащили на себе поклажу в обозе персидской армии. Упрямые животные остановились и подняли такой рев, что распугали в округе все живое. Затем стали проявлять беспокойство кони – всхрапывая, они закусывали удила и норовили повернуть назад, не обращая внимания на туго натянутые поводья. Потом забеспокоились и люди, особенно те, которые находились в передовых отрядах персидской армии. Сначала они услышали шум: казалось, огромный табун лошадей мчится им навстречу.

– Скифы! Приготовиться к бою! – раздались команды военачальников.

Привычная и годами натренированная армия моментально приготовилась к столь долгожданной битве. Шум становился все громче и… На замерших в напряжении персов хлынула лавина грызунов. Полевые мыши, суслики, хомяки и другие мелкие обитатели степей волна за волной накатывали на армию персов. Не успели воины стряхнуть с себя всю эту нечисть, как степь выплеснула на них табуны диких лошадей, сотни лисиц, зайцев и волков. Стаи птиц проносились над головами растерявшихся воинов, цепляясь обгоревшими крыльями за острия копий и шишаки шлемов.

А затем показалось то, что гнало впереди себя степную живность. Пламя. Высотой в человеческий рост, оно, словно живое, гудело, перекатывалось, сыпало искрами и, пожирая все вокруг, стремительно приближалось к армии персов. Жар был настолько силен, что бороды и длинные волосы многих воинов сначала начали дымиться, а потом вспыхнули, как стога прошлогоднего сена.

Армию спасли греки из Ольвии, которые сопровождали персов в качестве проводников. Они не раз наблюдали пожары в степи и знали, как ведут себя в таких случаях скифы. Отступать назад смерти подобно – степь большая и пламя всегда найдет, чем в ней «прокормиться», особенно в летнее время. Поэтому, встретившись лицом к лицу с огнем, скифы не убегали от него, а наоборот – смело шли в самое пекло, стараясь как можно быстрее проскочить опасные участки. По совету проводников сначала кавалерия, а затем и пешие воины, пересилив страх и ужас, один за другим «ныряли» в клубы огня и дыма, стараясь как можно быстрей пересечь огненную преграду.

Часть колонны, в которой находились «бессмертные»[10 - «Бессмертные» – название личной гвардии телохранителей Дария.] и сам Дарий, вместе с обозом обошла огненный фронт, взяв правее и форсировав Геррос[11 - Геррос – древнее название р. Молочная.] чуть ли не у берегов Меотиды.[12 - Меотида – древнее название Азовского моря.]

Скопасис ликовал. Он выполнил поручение Иданфирса – сандалии персов лишь слегка прикоснулись к священной земле предков и то быстро убегая из огненной ловушки, которую устроили им савроматы. При этом им некогда было озираться вокруг и их презренные глаза так и не увидели могил предков, расположенных в этой части степи.

– О, великий Папай и могущественный Арей! – поднял вверх руки, обращаясь к богам, Скопасис. – Я благодарю вас за то, что вы не отвернулись от меня и не оставили мой народ в беде. Вы закрыли глаза нашим врагам, и они прошли мимо могил наших предков. Примите эту жертву и отпразднуйте победу вместе с нами.

После этих слов своего царя жрецы задушили десяток лошадей, а воины окропили кровью захваченного в плен перса короткий меч, воткнутый в кучу хвороста. Отпраздновав победу, Скопасис отправил к Иданфирсу гонца с посланием, в котором было всего лишь одно слово – «Пора».

Стоя на берегу очередной реки, Дарий попросил привести к нему проводника из ольвийских греков.

– Послушай, эллин, – обратился к нему царь. – Мое войско находится в походе почти два месяца, а конца и края этой равнине все нет и нет. Как же тогда эти разговоры о Скифии, которая находится на краю земли? И что это за река, на берегу которой находится лагерь моего войска?

Уже немолодой грек оказался не из робкого десятка. Он попросил принести ему пару мешков песка, высыпал его у ног Дария и, взяв у телохранителя копье, стал выводить непонятные для всех линии.

– Смотри, мой господин. Вот Истр, через который ранней весной переправились твои войска. Вот другие реки, оставшиеся у тебя за спиной. Вот берег Меотиды, вдоль которого мы идем последние недели. Позади нас осталась река Оар[13 - Оар – древнее название р. Миус.], а перед тобой несет свои воды Танаис. Дальше этого места я не ходил, но слышал, что там находится большая пустыня и неприступные горы.

Дарий долго смотрел на карту, нарисованную греком, а затем спросил:

– Сколько дней пути до этих гор?