(Полно носильщиков, не надо лошадей!)
Два километра протащил, взвалив на спину,
По узким улицам. И не задел людей.
Был я в мечетях, по коврам ходил персидским,
Святой водою рот и ноги полоскал.
Перебирал я чётки, был к аллаху близким.
На алтаре передо мной коран лежал.
В домах трудяг водопровод ещё в новинку,
Электросвет в Стамбуле избранным горит.
Двадцатый век пришёл сюда наполовинку.
И полумесяц это, как бы, подтвердит.
Все жертвы бизнеса, кругом – одни контрасты.
Имеешь лиры – будет выпить и поесть.
Живёт, кто вертится, живёт лишь головастый,
Иначе можно между стульев больно сесть.
В любой день солнечный здесь зонт не забывайте:
Из окон могут вас нечаянно облить.
И лучше с девочками с улиц не играйте:
Набор джентльмена можно запросто схватить.
В порт не успел и спал в отеле, поневоле.
Стучалось в номер до утра ко мне бабьё.
– О, господин, вам одному не скучно, что-ли?
– Эх, будь я турок – посадил б вас на копьё!
Потомки Евы здесь убийственно грудасты
И можно женщину за пять секунд словить.
Но по ночам дерутся с ними педерасты,
Чтоб клиентуру на себя переманить.
В Стамбуле так: всё, что упало, то пропало.
Балкон отпилят, вынут деньги и часы,
Крышки от люков, урны, всё, что из метала…
Коль крепко спите – дерзко сбреют вам усы.
Дамы турецкие горячие как бани,
Да я и сам, как огнедышащий дракон.
Однако славные ивановские Мани
Им нос утёрли бы на праздник под хмельком.
Спустил в Стамбуле я последние доллары.
Зато гулял и пил, и ел как падишах,
Но вот во сне глаза жены моей, Варвары,
Словно цунами зародили в сердце страх.
Погрузка кончилась и завтра снова в море.
Как жалко рейд стамбульский покидать.
Старпом бодрит меня: «Увидишь Варю вскоре».
На что я нежно отвечаю: «Шёл бы спать!»
Уже печатает узлы корабль не хило.
Стамбул, до встречи! После Африки вернусь!
Я полюбил народ твой очень милый,
Но на турецкой даме вряд ли я женюсь.
В моей судьбе штурвалом правит Варя.
И к ней швартуюсь после рейса вмиг.
Она заплачет: «Бородатая ты харя!