Задубел в колодце. Синий как синяк.
Слышу голос пьяных чучел:
– Своим криком ты задрючил!
Что ревешь-то как бизон?
Лифт-то заколдован!
Вырежь финкой с трех сторон,
Что «Динамо» чемпион – отопрется снова.
Кошки на сердце скребут.
Нож в руке сжимаю. Эх, «Динамо»! Вам салют!
Про «Спартак» стираю.
распахнулась дверь и нате: снова на земле я!
В жизни в лифте не езжайте, за «Спартак» болея!
1982
Лишь только в камере возникнет шум
Лишь только в камере возникнет шум
И скрипнет пёрышко о рёбра,
Скажу полслова сявкам двум.
Они зачинщику по хлеборезке… хлопнут.
Когда посмотрит надзиратель в свой лорнет
И лязгнут на дверях засовы,
В «малине» нашей полный марафет,
Храпят на нарах урки снова.
Но мне не спится этой лунной ночью.
Я вспоминаю Петербург родимый…
И вижу кудри твои белые воочью…
Всё это мне решётка заградила.
Вместо тебя – неструганные нары.
Вместо меня – соперник-кавалер.
Ночами белыми на Невском ходят пары.
Шампанским поит куртизанок «Англетер».
1982
Океан любви
Был нежен океан нашей любви,
Спокойный и недвижный великан.
Казалось, солнце светит нам двоим,
И верил я небесным чудесам.
Любовь – неукротимый океан,
Она переполняет бурей кровь.
Кому-то в этом видится изъян,
А мы с тобою не находим слов…
О, любовь! Ласкаешь всех ты солнечной порой,
Но вскоре разрываешься грозой.
Приносят твои бури лишь страданья,
О скалы разбиваются желанья!
О, любовь! Твои шторма бросают до высот.
Твой океан клокочет и ревёт.
Мой парусник безудержно несёт,
Солёной пеной хлёстко обдаёт.
О, любовь! Хотел в твоих объятьях утонуть.
Сейчас же больно на тебя взглянуть,