Опасная прелесть быстрых снов

И не проснулся!

И до сих пор так ни разу и не просыпался…

Я все-таки добрался до пляжа и моря, просолил, прокоптил и провялил себя безо всякого удовольствия и пользы, но – во сне!

Я понимаю, лето было душным до умопомрачения, и в такое лето могло произойти все, что угодно. Но то, что случилось со мной – невероятно! И я даже не знаю, как об этом сообщить людям, – ведь я не могу проснуться! Может быть, это послание как-то дойдет до них, и меня разбудят? Хотя… это уж точно – бредовая идея!

Лето было душным…

Но вот теперь – холодная осень, и надвигается студеная зима, и придет весна. Дни идут, и приходят ночи. И я пытаюсь заснуть – в тайной надежде ПРОСНУТЬСЯ – и не могу! И успокаиваюсь только с утренним светом, – и нет этому предела!

Осень. Мочалом повисла береза,
бледная немочь.
Стылая ночь
давит в окно запотевшее слезы.
Хочешь уснуть —
да проснуться невмочь!

Как я живу, Господи? Дай мне силы проснуться!

1989 г.

ДЛИННЫЙ-ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

Повесть

Это случилось в те благословенные времена, когда потеря мобильника еще не вызывала в человеке приступа паники…

1.

Поезд шел быстро, нервно и целенаправленно. Слева, не отставая от него, галопом скакала вечерняя заря.

Я открыл дверь, – и в купе ворвалось сияние заходящего солнца. Мимо окна проносились придорожные кусты и деревья, речки и мостки, полустанки и переезды, машины, собаки, коровы, люди. После утомительного и растрепанного отдыха на морском курорте я с радостным облегчением возвращался в серые будни и холодный глянец большого города.

Полная женщина-проводник, покачиваясь в такт вагону, балансировала по проходу со стаканами чая в подстаканниках.

Странное название этой станции, промелькнувшее под стук колес между двумя ударами сердца, вспыхнуло и погасло в моем сознании подобно метеору на ночном небе…

– Юдоль, остановка по требованию!

На столике лежала колода карт. Сосед подхватил ее, ловко перетасовал и начал сдавать.

Я подхватил чемодан и вышел в тамбур. Поезд начал резко тормозить и остановился. Я спустился на перрон. Состав тот час же тронулся и стал набирать скорость. Мелькнул фонарями последний вагон, и я остался один.

Был ясный тихий вечер.

Не успел я насладиться своим одиночеством, как вдруг мне почудилось, будто рядом кто-то стоит. Я оглянулся – и оказался в теплых объятьях: меня нежно обнимала и ослепляла вечерняя заря, удивительным образом отражаясь в высоком окне вокзала. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и прошел мимо этого чуда на привокзальную площадь.

Фонари на столбах еще не горели, и площадь медленно погружалась в голубоватый полумрак. Вокруг не было ни души. Некоторое время я стоял, озираясь по сторонам. Потом увидел на другой стороне площади светящийся указатель с надписью «Гостиница» и двинулся в указанном направлении.

Пустынными кривыми улочками я неспешно шагал от указателя к указателю, мимо старых невысоких домов. Все окна были распахнуты настежь. На втором этаже звучал патефон, и тихая мелодия переливалась через подоконник; где-то в глубине квартиры жена укоряла мужа; работал телевизор, и звучали позывные вечерних новостей; плакал ребенок, и ему выговаривали, заставляя ложиться спать.

Вечер густел, но фонари по-прежнему не зажигались. На улице стало темно и тепло, как в погасшей печке. Когда требовалось, появлялись указатели со светящейся надписью «Гостиница», и я неизменно им следовал.

После очередного поворота я очутился в тупике. Я догадался, что в тупике, потому что прямо перед собой я видел непроницаемую темноту, а спасительной стрелки-указателя не было. Я помедлил, собрался с духом – и шагнул в эту темноту…

– Длин-длин-день! – пропела мелодичными колокольчиками входная дверь, закрываясь за моей спиной.

Без сомнения, это была гостиница. За стойкой администратора горела настольная лампа под зеленым абажуром, освещая табличку с отчетливой надписью: «Все места свободны». Женщина-администратор посмотрела на меня поверх очков и отложила книгу.

– Добрый вечер! – сказала она с улыбкой, поднимаясь из-за стола.

Она смотрела на меня внимательно и ободряюще – как на любимого ученика, вызванного к доске. Седые волосы, туго собранные на затылке, темное строгое платье, белый кружевной воротничок и такие же манжеты на рукавах – все это делало ее похожей на учительницу начальных классов.

– Здравствуйте! – улыбнулся я в ответ и украдкой глянул по сторонам, но классной доски не заметил, хотя, сознаюсь, было не очень светло.

– Какой предпочтете номер? – осведомилась женщина.

Загорелась люстра под потолком, и миниатюрное фойе осветилось теплым светом нескольких лампочек-миньонов в форме свечей.

Классная доска висела рядом со стойкой администратора – прямо передо мной. На ней красовались приколотые кнопками цветные картинки – ни дать, ни взять, учебные пособия!

Не давая мне опомниться, женщина вышла из-за стойки и встала рядом. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, когда заметил в ее руке школьную указку, – это было бы верхом невежливости с моей стороны. Женщина указала на одну из картинок.

– Есть номер с видом на озеро Пайк-Ярви недалеко от города Лахденпохья в Карелии.

Она стала водить указкой по доске, озвучивая изображения на картинках:

– Есть номер с альпийским лугом на склоне Заилийсткого Алатау в Северном Тянь-Шане. Есть с видом на караванную тропу у подножия большого бархана в алжирском вилайете Ургла в пустыне Сахара.

Она опустила указку.

– Впрочем, есть красивый буклет. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста!

Она положила передо мной на стойку красочный рекламный проспект и повторила:

– Какой предпочитаете номер?

– Мне бы с удобствами, – просто сказал я.

Движением брови женщина выразила изумление и произнесла:

– А разве это не удобство: рано утром вылезти из окна и искупаться в карельском озере?

И добавила с лукавой улыбкой, будто что-то про меня знала:

– Или вы предпочитаете Черное море?