Грозное дело

– Ладно, – сказал Зюзин. – Тогда этого пока что уберите, а приведите того.

Савву взяли под руки и увели. А вместо него ввели другого – дворового человека Спирьку.

11

Или, правильнее, Спиридона Жилу, государева комнатного сторожа. Он был низенький, толстый и с виду очень напуганный. Когда его ввели, он упирался.

– А! – грозно сказал Зюзин. – Вот он, злодей!

Спирька от этих слов совсем обмяк и упал бы, но ему не дали. Тогда он начал вертеть головой, смотреть то на Трофима, то на Зюзина. Трофим подступил к Спирьке, подал ему крест. Спирька крест поцеловал, но молча. Трофим велел побожиться. Но Спирька только кивнул, что божится.

– Спирька! – строго сказал Зюзин. – Смотри, ремней нарежу! Спина у тебя широкая, режь – не хочу.

– Государь боярин, государь боярин! – зачастил Спирька. – Век буду Бога молить!

– Век у тебя будет короткий, – сказал Зюзин. И сразу спросил: – Ты тогда здесь был? Когда царевича убили?! Ты да Савва!

– Брешет Савва! – тихо сказал Спирька. – Я не убивал! Я пьян лежал. Винюсь, государь боярин, пьян был, как свинья. Лежал под лавкой. Клим Петрович! – оборотился он к Климу. – Ведь был я пьян! У Якова!

– Был, – нехотя ответил Клим.

– Был! Был! У Якова! – поспешно подхватил Спирька. – Кто же знал, что такое сотворится! Кабы знали, так не пили бы… А так слаб стал я, Клим Петрович, всего две чары выпил и закружилась голова, я и прилёг. А тут вдруг крик, гам! Заскочили, кричат: Спирька, беги, посмотри, что в твоей палате сотворили! Я и подскочил, забыл про хмель, прибегаю, глянул… А они лежат.

– А окно было закрытое? – спросил Трофим.

– Закрытое, – ответил Спирька. – Это я его только сегодня открыл. Сказали, придёт человек из Москвы, так чтобы ему было виднее, я открыл. А так было закрытое. В тот день ветер какой поднялся, и прямо в окно. Вот я, чтоб от греха подальше, и закрыл его. И темнотища тут такая стала! Я засветил огней. И только вышел, государь идёт с царевичем. И они сюда. А я ушёл. После прибегают, кричат: глянь, Спирька, беги, глянь!

И Спирька замолчал.

– Глянул? – строго спросил Зюзин.

Спирька кивнул, что глянул.

– И что?

– Крепко царевича побили.

– Кто?

Спирька пожал плечами.

– Ну а хоть чем?

Спирька опять не ответил.

– Может, этим? – спросил Зюзин и посмотрел на Трофима.

Трофим поднял кочергу. Спирька смотрел на неё и молчал.

– Что это за кочерга? – спросил Зюзин.

– Кочерга как кочерга, – с досадой сказал Спирька. – Она здесь за углом стояла, – и он кивнул в сторону печи.

– Давно стояла? – спросил Зюзин.

– С лета.

– Чья она?

– А я откуда знаю? Стоит и стоит.

– Да как это «стоит»?! – взъярился Зюзин. – Невесть чья кочерга! В царских палатах! Пёс! А если она заколдованная?! А если она с порчей?!

– Да какая порча в кочерге! – воскликнул испуганный Спирька.

– А вот такая! – крикнул Зюзин. И приказал: – Трофим!

Трофим сунул кочергу едва ли не в нос Спирьке и очень строго спросил:

– Чья это кровь? Чьи волосы?! Царевичевы?! А?!

Спирька побелел, как снег, и начал закатывать глаза.

– Воды! – крикнул Трофим, убирая кочергу.

Но было уже поздно, Спирька совсем обомлел. Его чуть успели подхватить.

– Хлипкий какой, – сердито сказал Зюзин. – Но нас этим не проймёшь. – И велел: – Уберите его! Лёду ему в нос! И чтоб был под рукой!

Стрельцы поволокли Спирьку обратно в дверь.

– Вот псы, – сердито сказал Зюзин, закладывая руки за спину. – Как царевича убить, так все иерои, а как ответ держать…

И вдруг откуда-то издалека раздался глухой удар. После ещё один. После ещё. Зюзин поднял правый перст, прислушался. Ударило ещё раз.

– С Митрополичьей звонницы, – негромко сказал Клим.

– Сам знаю! – зло ответил Зюзин. И добавил: – Дела у меня. А ты здесь за старшего. И ты! – сказал он Трофиму, развернулся и пошёл к двери.

И вышел. За ним вышли все, кто с ним пришёл, а это с десяток человек, не меньше.

Клим махнул рукой – и вышли и все остальные. Теперь в палате оставались только Клим с Трофимом. Клим взял у Трофима кочергу и осмотрел её, потрогал на ней волосы, отдал обратно и сказал:

– Я думал, дело решённое. А тут поди ж ты.

Трофим ничего на это не ответил. Тогда Клим сказал:

– Вот оно, какое дело вылезло. Теперь ему конца края не видно. Тут как бы нас самих не взяли в розыск. За укрывательство. А что?! Царевича убили, а мы возимся. Почему сразу найти не можем? Нюх у нас отшибло, да? А вот вам, скажут, нюх! Ты клещи нюхал?